Обсудить в форуме

Приморские крепости
И.С.Исаков

Из сборника "Избранные труды.  Океанология, география, и военная история".
Изд. Наука, Москва, 1987 г.
Отв. редактор адмирал флота Н.Д.Сергеев."

Академическое издание Института океанологии АН СССР и МО СССР.

Это перепечатка "Морского сборника", из нескольких номеров за 1945 г.

В "Морском сборнике" печаталось впервые. В этой книге (с которой сделаны сканы и текст) - сокращенное издание, много купюр "политического" содержания. В тексте купюры обозначены - <...>

Текст отсканировал, распознал и добавил выше написанные комментарии Михаил Алексеев

(...) - так обозначены номера страниц
[...] - так обозначены сноски, вставленные в текст

.PDF (120 Мб) - это исходник приведенного ниже текста

(278)

ПРИМОРСКИЕ КРЕПОСТИ

Введение

Вторая мировая война, беспримерная в истории как по масштабу, так и по ожесточенности, еще не закончена. Итоги этой войны еще не подведены, история не написана. Естественно, что это — дело будущего, дело многих исследователей и многих лет работы. Было бы поэтому неосторожно, вернее, преждевременно делать сейчас попытки широкого обобщения ряда специальных проблем, выдвинутых современной войной. Однако уже теперь, на шестом году грандиозных столкновений и боев, приведших к полному крушению всех планов фашистской Германии и Японии, вполне определилась одна область, в которой закономерность явлений устанавливается со всей очевидностью подавляющим количеством практических примеров. При надлежащем анализе накопившегося опыта уже можно сделать некоторые выводы, не опасаясь крупных ошибок, причем эти выводы вряд ли подвергнутся существенному изменению в итоге заключительного этапа войны.

Речь идет о судьбе приморских крепостей и военно-морских баз, о некоторых характерных чертах операций по борьбе за удержание их или за овладение ими и, в частности, о старом и общеизвестном положении, что наиболее выгодным направлением для нанесения решающего удара с целью захвата приморской крепости является ее сухопутный фронт.

Дабы подтвердить это положение с безусловной объективностью, достаточно привести хронику событий, относящихся к рассматриваемому вопросу, ибо события эти весьма многократны (несмотря на разнообразие условий обстановки, в которых они протекали), однообразны по суще-

(279)

ству и почти лишены исключений, что является беспрецедентным в предшествующих войнах.

Факт захвата всех приморских крепостей и баз с суши говорит сам за себя. Не требуется как будто особых доказательств целесообразности именно такого метода атак. Неоднократные классические примеры давят своей убедительностью и очевидностью. Однако они, к сожалению, не отвечают на весьма существенный вопрос: почему подавляющее число приморских крепостей и баз оказалось не подготовленным для обороны именно со стороны суши? Почему были преданы забвению или сознательно игнорированы уроки прошлых войн и теоретические положения, выведенные на основе их опыта и давно уже ставшие общим местом?

Помимо того, очевидность и обилие фактов, столь упрощающих внешне вопрос, толкают на поспешные и примитивные заключения, что является своеобразным рецидивом, так как аналогичное положение имело место уже после первой мировой войны применительно ко всем крепостям — как морским, так и сухопутным.

«Необычайно быстрое падение бельгийских и некоторых французских крепостей в 1914 г., а затем русских крепостей в 1915 г. привело не только общественное мнение, но и мнение военных специалистов к тому, что якобы крепости при современных средствах атаки потеряли всякое значение. ..» [Яковлев В. В. Фортификация. Л.: Воен.-инж. акад. РККА, 1925, вып. 3, с. 128.]

Поскольку из многочисленного перечня атакованных приморских кре-постей, городов и баз лишь Ленинград и Кронштадт остались непокоренными, ныне опять ставится под сомнение если не целесообразность самого существования крепостей, то существование в том виде, в каком их застала вторая мировая война. А так как это проблема не изолированная, то очевидно, что разрешение ее должно неизбежно вызвать ревизию смежных вопросов стратегии, к которым относятся система базирования флота, проблема борьбы флота с берегом, обеспечение приморского фланга армии и многое другое. Наконец, пока еще остается открытым вопрос о влиянии авиации на изменение характера крепостной войны.

Если обратиться к довоенным исследованиям, то приходится отметить, что, хотя литература по вопросам, относящимся к крепостной войне, весьма обширна, она посвящена главным образом проблемам фортификации. Трудов, исследующих вопросы со стратегической или оперативной точки зрения, очень мало, а имеющиеся работы носят дискуссионный и недостаточно солидный характер. В особенности плохо дело обстоит с разработкой тем, относящихся к приморским крепостям, дискуссия о которых часто оценивается узковедомственным подходом. Общая теория крепостной войны не может претендовать на цельность и законченность даже для довоенной эпохи.

Еще в 1920 г. наиболее авторитетный специалист в вопросах крепостной войны профессор В. В. Яковлев писал:

«Пока еще никто детально не разбирался в истинных причинах быстрого падения крепостей в минувшую войну, но для всех налицо голый факт, что только одна крепость Верден продержалась до конца войны…». И далее: «Беспристрастная история, конечно, выяснит всесторонне причины столь быстрого падения бывших крепостей, пока же можно говорить лишь о вероятном изменении форм крепостей, об иной их группировке, об ином порядке пользования ими, но никак не подписы­вать смертный приговор „крепостям" в идейном смысле...» [ Яковлев В. В. Борьба за крепости. Пг., 1920, с. 3. 2.]

(280)

За 20 лет с лишним, прошедших с тех пор, было предпринято несколько разрозненных попыток разобраться в «истинных причинах»,, в особенности в частных причинах и узкоспециальных вопросах, но, к сожалению, «беспристрастная история», подтвердив на практике невозможность принципиального отказа от крепости как таковой, не сказала еще своего последнего слова и не помогла достаточно в том, чтобы разобраться в области общей теории этого вопроса.

Между тем даже в современную эпоху крепости создаются очень долго, десятилетиями (достаточно указать на Сингапур, заложенный в 1923 г. и не вполне законченный к 1941 г.); они требуют колоссальных затрат; последующие их модернизации не всегда возможны в принципиальной части, так как прогресс оружия, средств нападения и обусловленное им применение новых методов атак часто дискредитируют старые планы обороны. В результате крепости иногда устаревают еще до начала очередной войны, подобно тому как это бывало с линейными кораблями, задержавшимися несколько лет на стапеле.

Поэтому еще в плане строительства, в самой идее, заложенной в систему обороны крепости, должен быть учтен синтезированный опыт по­следней войны, и даже больше того — этот план должен предвосхищать (конечно, в пределах возможного) некоторые черты будущей войны. Вот почему хотя бы частичное раскрытие причин и условий, приведших к капитуляции одних крепостей и успешной обороне других, является столь важным для исключения некоторых характерных ошибок в дальнейшем. Для этого недостаточно только систематизировать события и факты, относящиеся к практике второй мировой войны, но, очевидно, следует также изучить причины, повлиявшие на установление некоторых закономерностей, и проанализировать условия, которые определили развитие событий в их динамике и отразились на конечных результатах борьбы за укрепленные пункты.

Естественно, что исследование такой обширной проблемы, хотя бы только потому, что оно предпринимается в условиях еще не закончившейся войны, т.е. при отсутствии большинства необходимых данных, должно быть ограничено рамками наиболее ясной, наиболее доступной области вопросов и рассматриваться как первая попытка в этом направлении. [Для тех, кто считает такую попытку преждевременной, напомним, что писал Мэхен в «Times» 20 и 27 декабря 1898 г., делая анализ событий испано-американской войны: «Если правда, что люди должны заставлять себя выжидать известное время, раньше чем они смогут дать полный и верный отчет о каких-либо событиях, установить относительное значение этих событий... то верно также и то, что жизнь, подобно времени или приливам и отливам, не ждет людей. Жизнь требует, чтобы каждый новый опыт давал хотя и грубый, но быстрый и практический вывод, годный для руководства сейчас или в самом близком будущем. Абсолютно верные заключения, если таковые и достигаются в практической жизни, получаются посредством целого ряда приближенных решений: ведь странно было бы терять время на ожидание этой уверенности в абсолютной правде, когда нужно делать живое дело». ]

Еще не опубликованы чертежи верков Сингапура, не подсчитаны толщи бетонных тюфяков и диаметры воронок в Гонконге, не установлены калибры и количество выпущенных японцами снарядов и сброшенных ими бомб по Коррехидору и остается пока неизвестным многое другое, необходимое для того, чтобы детально исследовать соответствие фортификации и вооружения этих крепостей современным методам атаки. В то же время с достаточной достоверностью известны общая стратеги-

(281)

ческая обстановка, даты, направления главных ударов, состав атаковавших и оборонявших крепости сил, продолжительность блокады и конечные итоги операций против укрепленных пунктов.

Поэтому мы ограничиваем наше исследование прежде всего проблемой приморских крепостей, и только в стратегическом и оперативном разрезе, касаясь вопросов, относящихся к сухопутным крепостям, или вопросов тактики, фортификации и оружия только в той мере, в какой это совершенно необходимо и в то же время возможно по состоянию имеющейся информации.

Наконец, есть еще одна привходящая причина, побудившая предпринять настоящую работу. Этой причиной является своеобразие опыта Красной Армии и Военно-Морского Флота при обороне советских приморских крепостей и при атаках крепостей и баз противника. Очевидно, что исследование этого опыта полезно делать не изолированно, а путем сопоставления с опытом иностранных вооруженных сил.

Изучая события и факты, которые выявились во время Великой Отечественной войны в области борьбы за крепости, можно проследить, что Советский Союз, хотя и в значительно меньшей степени, чем другие державы, также оказался не вполне подготовленным в первые дни войны к обороне с суши некоторых своих приморских крепостей, баз и портов. Это должно быть отнесено прежде всего к внезапному и веролом­ному нападению фашистской Германии, затем к неполноценности оставшегося от царской России наследства в виде старых крепостей и, наконец, к тому обстоятельству, что часть морской границы в Прибалтике начала укрепляться только с 1939 и 1940 гг.

Однако что касается мероприятий, развернутых после начала войны и в процессе ее, то здесь Советский Союз показал замечательные образцы ускоренного строительства и наращивания фортификационных сооружений как долговременного, так и полевого типа, сосредоточения соответствующего вооружения и взаимодействия армии, флота и авиации при комплексной обороне приморских крепостей.

С той же непреложностью советский народ показал непревзойденные образцы героизма и стойкости в обороне осажденных крепостей или городов, превращенных в крепости. Не только в нынешней войне беспримерна слава Ленинграда и Севастополя, но, даже обращаясь в прошлое русской или всеобщей истории, мы не найдем прецедентов такого упорного бесстрашия и беззаветного патриотизма, сочетаемого с классическими образцами военного искусства. Гордостью за свою Родину и народ и любовью к своим армии и флоту наполняется каждый из нас, изучая эти этапы борьбы с немецко-фашистскими захватчиками. Память о погибших во имя долга под стенами Одессы, Севастополя, Ленинграда и других советских крепостей будет служить истоком мужества и героического вдохновения следующих поколений советского народа.

(282)

Глава I . Первые итоги второй мировой войны

Сентенции адмирала Коломба и полковника Мошнина

Еще в 1890 г. английский адмирал Коломб, изучая планы приморских крепостей Гренады и Чагр, относившиеся к 1779 г., писал: «Цитадели бывали обыкновенно на самом берегу или близко к нему, хотя и не всегда. Но как бы то ни было, на берегу они были или далее во внутрь материка, задача велась к тому, чтобы сделать их со стороны суши настолько же сильными, как и с моря. . Просмотрев целый ряд планов, видишь, что при начертании их не столько беспокоились за безопасность приморской стороны, сколько заботились об обеспечении со стороны суши. Вряд ли и могло быть иначе при соображении строителей с большими опытами атак» [4 Коломб Ф. X . Морская война. СПб., 1894, с. 300].

Пусть это будет заключение на основе опыта XVIII в. с соответствующим своеобразием как оружия того времени, так и обусловленной ни тактики парусного флота и береговой обороны. Все же «большой опыт атак» (с суши) должен был заставить призадуматься над той же проблемой и в XIX в.

Коломб — современник Бомарзунда, Севастополя (1854/55 г.) и американской войны Севера и Юга — еще раз убедился на более новых при­мерах в том, что во всех случаях, когда целью действий флота против берега были не демонстрации, диверсии или так называемые «карательные» (punitive) бомбардировки, а захват или уничтожение укрепленных объектов, десант решал главную задачу.

«Необходимо остановиться на поразительной силе сопротивления, представляемого крепостными верками, которые могут быть атакованы только со стороны моря. По-видимому, сознавалось, что самые слабые верки, обеспечивающие крепость с этой стороны, будут достаточны, чтобы отвлечь внимание неприятеля от этого рода атаки к более надежной и легкой — со стороны суши» [Коломб Ф. X . Указ. соч., с. 300.]

Это суждение принадлежит адмиралу британского флота, стороннику морской войны по строгим правилам, якобы вытекающим из опыта истории, апологету классических линейных эскадр, «настоящие функции которых — удержание обладания морем, а не нападение на территорию», и, наконец, автору формулы, по которой «бесполезно приготовляться к десанту на неприятельский берег, если сначала еще нужно считаться с неприятельским флотом».

Но вот за разрешение той же проблемы, тем же методом исторического исследования берется полковник русского генерального штаба В. А. Мошнин. Представитель армии, сторонник берегового или «крепостного» флота, довольно самостоятельный в своих суждениях и относительно свободный от влияния различных морских доктрин, он в 1901 г. приходит к тем же выводам:

«В ... эпоху появления броненосцев, когда береговые крепости получили особое значение в своем единоборстве с броненосцами, мы видим, что большинство крепостей бралось преимущественно с суши. Так пали почти все самые крупные береговые крепости: Чарлстон, Порт-Артур [Речь идет о Порт-Артуре 1895 г. (японо-китайская война).]

(283)

Вей-хай-вей и другие; конечно, взятие этих крепостей сопровождалось участием флота, который стремился или бомбардировать или запереть крепость, и большинство крепостей сдавалось благодаря тому, что на оборону суши было обращено слишком мало внимания, а отсюда вывод — что постоянное совершенствование и усиление береговых крепостей не избавляет их от падения, если оборона суши не организована надлежащим образом» [Мошнин В. А. Оборона побережья с древнейших времен до наших дней. СПб., 1901, с. 516. Судя по перечню использованных автором источников, он не располагал основными трудами Коломба, кроме одной статьи, напечатанной в «Морском сборнике» за 1900 г.].

Между Коломбом и Мошниным находится целая плеяда солидных исследователей и несолидных пророков, которые твердили о том же. Но больше всего должны были убеждать факты новейшей истории, так как между Мошниным и нашими днями имели место такие события, как:

• капитуляция Порт-Артура в 1905 г.;
• капитуляция Циндао в 1914 г.;
• неудавшаяся операция англо-французского флота в Дарданеллах в 1915 г.

Каким упреком для нашей современности должны звучать эти сен­тенции, если последующий опыт, хотя и в новых формах, целиком подтвердил сущность тех положений, которыми некогда руководствовались предки Коломба.

Прошло много лет. Никто не оспаривал этих выводов. Когда же наступила небывалая в истории грандиозная война, в которой было поставлено на карту само существование нескольких могущественных государств, оказалось, что опыт прошлого забыт, что большинство сильнейших приморских крепостей не было подготовлено для обороны с суши, и в результате мы явились свидетелями капитуляции целого ряда крепостей, портов и баз.

Редко можно встретить в любой другой отрасли подобное пренебрежение очевидными уроками истории. По-видимому, это определялось какими-то особыми условиями и причинами.

Захват основных приморских крепостей и баз

Если сделать обзор хроники второй мировой войны и выделить из нее наиболее важные факты, относящиеся к капитуляции основных приморских крепостей, военно-морских баз или портов, то получится перечень, приводимый ниже. Пока нам нужен только короткий перечень подобных фактов с целью установления некоторых общих и наиболее характерных черт, присущих этой области войны. В надлежащем месте придется вернуться к детальному разбору самых поучительных операций.

Гдыня (1939 г.) — главная военно-морская база польского флота; база сухопутной и морской авиации; торговый порт.

Эта база защищалась укрепленным районом на п-ове Хела с долговременными береговыми батареями. Со стороны суши оборона Гдыни не была специально подготовлена, за исключением временных укреплений полевого типа и противотанковых препятствий, возведенных в первые дни войны.

Начав военные действия против Польши [[1]], немцы уже 1 сентября 1939 г. в числе прочих операций воздушного наступления произвели мас-

(284)

сированный налет на Гдыню с целью уничтожения польского флота и авиации. Последующие удары авиации, продолжавшиеся вплоть, до захвата базы, наносились по живой силе и батареям для подавления сухопутной и морской обороны.

Германские части, наступавшие из Померании (в районе Хойницы— Тухель), взаимодействуя с частями, наступавшими из Восточной Пруссии, уже 2 сентября перерезали так называемый Польский, или Данцигский, коридор и отбросили часть польских войск к северу. Таким образом, несколько польских дивизий оказались изолированными от остальной армии и прижатыми к Балтийскому морю. Для этой группировки Гдыня явилась главным опорным пунктом.

К 11 сентября 1939 г. немцы заняли Войцерово и Пуцк, тем самым прервав железную дорогу и шоссе, ведущие на п-ов Хель, и отрезав поляков от побережья Балтийского моря, что привело к еще большей кон­центрации всех оставшихся сил вокруг Гдыни.

Германский флот, неизмеримо превосходивший польский, начал 1 сентября 1939 г. операции по блокаде Гдыни и содействию своей армии огнем корабельной артиллерии. Однако начало блокады запоздало на несколько часов, поэтому уцелевшие после первого удара с воздуха польские миноносцы и подводные лодки успели прорваться из Данцигской бухты и дойти до Англии, а некоторые из польских подводных лодок были интернированы в Швеции. До конца операции по ликвидации северной группировки поляков и захвату Гдыни германский флот выполняя второстепенные задачи, производя обстрелы узлов сопротивления на берегу и на п-ове Хель или высадки тактических десантов для уничтожения отдельных батарей, приведенных к молчанию огнем авиации и кораблей. При этом надо отметить, что для борьбы с береговыми батареями немцы выделили старые линейные корабли типа «Schlesien» [Год постройки — 1906, модернизированы в 1926—1928 гг., водоизмещение 13 410 т, главный калибр 4 — 280-мм.].

Обстановка в воздухе определялась полным господством германской авиации, так как, помимо того что немцы к началу боевых действий обладали подавляющим численным превосходством, почти вся польская авиация была в первые же дни войны уничтожена на земле.

14 сентября 1939 г. германские войска захватили Гдыню, взяв в ней до 12 000 пленных. Разрозненные польские части оказывали еще сопро­тивление к северу от базы до 20 сентября, а отдельные узлы на п-ове Хель держались до 24 сентября 1939 г.

Гонконг (1941 г.) — английская колониальная база в Китае, отстоящая от ближайшего опорного узла — Сингапура — на 1440 миль; первоклассный торговый порт (Виктория — Коулун) и военно-морская база с верфями, доками и арсеналом; приморская крепость островного типа, защищающая порт, базу и город Виктория, с сухопутным укрепленным районом на берегу Коулуяа, прикрывающим подходы к Гонконгу с ки­тайской территории.

Подавляющее количество артиллерийских средств крепости и ее верков обращено к морю (до 19 береговых батарей). К моменту японского нападения морские подходы были заминированы англичанами.

Быстрым сосредоточением сил в Китае к началу войны японцы добились на этом участке театра подавляющего превосходства на суше, на море и в воздухе. Операционные базы японского блокадного флота были на о-вах Тайвань и Хайнань. Главную задачу решала японская армия,.

(285)

в 2—2,5 раза превосходившая по численности состав английского гарнизона.

С 8 декабря 1941 г. начались блокада крепости с моря и с суши и первые удары японской авиации по ее аэродромам. На третий день на­ступления была прорвана главная оборонительная полоса укрепленного района, все части которого эвакуировались на о. Гонконг. С 14 декабря начались тесная осада острова и бомбардировка главных объектов армейской артиллерией и авиацией.

18 декабря японские части начали переправляться через узкий пролив (до 0,8 км) в нескольких пунктах и приступили к последовательному захвату отдельных узлов сопротивления в северной и восточной частях острова.

21 декабря японцы подошли к обводу г. Виктория, предварительно заняв все высоты, господствующие над крепостью. В тот же день были захвачены водохранилища.

Только с 19 декабря, после второго предложения о капитуляции, спе­циальный маневренный отряд японского флота, до того ограничивав­шийся блокадой и эпизодическими обстрелами острова с больших дистанций, начал непосредственную поддержку наступления корабельной артиллерией, подвергнув обстрелу береговые батареи западного фланга крепо­сти. Крейсера и канонерские лодки при этом форсировали заграждение, идя за тральщиками.

25 декабря 1941 г. губернатор Гонконга согласился на капитуляцию «после доклада командиров о том, что дальнейшее сопротивление невозможно», и крепость была занята японцами. Это произошло на 18-е сутки с момента начала операции и на 12-е сутки после начала осады острова.

Сингапур (1941—1942 гг.) — главная колониальная база Британии в юго-западной части Тихого океана; торговый порт мирового значения и резиденция губернатора и верховного комиссара Британской Малайи; главная база военно-морского флота Англии на Дальнем Востоке, подготовленная для базирования современных линейных кораблей (доки, нефтехранилища, ремонтные средства, склады); база морской и сухопутной авиации; важнейший узел имперских авиалиний Британии.

Начатая строительством в 1923 г., крепость Сингапур — самая «молодая» из современных морских крепостей большого масштаба. Она имела более 13 береговых батарей крупного и среднего калибра и несколько фортов на морском фронте. К началу боевых действий морские подходы были заминированы.

Сухопутная оборона Сингапура была значительно слабее морской. Внешний ее обвод определялся естественной преградой — проливом Джохор. Дальние подходы с континента прикрывались сетью аэродромов и дислокацией полевых войск на Малаккском п-ове вплоть до границы с Таиландом.

Накопив предварительно сухопутные силы на территории Французского Индо-Китая, а морские силы и десантные части на о. Хайнань, японцы 8 декабря 1941 г. высадили свои войска в 600—800 км севернее Сингапура — в Сингора, Паттани (на территории Таиланда) и в Кота-Вару (Британская Малайя). После упорных боев японцам удалось перерезать железную дорогу и шоссе, ведущие к Сингапуру. В тот же день японцы произвели массированный налет на порт, базу и аэродромы Сингапура.

10 декабря 1941 г. японской авиацией были потоплены линейный корабль « Prince of Wales » (флаг адмирала Филипса) и линейный крейсер « Repulse », вышедшие на север для воспрепятствования дальнейшему

(286)

усилению японского десанта. С этого момента обстановка на море ради­кально изменилась, так как в составе британско-американско-голландских морских сил не оставалось больше линейных кораблей, в частности в Сингапуре остались только легкие силы и подводные лодки. В дальнейшем все усилия японской армии и авиации были направлены на уничтожение британских полевых войск и захват аэродромов на Малаккском п-ове, а флота — на непрерывное питание и усиление высаженного десанта.

15—16 декабря британские части вынуждены были начать отход на юг, к Сингапуру.

19 декабря после короткого сопротивления была захвачена с суши расположенная на западном берегу полуострова английская военно-морская база Пенанг (и г. Джорджтаун).

После дополнительной высадки у Куантана (около 300 км к северу от Сингапура) все аэродромы в Малайе перешли в руки японцев.

29 декабря 1941 г. японцы произвели второй массированный налет на Сингапур. В дальнейшем налеты на английскую базу и аэродромы на острове не прекращались вплоть до последнего дня операции. Хотя в помощь англичанам была частично переброшена на Малаккский п-ов голландская авиация, японские воздушные силы быстро достигли полного господства в воздухе.

31 декабря 1941 г. английские части отошли на о. Сингапур и взорвали дамбу через Джохорский пролив. С этого момента началась непосредственная осада крепости.

4 февраля 1942 г. японцы начали бомбардировку острова, баз и аэродромов с артиллерийских позиций на северном берегу пролива. 8 февраля с занятием о. Убин обстрел усилился.

9 февраля японские войска форсировали пролив и при поддержке авиации и артиллерии атаковали сухопутный обвод крепости.

12 февраля, захватив большую часть острова, главный аэродром и отдельные объекты, рассредоточенные на территории острова, японцы вышли на непосредственные подступы к городу и порту Сингапур.

15 февраля 1942 г., на 11-е сутки с момента выхода противника к пе­реднему краю сухопутного фронта крепости и на 7-е сутки после начала штурма острова, Сингапур капитулировал.

На протяжении всей операции японский флот ограничивался решением задачи но блокаде Сингапура и обеспечению коммуникаций экспедиционных войск. Японская авиация после подавления английской авиации поддерживала ускоренную атаку штурмующих частей и ослабляла устойчивость обороны крепости путем разрушения узлов сопротивления, батарей, нефтехранилищ и портовых сооружений.

Английские боевые корабли при возникновении непосредственной угрозы базе, прорвавшись через блокаду, ушли в порты архипелага. В последние дни перелетели на голландские аэродромы уцелевшие самолеты. Эвакуацию базы (за исключением руководства, ценностей и до­кументов) англичанам произвести не удалось; японцам достались большие трофеи и много пленных.

Манила, Кавите, Коррехидор (1941—1942 гг.). Основным стратегическим узлом для обороны о. Лусон и всего Филиппинского архипелага являлся Манильский залив.

Манила — столица и главный торгово-промышленный город и порт Филиппин. Здесь еще со времен испанского владычества сохранились форты, стены и рвы, непригодные в современных условиях.

(287)

Кавите — город и порт, расположенный в 13 км от Манилы, главная база американского Азиатского флота, имевшая судоремонтную верфь, склады, необходимое оборудование и гидроавиабазу. Укреплений со стороны суши не имелось.

Коррехидор — остров при входе в Манильский залив (7 км в длину и 2 км в ширину), стратегический ключ ко всему заливу. Поскольку счи­талось наиболее угрожающим морское направление, Коррехидор был превращен в крепость, сильно укреплен береговыми батареями, средствами противодесантной обороны, убежищами и укрытыми складами. Имелся один сухопутный аэродром. Основные сооружения — долговременного и современного типа.

Укрепления Коррехидора дополнялись расположенными на северном, и южном берегах пролива береговыми батареями, перекрывавшими пролив. Таким образом, весь комплекс обороны представлял собой приморский укрепленный район, типичный для целей прикрытия проливов или узкостей. Однако приморские укрепления на п-ове Батаан и на южном берегу не имели сильного контура сухопутной обороны.

Высадке японских десантов на о. Лусон предшествовали массированные налеты авиации на американские аэродромы, производившиеся начиная с 8 декабря 1941 г. При этом благодаря внезапности и силе ударов почти вся американская авиация была уничтожена на земле. Следует указать, что в последующем, по мере продвижения армии в глубь острова, японцы захватывали и восстанавливали американские аэродромы, наращивая свои воздушные силы и последовательно приближая их к объектам атак. К моменту непосредственных боев за Коррехидор у американского командования не было на о. Лусон ни одного самолета. Таким образом, с начала операции японцы обладали полным господством; в воздухе.

Первые высадки японских десантов были произведены в максимальном удалении от военно-морской базы, на северо-западном (район Сан-Фернандо—Виган) и северо-восточном (у Аппари) берегах острова. В последующем были произведены высадки южнее (в Легаспи и Лингайене), благодаря чему японское наступление вылилось в радиальное движение к Манильскому заливу с пяти направлений, причем общая чис­ленность войск вторжения в два-три раза превосходила численность американско-филиппинских частей.

Обстановка в море определялась следующими данными. С начала во­енных действий английские и голландские морские силы были заняты своими задачами (Сингапур, Борнео). Азиатский флот США, состоявший из двух крейсеров, 13 миноносцев, 29 подводных лодок, нескольких канонерских лодок и торпедных катеров и намного уступавший по численности японским морским силам, принимавшим участие в этой операции, оказался рассредоточенным (один крейсер с миноносцами — у Борнео, другой крейсер с миноносцами — в южных водах).

10 декабря 1941 г. мощным налетом, как указывал в своем докладе главнокомандующий флотом США адмирал Кинг, «была стерта с лица земли верфь в Кавите», причем погибли эскадренный миноносец и подводная лодка. Таким образом, поскольку Филиппины предполагалось защищать только местными силами, японцы при выполнении операции почти неограниченно господствовали на море.

Однако и здесь японский флот опоздал с блокадой. 10 декабря 1941 г. американцы вывели из Манильского залива на юг почти все торговые суда союзников под эскортом оставшихся миноносцев, так как

(288)

в данной обстановке хорошо защищенный с моря залив становился ловушкой. Подводные лодки и торпедные катера флота США были развернуты в районах высадки японских десантов и на их коммуникациях, а в заливе и на о. Коррехидор остались только сторожевые катера.

Несмотря на упорное сопротивление войск генерала Макартура, наступление японцев продолжалось, и кольцо вокруг Манильского залива все больше сжималось, 22—24 декабря японцы высадили новые десанты.

26 декабря Манила была объявлена открытым городом и из нее выехали филиппинское правительство и американское командование. Не­смотря на это, бомбардировки с воздуха (а затем и артиллерийский обстрел) продолжались.

2 января 1942 г., т. е. на 25-й день после начала операции, в итоге упорных боев Манила, а затем и Кавите были взяты японцами.

Помимо разрозненных мелких групп и партизан, оказывавших сопротивление японской армии в различных частях острова, основные силы уцелевших американских и филиппинских частей отошли и закрепились на п-ове Батаан, расположенном к северу от о. Коррехидор. Таким образом в морской укрепленный район влилась полевая армия, которой пришлось, наспех оборудовать оборонительную полосу от берега Южно-Китайского моря до внутреннего берега Манильского залива. Командующий обороной со своим штабом перешел на о. Коррехидор. Можно считать, что с этого момента началась тесная блокада укрепленного района с суши.

Несмотря на отсутствие авиации и многократное превосходство сил противника, американскому командованию удалось удерживать п-ов Батаан в продолжение трех месяцев после того, как фактически весь о. Лусон был занят противником. Сопротивление блокированного укрепленного района, не получавшего пополнений и снабжения, продолжалось и тогда, когда были захвачены все Филиппины, Голландская и Британская Ост-Индия и Малайя, а остатки англо-американо-голландского флота ушли в австралийские базы. Это было достигнуто благодаря упорству сопротивления, а также потому, что с момента отхода на полуостров американцы создали оборону сухопутного фронта укрепленного района и в процессе боев наращивали ее в глубину.

9—12 апреля массированным огнем артиллерии и авиации, а также многократными танковыми атаками японцам удалось добиться занятия п-ова Батаан. Остатки защитников полуострова отошли на о. Коррехидор.

Здесь важно отметить, что на протяжении всех боев за укрепленный район и крепость на острове японский флот не произвел ни одной атаки с моря, ограничиваясь блокадной службой и обеспечением своих коммуникаций. Между тем до падения Коррехидора японцы не могли проникнуть в Манильский залив и использовать для себя его порты (Манила, Кавите, Наик, Баланга), несмотря на то что они уже овладели побережьем залива и этими портами — с суши.

Начался последний этап борьбы за остров-крепость Коррехидор, который уже находился под непрерывным и ожесточенным артиллерийским огнем с берега и подвергался массированным бомбардировкам с воздуха.

К 4 мая 1942 г. японцами была закончена подготовка десантной операции для вторжения на остров, сооружения которого к этому времени получили значительные разрушения. Десантные части, подойдя в темноте с двух направлений, начали вечером 5 мая высадку под прикрытием артиллерийского огня с п-ова Батаан. Десант с небольшим количеством

(289)

средних танков переправлялся на самоходных баржах и катерах. Корабли флота участия в десантной операции не принимали.

Гарнизон Коррехидора упорно сопротивлялся ночью и весь день 6 мая. К вечеру 6 мая, считая положение безнадежным, командующий обороной начал переговоры с японцами. Однако последние, вступив в пе­реговоры, продолжали бои за отдельные узлы сопротивления и только к утру 7 мая полностью овладели крепостью.

Коррехидор пал через пять месяцев после начала японской опера­ции, на четвертый месяц борьбы за весь укрепленный район, после ме­сячной тесной блокады и на вторые сутки после начала штурма.

Интересно отметить, что в последний момент связь крепости с внешним миром осуществлялась только при помощи подводных лодок, на которых были вывезены ценности, включая золотой запас Филиппин­ского банка.

Сурабайя (1942 г.) — главная база голландского колониального флотас доками и арсеналом, расположенная на о. Ява; большой торгово-промышленный центр и порт.

Сурабайя имела береговую оборону, защищавшую базу с моря, аэродром, гидроавиабазу и постоянный гарнизон. Относительно укреплений сухопутного фронта базы сведений нет; судя по ходу событий, можно заключить, что таких укреплений не имелось.

В процессе развития японских операций на юг от о. Лусон захвату Сурабайи предшествовали морские бои: в проливах Макассар (24 января 1942 г.) и Бандунг (19—20 февраля 1942 г.), в Яванском море (27 фев­раля 1942 г.). Несмотря на активность и упорство соединенных отрядов легких сил союзников, нанесших значительные потери японскому боевому флоту, союзники все же потеряли почти половину своих кораблей и были вытеснены из Яванского моря. 27 февраля 1942 г., кроме того, был потоплен японской авиацией американский авианосец «Langley», специально направленный в этот район театра (совместно с другим авианосцем) для пополнения крайне немногочисленных воздушных сил союзников.

28 февраля 1942 г. японцы высадились на северном побережье о. Явавне пределов стационарных средств Сурабайи, в которой уже не было кораблей, и, перерезав пути сообщения с западной и центральной провинциями острова, повели наступление на базу путем обхода ее с суши.

В тот же день погибли крейсер «Ехеter» и эскадренные миноносцы «Роре» и «Еncounter », прорывавшиеся из Яванского моря через Зондский пролив. 1 марта 1942 г. в том же районе погибли крейсера « Houston » и « Perth » и голландский эскадренный миноносец «Evertsen». Уцелевшие корабли союзников с 27 февраля были уже на переходе в Австралию. Таким образом, только в начальной фазе операции — 27 февраля — японский десант подвергся опасности, а затем высадка и все последующие действия против Сурабайи протекали без помех с моря, при полном господстве японского флота.

Обстановка в воздухе в тот период определялась потерей англичанами и голландцами почти всех аэродромов и авиации, а потопление « Langley » и уход находившегося с ним другого авианосца определили создание безраздельного господства японцев в воздухе. С момента занятия аэродрома Амбоина Сурабайя еще до подхода десанта к местам высадки почти безнаказанно подвергалась неоднократным бомбардировкам с воздуха. В процессе операции базирование японской авиации продвигалось вперед вплоть до самого о. Ява.

(290)

7 марта 1942 г., т. е. на восьмой день после начала высадки, Сурабайя была взята японцами с суши.

Бизерта (1943 г.) — главная база французского флота на североафриканском побережье; большой торговый порт. Здесь имелись доки, мастер­ские, арсенал. Военная гавань благодаря выгодным географическим условиям (Бизертское озеро, соединенное каналом с аванпортом) углублена в материк.

Морской фронт этой приморской крепости был сильно укреплен (две группы береговых батарей самых крупных калибров с круговым обстрелом на холмах по обеим сторонам аванпорта).

Сухопутный фронт крепости, защищающий город и торговый порт, был оборудован только с западной стороны города и состоял из нескольких фортов и крепостных батарей, расположенных на окрестных холмах. Морская артиллерия также входила в систему огневой обороны крепости с суши. Использование рельефа местности и старых позиций привело к тому, что в современных условиях главная оборонительная полоса крепости оказалась недостаточно удаленной от объекта защиты.

Бизерта располагала сухопутными и морскими аэродромами.

Во время последнего этапа африканской кампании, весной 1943 г., Бизерта (как и Тунис) использовалась германским командованием в качестве основной базы для питания так называемого африканского корпуса и итальянской армии, изгнанных из Киренаики и Ливии.

К концу 1942 г. английский флот имел значительное превосходство над итало-германским флотом в Средиземном море. Это превосходство стало подавляющим к моменту высадки войск союзников на широком фронте от Сафи и Касабланки до Орана и Алжира; англо-американский флот, усиленный французскими кораблями, явился полным хозяином данного морского театра. Это наглядно подтвердилось следующими фактами: а) высадка союзных войск в Африке не встретила противодействия с моря; б) при попытке эвакуации остатков разбитых германо-итальянских частей с п-ова Бон в Сицилию вовсе не использовались большие и средние корабли.

Обстановка в воздухе была аналогичной; она характеризовалась последовательным переходом господства в руки англо-американской авиации.

Бои за Бизерту не были изолированной операцией, так как эта база служила опорным пунктом для правого фланга германского флота в момент наступления американских и французских сил с запада при одновременных действиях армии генерала Монтгомери с юга, от линии Марет.

Несмотря на колоссальное превосходство в силах на море и в воздухе, союзники не предпринимали никаких операций против Бизерты с морского направления. Кроме блокады, производились массированные налеты на используемые немцами аэродромы, а также на порт и плавучие средства с целью затруднения подвоза снабжения, а в последующем — эвакуации. Морская блокада дополнялась воздушной. Однако блокада не была настолько действенной, чтобы вовсе прервать неприятельские коммуникации. Несмотря на огромные потери, немцам все же удалось эвакуировать воздухом и морем часть штабов и командования и некоторое количество войск (без техники).

8 мая 1943 г. после прорыва фронта на приморском фланге Бизерта была захвачена «с хода» американскими и французскими войсками.

Одновременно с Бизертой английскими войсками был захвачен с суши

(291)

порт Тунис, который не может быть причислен к разряду приморских крепостей.

Шербур (1944 г.) — операционная база французского флота в Атлантическом океане (и в Ла-Манше) со всеми видами оборудования, обеспечивающими базирование различных сил вплоть до линейных; первоклассный порт для заокеанской торговли Франции, по своему экономическому значению третий после Марселя и Гавра. Имелись судостроительные верфи.

Эта приморская крепость, первоначальный проект которой был разработан еще Вобаном (в 1687 г.) и позднее развит Монталамбером [Интересно отметить, что оба проекта полностью отвечали сентенции Коломба, так как при начертании их не столько беспокоились за безопасность приморской стороны, сколько заботились об обеспечении со стороны суши.], располагала мощной фортовой системой, опоясывающей весь сухопутный фронт. В позднейшие эпохи укрепления Шербура претерпели несколько модификаций, дополнялись новыми и сохранились до наших дней в виде современной приморской крепости. Однако развитие крепости сопровождалось последовательным усилением морского фронта за счет сухопутного.

18—19 июня 1940 г., за три дня до «Компьенского перемирия» с Германией (22 июня 1940 г.) [[2]], Шербур почти без сопротивления был захвачен немецкими войсками. Немцы сразу же приступили к использованию базы для обеспечения своих подводных лодок и легких сил. Шербур был зачислен немцами в разряд «баз вторжения в Англию». Позднее, когда гитлеровская армия стала нести поражения на советско-германском фронте и возникла угроза создания второго фронта, Шербур был включен в систему обороны Атлантического побережья как один из важнейших опорных пунктов так называемого «атлантического вала». Морские подходы к базе были немцами минированы.

6 июня 1944 г. высадкой десанта на северном побережье Нормандии началось вторжение союзных войск во Францию. Немцы, лишившиеся в ходе войны стратегического преимущества в воздухе, которым они ранее обладали, оказали союзникам относительно слабое сопротивление в воздухе. Это обстоятельство, в частности, позволило союзникам использовать в широких масштабах парашютный, а затем и посадочный авиадесант.

В период борьбы за северную часть п-ова Котантен и за Шербур авиация союзников почти полностью господствовала в воздухе над районом боевых действий.

Подавляющее превосходство союзников в море трудно выразить арифметическим соотношением. Одна флотилия миноносцев, два отряда торпедных катеров и несколько подводных лодок — вот с чем приходилось считаться в первые дни операции англо-американскому флоту прикрытия и поддержки десанта, насчитывавшему до 4000 вымпелов, включая две группы линейных кораблей.

Высадка армии вторжения была произведена вне пределов позиционных средств крепости. Ближайший пункт высадки (на правом фланге) отстоял от Шербура на 30 км по прямой. После первых боев за закрепление плацдарма высадки войска 1-й американской армии под командованием генерала Бредли начали пробиваться на запад и уже 9 июня 1944 г. перерезали железную дорогу и шоссе, ведущие к Шербуру от Карантана. В то время как высаженная английская армия действовала

(292)

в восточном и юго-восточном направлениях, а часть американских войск — в южном направлении, группа генерала Бредли продолжала с боями продвигаться на запад и, перерезав последние пути сообщения Шербура, к 18 июня вышла на западный берег п-ова Котантен в районе Барневиль-сюр-Мер.

Таким образом, на 12-е сутки операции приморская крепость Шербур и группа немецких войск в составе трех пехотных и одной танковой дивизий были отрезаны от территории, занимаемой германской армией, причем кольцо сухопутной блокады стало сжиматься.

20 июня начался первый дальний обстрел укреплений Шербура. 21 июня американские войска повели общее наступление на крепость танками и пехотой при непосредственной поддержке большого количества артиллерии и тактической авиации с трех направлений — с запада, юга и востока. При этом на одном участке передовым американским частям удалось приблизиться к городу на 6,5 км.

22 июня были закончены тесное обложение города и приготовления к штурму. Американское командование предъявило ультиматум о сдаче, который немцы оставили без ответа [В тот же день было объявлено по радио и в сбрасывавшихся листовках обра­ щение генерала Эйзенхауэра к населению Шербура с призывом препятствовать немцам в разрушении объектов базы. Уже с 18 июя, после изоляции Шербура, немецкое командование начало производить взрывы и разрушения в порту. Немцы понимали, что операция против Шербура влечет за собой не только ликвидацию их опорного пункта обороны, но и отвоевывание союзниками порта, который будет использован для дальнейшего питания союзных экспедиционных сил.]. После этого был произведен массированный налет около 1000 тяжелых бобардировщиков на форты, укрепления крепости и торпедные катера, находящиеся в порту.

Начавшийся штурм обеспечивался непосредственным сопровождением огня артиллерии и тактической авиации. 25 июня правый фланг атакующих сил был поддержан огнем артиллерии американских кораблей. В тот же день некоторым частям удалось прорваться в город. 26 июня после упорных боев была занята большая часть города и американские танки прорвались к порту. Основная часть гарнизона капитулировала. 27 июня велись уже только «очистительные» бои.

Таким образом, Шербур был захвачен на 20-й день с момента начала всей операции, на восьмые сутки с момента изоляции крепости и на шестые сутки после начала общего наступления на нее. Ко времени падения крепости основной фронт отстоял от Шербура на 100 км в направ­лении на Кан и на 50 км в направлении на Перье.

Авиация союзников, помимо непосредственной поддержки американских войск, производила массированные налеты на крепость и базу, причем одной из главных целей этих ударов было уничтожение торпедных катеров, еще угрожавших морским сообщениям армии вторжения.

Флот союзников, включая линейные корабли, поддерживал высадку огнем вне пределов стационарных средств крепости, довольно часто ведя огонь даже по контратакующим немецким танкам. В состязание с основными береговыми батареями Шербура он не вступал, а своими легкими силами блокировал базу и прикрывал фланг высадки от миноносцев и торпедных катеров противника. Один раз была отмечена поддержка огнем кораблей приморского фланга штурмующих частей (в одной миле от города), но это имело место уже после подавления основных средств обороны базы в результате налетов тяжелой авиации.

(293)

Когда создалась непосредственная угроза захвата Шербура, уцелевшие германские корабли стали прорываться через блокаду в базы Бискайского залива. Эвакуация морем на баржах и мелких плавсредствах удалась немцам в самом ничтожном масштабе; большая часть проры­вавшихся судов была потоплена кораблями союзников.

Гавр (1944 г.) — первоклассный океанский торговый порт Франции (второй после Марселя); база французского флота в Ла-Манше; некогда штатная приморская крепость фортового типа, построенная по проекту Вобана и защищавшая вход в устье р. Сена.

Захваченный 14 июня 1940 г. германской армией с суши, Гавр претерпел те же перипетии, что и Шербур, т. е. предназначенный первона­чально служить базой «вторжения в Англию» стал впоследствии опорным пунктом «атлантического вала» и маневренной базой торпедных и легких сил, выделенных для обороны побережья. Немцы укрепили базу и соорудили как береговые батареи, так и сухопутные укрепления.

Общая обстановка в период боев за Гавр аналогична таковой для Шербура. Отличие заключалось в том, что Гавр находился к востоку от левого фланга высадки, в 70 км по прямой от него. Кроме того, упорная борьба немцев за Кан, Фалез, Мезидон, Лизье и необходимость для союзников форсировать р. Орн, а затем и Сену привели к тому, что непосредственные бои за Гавр начались только через три месяца после первой высадки.

14 июня 1944 г. на Гавр был произведен массированный налет более 1000 тяжелых бомбардировщиков союзников, имевший главной целью потопление германских торпедных катеров и миноносцев, угрожавших высадке. В последующем налеты многократно повторялись.

14 и 15 июня английский линейный корабль «Nelson» обстреливал береговые батареи левого фланга обороны Гавра, стеснявшие маневрирование в бухте Сены. Это, однако, еще не было боями за базу. Флот союзников ограничивался блокадой.

Только 11 августа английским войскам удалось форсировать рубеж р. Орн и 25 августа достигнуть устья р. Сена. Тем временем американские части форсировали Сену к югу и к северу от Парижа, а канадские части начали пробиваться к французскому берегу Ла-Манша и к 1 сентября заняли Дьепп.

Можно считать, что с этого момента установилась полная изоляция Гавра от остальной германской армии и началось дальнее обложение его.

3 сентября 1944 г. английские войска повели общее наступление на Гавр и подошли с севера и востока к основной линии обороны базы.

5—6 сентября были произведены массированные налеты тяжелой авиации союзников главным образом по скоплению германских войск, отведенных в пределы оборонительного района Гавра.

12 сентября, на девятые сутки с начала наступления, после упорного штурма союзные войска заняли Гавр, захватив при этом много оружия, техники и свыше 8000 пленных. Атаки с моря не было.

К моменту падения Гавра передовые части союзников, пройдя Бельгию, уже вторглись в Голландию и вошли в Люксембург, достигнув долины р. Мозель.

Брест (1944 г.) — главная база французского флота на Атлантическом побережье; третий по экономическому значению торговый порт Франции: штатная приморская крепость.

Брест был захвачен с суши германскими войсками 19 июня 1940 г. вместе с некоторыми недостроенными кораблями французского флота,

(294)

в том числе линейным кораблем «Сlemanceau». Брест использовался нем­цами как операционная база для подводных лодок, действующих в Атлантике, и служил убежищем и ремонтной базой для линейных кораблей « Scharnhorst » и « Gneisenau », затем и крейсера «Prinz Eugen» до их прорыва в Северное море в феврале 1942 г. Брест подвергался многократным массированным ударам английской авиации с целью вывода из строя названных кораблей. В последующем база неоднократно подвергалась воздушным атакам для затруднения базирования немецких подводных лодок.

Общая обстановка на море и в воздухе в период операций по захвату Бреста аналогична таковой для Шербура и Гавра.

5 августа 1944 г. можно считать началом операции непосредственно против Бреста.

Быстрое вторжение американских войск из Нормандии в Бретань и выход их к побережью Бискайского залива уже к 11 августа обеспечили полную изоляцию Бреста (и Лорьяна) от фронта и главных германских сил. 11 августа к крепости начали отходить с упорными боями остатки трех немецких дивизий. Одновременно заканчивалось строительство и оборудование обвода сухопутной обороны. В тот же день немцами была предпринята попытка эвакуировать морем часть войск и боевой техники в оставшиеся базы Бискайского залива. Блокадные силы флота союзни­ков сорвали эту попытку.

12 августа, после отклонения немцами ультиматума о сдаче, тяжелой авиацией союзников был произведен массированный налет на базу. 13 августа немецкие войска для противодействия тесному обложению крепости произвели несколько контратак. До 25 августа частные бои шли с переменным успехом, однако немецкие позиции последовательно сжимались. Неоднократно производились воздушные налеты на базу и объекты системы сухопутной обороны.

25 августа и в ночь на 26 августа имела место концентрированная атака при одновременной бомбардировке с воздуха и обстреле кораблями флота фланговых береговых батарей. Атакующим войскам не удалось добиться особого успеха.

27 августа союзники предприняли специальную воздушную операцию по затоплению у стенки линейного корабля «Clemanceau с тем, чтобы предотвратить затопление его немцами в воротах гавани.

3—6 сентября тяжелая авиация союзников вела ожесточенные бомбардировки сооружений базы и крепости.

12 сентября американцам удалось пробиться на одном из участков к внутренней полосе обороны и захватить старый форт в 3 — 4 км от базы.

21 сентября 1944 г., на 47-й день с начала операции, остатки гарни­зона после упорных боев в предместьях города и в порту капитулиро­вали. Все уцелевшие подводные лодки и торпедные катера заблаговре­менно ушли в Сен-Назер и Рошфор.

Относительно длительное сопротивление блокированных с суши, моря и воздуха немцев в Бресте объясняется: 1) большим по сравнению с Шербуром временем, которым располагали немцы для подготовки сухопутного фронта после обозначившейся угрозы обхода; 2) активной обороной немцев; 3) благоприятными для обороны условиями местности на подходах к Бресту; 4) наличием больших запасов продовольствия и боезапасов в базе; 5) сравнительно меньшими, чем под Шербуром, силами атакующих, так как к этому времени американская армия оккупировала почти всю Бретань и вела бои за ряд крупных населенных пунк-

(295)

тов как на побережье, так и во внутренних департаментах Франции, в главные силы генерала Эйзенхауэра пробивались в Лотарингию.

Тулон (1944 г.) — главная база французского флота на Средиземном море с полным оборудованием (верфи, доки, арсенал, склады горючего и всех видов снабжения и т.д.); первоклассная приморская крепость с двойным поясом фортов и старой цитаделью, опоясывающей морской арсенал.

Рельеф местности благоприятен для обороны крепости. Наличие выдвинутых в море полуостровов с возвышенными мысами позволило вынести вперед оборону морского фронта, защищающую внешний рейд и внутреннюю гавань.

Крепость была построена по проекту Вобана. На протяжении своего существования она несколько раз подвергалась осаде с суши и блокаде с моря; накопленный опыт был использован в последующих проектах усиления обороны Тулона.

С годами на старую систему обороны наслаивались новые сооружения, но если еще в XVIII в. можно было считать оборону с суши и с моря относительно равноценной, то к XX столетию, и в частности в наши дни, морской фронт стал значительно сильнее не только благодаря наличию нового (башенного) вооружения, но главным образом потому, что сухопутный фронт, опираясь на позиции старых фортов, связанных с окрестными высотами (Дю-Кудон, Мон-Ком, Гро-Серво и др.), оказался для современных условий недостаточно въгаесенным вперед от объектов защиты (города, арсенала и порта).

Б пределах крепости имелись морские и сухопутные авиабазы.

Тулон был захвачен немцами 27 ноября 1942 г. Французские моряки затопили большинство находившихся в этой базе кораблей, чтобы не отдать их в руки немцев.

К началу операции союзников по высадке на юге Франции морские подходы к Тулону были немцами минированы. В базе находились герман­ские подводные лодки, торпедные катера и несколько миноносцев. Здесь также был подготовлен к использованию в качестве плавучей батареи частично отремонтированный немцами французский линейный корабль «Strasbourg».

15 августа 1944 г. союзники начали высадку воздушных и морских десантов, состоявших из американских, английских и французских частей, на южном побережье Франции, на участке Сен-Тропез — Ницца. Ближайший фланг высадки отстоял от Тулона приблизительно на 70 км (по прямой). Одновременно французские части высадились на о-ва Пор-Кро и Дю-Леван (группа Иерских островов).

Обстановка в воздухе определялась тем обстоятельством, что отсутствие у немцев свободных резервов авиации вынудило их оттянуть большую часть авиачастей, ранее дислоцированных на юге, на север Франции. Мощные соединения тяжелой авиации союзников, действовавшие с баз, расположенных на Корсике, Сардинии, в Южной Италии и Сицилии, а также истребительная авиация, базировавшаяся на авианосцы (2 английских и 7 американских) и позднее перешедшая на отвоеванные аэродромы, встретили исключительно слабое сопротивление. Десант ни на переходе, ни при высадке не был атакован с воздуха. Позднейшее появление в воздухе незначительных немецких воздушных сил не повлияло на ход операции против Тулона, так как союзная авиация к этому времени уже действовала с захваченных аэродромов и полностью господствовала в воздухе.

(296)

Союзниками была установлена с 15 августа 1944 г. тесная блокада Лионского залива, вернее, непосредственных выходов из Марселя и Тулона.

И без того слабые морские силы немцев проявили мало активности. 16, 17 и 18 августа пытавшиеся добраться к району высадки торпедные катера, и' сторожевые корабли были частично потоплены охранением и не допущены к десантным кораблям, а остальные оказались вынужден­ными возвратиться в Тулон.

Главные силы экспедиционных войск после закрепления плацдарма высадки начали действовать в северном направлении, а специальная группа войск была выделена для захвата Тулона и Марселя и очищения побережья. Последняя группа сразу же развила наступление в западном направлении, стремясь перерезать все пути сообщения Тулона и Марселя. Подвижные части этой группы уже 20 августа подошли к г. Иер.

20, 21 и 22 августа отряды кораблей (включая линейные корабли и крейсера) обстреливали внешние форты Тулона и поддерживали огнем наступающие части. Одновременно производились бомбардировки крепости с воздуха, одной из целей которых было потопление линейного корабля «Strasbourg».

20 августа отдельные подвижные части союзников, поддерживавшиеся тактической авиацией, достигли сухопутного обвода крепости. 21 августа одна из колонн пробилась к цитадели. 22 августа сдался гарнизон о. Пор-Кро. 23 августа Марсель оказался отрезанным от Авиньона и одна колонна наступающих войск вступила в предместья Марселя. Можно считать, что с этого момента Тулон был полностью отрезан от остальной Франции.

25 августа прибрежный фланг наступавших войск поддерживался огнем кораблей, и в частности главным калибром французского линейного корабля «Lorraine», обстреливавшего береговые батареи на мысе Мандрье. В Марселе шли очистительные уличные бои.

26 августа почти вся крепость, а также город и порт были заняты французскими и американскими войсками; фактически Тулон уже был захвачен. 28—29 августа капитулировали последние части немецких войск на п-ове Мандрье, в Марселе и на о. Фриуль.

Таким образом, Тулон был взят с суши на 12-е сутки с начала высадки десанта и на 6-е сутки с момента начала ускоренной атаки против самой крепости.

Союзники захватили большое количество пленных (до 20 000 человек в Тулоне и Марселе) и военных материалов. К моменту захвата базы передовые части главных сил союзников подходили к Греноблю.

Так в общих чертах происходили события во время операций по захвату десяти важнейших приморских крепостей или военно-морских баз на Тихоокеанском, Атлантическом и Средиземноморском театрах.

К сожалению, не все необходимые данные еще известны и даже приведенные выше факты, даты и цифры, возможно, потребуют уточнения. И все-таки теперь, к началу 1945 г., абсолютно ясно, что ни одна из предшествовавших войн не давала такого богатого материала, такого обилия примеров из области крепостной войны, и в частности из области борьбы за приморские крепости.

Казалось бы, что приведенных примеров достаточно для первой по­пытки систематизировать этот опыт, чтобы затем подводить итоги и делать выводы. Однако даже самый подбор этих десяти основных случаев может показаться тенденциозным и односторонним и не отвечает

(297)

всем особенностям современной войны. Поэтому представляется целесообразным для полной объективности дополнительно остановиться на примерах, касающихся малых приморских крепостей и маневренных баз флота, рассмотреть опыт атак баз с моря (Нарвик, Осло и др.), проследить новые методы атак объектов в базах (Пёрл-Харбор, Таранто) и наконец дать анализ особенно поучительного опыта борьбы за советские приморские крепости.

Захват маневренных баз флота и прибрежных опорных пунктов

Кроме десяти основных приморских крепостей и военно-морских баз, имевших крупное стратегическое значение и выделенных нами в специальный раздел, объектами борьбы были также многие порты, маневренные базы, приморские укрепленные районы и отдельные опорные пункты на побережье, в которые упирались фланги армий, действовавших на континенте. Количество таких объектов за истекшие 5,5 лет второй мировой войны настолько возросло, что нет никакой возможности перечислить их полностью в данной работе. В этом, нет и необходимости. Для целей настоящего исследования достаточно показать несколько наиболее типичных и интересных примеров аналогичных операций, проведенных на различных театрах военных действий, в различные периоды войны и в относительно разнообразных условиях обстановки, чтобы убедиться в том, что они имеют много общего по методам осуществления и по итогам с операциями против больших приморских крепостей и баз.

Почти все порты и базы союзников на Филиппинах, островах Ост-Индского архипелага и в Бирме при тех же общих условиях бесспорного господства японцев на море и в воздухе, которого последние добились в 1941 и 1942 гг., были захвачены с суши в процессе выполнения японцами своих основных задач. При этом одни базы и опорные пункты захватывались, можно сказать, попутно, в процессе общего наступления, а другие — в результате специально организованных частных или вспо­могательных операций.

Примерами могут служить: Олонгапо, захваченный японцами в марте 1942 г.; Маривелес (на п-ове Батаан), продержавшийся с 3 по 11 апреля 1942 г.; Пенанг (19 декабря 1941 г.), Моулмейн (31 января 1942 г.) и Рангун (8 марта 1942 г.); столица голландской Ост-Индии Батавия (5 марта 1942 г.) и порт Рембанг (1 марта 1942 г.), расположенные на о. Ява; Палембанг (на о. Суматра), продержавшийся с 14 по 17 февраля 1942 г.; Баликпапан (25 января 1942 г.) и Тавао (24 января 1942 г.) на о. Борнео и др.

Во всех этих случаях можно проследить выполнение нападающей стороной, т. е. японцами, одной определенной оперативной схемы, основ­ные черты которой характерны не только для операций против Гонконга и Сингапура, но и для операций против Порт-Артура в 1904—1905 гг. и Циндао в 1914 г.

Десант, высаженный вне пределов стационарных средств обороны объекта, или полевые войска, наступающие из глубины территории, перерезают все сухопутные коммуникации порта, базы или укрепленного пункта и после полного обложения захватывают его «открытой силой» либо методом ускоренной атаки, поскольку в большинстве случаев сухопутный фронт этих объектов не был подготовлен вовсе или же являлся продуктом импровизации в самый последний момент. Там, где ускорен-

(298)

ная атака захлебывается, переходят к последовательному (методическому) форсированию оборонительных рубежей.

Флот ограничивается блокадой и обеспечением десанта и в редких случаях артиллерийской поддержкой тех частей, которые наступают вдоль берега.

Новым в этой схеме для современных условий является то, что нет случая, чтобы не применялась в широком масштабе авиация. Предварительные бомбардировки с воздуха для ослабления устойчивости обороны и последующее непосредственное содействие наступающим частям являются неотъемлемой частью всех аналогичных операций (помимо борьбы с авиацией противника для обеспечения господства в воздухе в данном районе театра).

Если обратиться к Североафриканскому театру, совершенно отлич­ному по военно-географическому характеру от архипелагов юго-западной части Тихого океана, и кратко рассмотреть те события, которые протекали 7—8 месяцев спустя в обстановке, когда американские силы были наступающими, то придется отметить следующее. Осуществляя вторже­ние во Французское Марокко и Алжир с целью создания обширного стратегического плацдарма для ликвидации германо-итальянских сил в Африке и последующего наступления на Италию, в начале ноября 1942 г. союзники провели операцию по высадке десанта на широком фронте от Сафи на Атлантическом побережье до порта Алжир в Среди­земном море. Десантная операция на участке Французского Марокко выполнялась целиком силами США.

Вот как характеризовал в своем докладе основную идею этой опера­ции главнокомандующий флотом США адмирал Э. Кинг: «Планом предусматривался главный десант в Федала, в 14 милях к северу от Каса­бланки, и второстепенные десанты в Порт-Лиотэ, в 65 милях к северу от Касабланки, и в Сафи, в 125 милях к югу от Касабланки. Целью глав­ного десанта было захватить Касабланку с суши» (курсив наш. — И. И.).

В соответствии с этим решением и была проведена операция. Боль­шое маневренное соединение из состава Атлантического флота США с рассвета 8 ноября 1942 г. установило блокаду указанных выше портов, имевших береговую оборону и гарнизоны, где находились французские подводные лодки, миноносцы, крейсер « Primauguet » и линейный корабль «Jean Bart».

Для правильной оценки общей обстановки необходимо учитывать, что среди французского командования, формально подчинявшегося Виши, не было единства в реагировании на действия союзников. С начала опе­рации с французами велись переговоры, приведшие через несколько дней к прекращению сопротивления. Поэтому, если в первые сутки корабли союзников и высаженные десанты встречали ответный огонь и подвергались контратакам, то затем это противодействие последовательно уменьшалось и прекратилось вовсе еще до выполнения плана операции. Кроме того, союзники как на море, так особенно в воздухе и на суше обладали неизмеримым численным превосходством над французскими силами.

В этих «льготных» условиях началась атака берега на широком фронте тремя штурмовыми группами генерала Паттона при непосредственной поддержке трех отрядов кораблей (включая линейные корабли) с соответствующими группами тактической авиации и общим прикрытием флота под командованием вице-адмирала Хьювита.

Главная высадка у Федала, произведенная до рассвета 8 ноября, про­ходила без сопротивления, и только тогда, когда десантные войска были

(299)

уже на земле, береговые батареи открыли огонь по кораблям поддержки (крейсера « Augusta », « Brooklyn » и миноносцы). Корабли изредка отвечали батареям, связывая их огнем до тех пор, пока к полудню эти береговые батареи не были захвачены с суши.

Как только началась высадка американских войск, восемь французских подводных лодок покинули порт и, погрузившись, прорвали блокаду, тем самым создав угрозу для американских кораблей и транспортов на всем участке высадки. Два лидера и пять эскадренных миноносцев, а затем и крейсер « Primauguet » вышли на внешний рейд и пытались противодействовать операции американских сил. Однако они вели себя нерешительно под огнем отряда поддержки, а также сил прикрытия (линейный корабль «Маssachusetts», крейсера Wichita», «Tuscakoosa» и эскадренные миноносцы) и, получив серьезные повреждения, в конце концов были частью потоплены, а частью вынуждены выброситься на берег.

Пока высаженные части двигались от Федала к Касабланке, американские корабли периодически вели огонь по действовавшим еще береговым батареям (Эль-Ханк) и линейному кораблю «Jean Bart», стоявшему в гавани и стрелявшему из-за мола.

11 ноября 1942 г. Касабланка была захвачена с суши вместе с при-топленным линейным кораблем и тремя оставшимися подводными лод­ками, затопленными французами у пирсов в начале операции.

Так как все французские надводные корабли перед операцией ока­зались сконцентрированными в Касабланке, а внезапно установленная тесная и весьма действенная блокада лишила их возможности вырваться, главный десант у Федала и тем более десанты у Сафи и Порт-Лиотэ не встречали помех со стороны надводных сил.

Небольшие потери, понесенные американцами 11 и 12 ноября (гибель трех транспортов и повреждение эскадренного миноносца и танкера, которые остались на плаву), имели место в результате атак подводных лодок, прорвавших блокаду 8 ноября 1942 г.

По существу, только порт Сафи был атакован с моря 8 ноября, когда под прикрытием огня линейного корабля и двух тяжелых крейсеров эскадренные миноносцы « Bernadou» и «Со1е» вошли прямо в гавань и вы­садили отряды пехоты и моряков на стенки пирсов, как отмечал Кинг, «без серьезных затруднений».

В Порт-Лиотэ повторилась почти та же картина, только продолжавшие сопротивление береговые батареи были приведены к молчанию огнем линейного корабля «Теха s » и крейсера « Savannah » с группой эскадренных миноносцев.

Опорные пункты на фланге армии

Методы обороны или атак приморских опорных пунктов, в которые упирались фланги армий, действовавших на побережье, могут быть предметом специального изучения как часть проблемы борьбы за фланги в современных армейских операциях или как часть общей проблемы действий флота против берега. Одновременно они могут рассматриваться как частные случаи нашей темы и их опыт обойти нельзя, так как известны факты, когда приморские крепости служили опорными пунктами для стратегических флангов армий и фронтов (Выборг в 1941 и 1944 гг.; Бизерта весной 1943 г.; Антверпен осенью 1944 г. и др.). Наряду с этим значение некоторых небольших опорных пунктов в процессе борьбы вы­растало до масштаба крепостей (например, Тобрук в 1942 г.).

(300)

Наиболее типичными примерами из этой группы операций являются случаи борьбы за фланговые опорные пункты на африканском побережье восточной части Средиземного моря в период сражений за Ливию, Киренаику и Египет, а также бои за Сицилию и за порты Адриатического и Тирренского морей во время наступления союзников в Италии.

В первом случае пустыня, а в остальных — горы отнесли основные пути сообщения вплотную к побережью и тем самым предопределили направление главных ударов вдоль берега. Естественно, что опорные пункты на этих берегах играли весьма существенную роль и были объектами ожесточенной борьбы, часто определявшей устойчивость всего фланга. Наличие даже незначительных портов в обороняемых пунктах иногда позволяло использовать их, в дополнение к сухопутным коммуникациям, для питания армейских частей морским транспортом.

Характерным для этой группы приморских укрепленных пунктов яв­ляется их неоднократный переход из рук в руки в зависимости от колебаний линии фронта, которые обусловливались в значительной мере устойчивостью самих опорных пунктов. Так, Бардия переходила из рук в руки 5 января и 12 апреля 1941 г., 2 января и 12 ноября 1942 г.; Бенгази — 6 февраля, 4 апреля и 24 декабря 1941 г., 27 января и 20 ноября 1942 г.; Дерна 8 апреля 1941 г. и 4 февраля 1942 г. захватывалась германо-итальянскими силами и дважды отбивалась англичанами об­ратно; Тобрук занимался с боями 22 января 1941 г., 21 июня 1942 г. и 13 ноября 1942 г., причем здесь наращивались новые полосы обороны и долговременные сооружения, особенно с суши, и к осени 1942 г. этот опорный пункт фактически представлял собой сильную приморскую крепость.

Помимо перечисленных пунктов, значительные бои велись за обла­дание Соллумом (12 января 1942 г.), Триполи (23 января 1943 г.), Сфаксом (9 апреля 1943 г.), Сусом (8 апреля 1943 г.) и др., чем последовательно отмечались этапы английского наступления.

В Сицилии подобные бои велись англичанами за Катанию (с 31 июля по 5 августа 1943 г.) и американцами за порт Трапани, захваченный 25 июля 1943 г. На берегах Апеннинского полуострова такими опорными пунктами для флангов фронтов служили Анкона (18 июля 1944 г.), Ливорно (19 июля 1944 г.), Бриндизи (12 сентября 1943 г.), Бари (14 сентября 1943 г.), Неаполь (с 25 сентября по 1 октября 1943 г.) и многие другие приморские города [Для изучающих проблему борьбы за приморские опорные пункты в особых условиях можно напомнить еще захват Асмара в Эритрее (1 апреля 1941 г.), Бербера в Британском Сомали (19 августа 1940 г. и 16 марта 1941 г.), Кисимай (11 февраля 1941 г.) и Могадишо (25 февраля 1941 г.) в Итальянском Сомали.].

Общим признаком для этих городов и портов служит то, что все они первоначально были недостаточно защищены с моря и вовсе открыты с суши. Совершенно очевидно, что не предполагалось вести войну в этих районах. Дальность отстояния от государственных границ, а главное, победное вторжение на чужие территории, запланированное фашистским командованием еще в мирное время, представлялись последнему достаточной гарантией неприкосновенности подобных пунктов. Большую часть из них немцам и итальянцам пришлось подготавливать к обороне наспех, уже в условиях нарастающей реальной угрозы.

Что касается методов атак и обороны опорных пунктов на побережье, то в подавляющем большинстве случаев вся тяжесть борьбы за них ложилась на соответствующие полевые войска.

(301)

Флоты сторон обычно ограничивались эпизодическим и каждый раз очень кратковременным содействием флангу своей армии или самостоятельным обстрелом опорных пунктов с целью разрушения оборонительных сооружений, нанесения потерь и деморализации противника. Чаще всего для выполнения подобных задач привлекались миноносцы, реже — крейсера и только в отдельных случаях — линейные корабли.

Кратковременность воздействия на опорные пункты (особенно в тех случаях, когда в операции участвовали линейные корабли) хорошо иллюстрируется следующими примерами.

21 июня 1940 г. отряд Средиземноморского флота в составе французского линейного корабля «Lorraine», английских крейсеров и миноносцев, скрыто подойдя к Бардии, с наступлением рассвета обстрелял ее. Опе­рация проводилась вне непосредственной связи с действиями армии. Несмотря на отсутствие помех с моря и с воздуха и слабый огонь полевых итальянских орудий, линейный корабль и крейсера вели огонь всего 20 мин.

17 августа 1940 г. в тех же условиях и с той же задачей Бардию обтреливал на рассвете более мощный отряд, включающий в свой состав линейные корабли «Warspite», «Маlауа» и, «Ramilies». Обстрел длился 30 мин.

3 января 1941 г., т. е. за два дня до падения Бардии, непосредственно содействуя наступающим английским войскам, в операции участвовали ли­нейные корабли « Warspite », « Barham » и « Valiant ». В тех же условиях, т. е. при отсутствии помех с моря и с воздуха и слабом огне с берега, обстрел длился всего 44 мин.

Последующая гибель линейного корабля « Barham » (25 ноября 1941 г.) от торпед германской подводной лодки при выполнении им аналогичной операции у африканского побережья напомнила об опасности подобного рода боевой деятельности без достаточного обеспечения. Это было давно известно из печального опыта линейных кораблей «Triumph» и «Majestic», погибших за 26 лет до катастрофы с « Barham » [25 мая 1915 г.линейный корабль « Triumph » и 27 мая 1915 г. линейный корабль « Majestic » при обстреле ими Дарданелл были торпедированы и потоплены не­мецкой подводной лодкой « U -21»].

Бывали случаи, когда линейные корабли союзников приближались почти вплотную к берегу и вели огонь всеми калибрами даже по танкам, живой силе и укреплениям на фланге вражеских войск, маневрируя у берега длительное время, но это делалось только при выполнении стратегических десантных операций. Так было в ноябре 1942 г. при высадке на побережье Северной Африки, в июле 1943 г. при высадке в Сицилии, в критические дни боев за удержание плацдарма высадки в Салернском заливе в сентябре 1943 г., во время вторжения в Нормандию в июне 1944 г., а также при высадке на юге Франции в августе того же года. Во всех этих случаях риск оправдывался значительностью общей цели, необходимостью мощной огневой поддержки десанта (которая может быть лишь дополнена, но не заменена огневым воздействием авиации), тем, что эти операции проводились в условиях полноценного обеспечения и подавляющего превосходства над противником в море и в воздухе, и, наконец, тем, что указанные десанты высаживались не в пределах крупных укрепленных пунктов, а в промежутках между ними.

Совершенно естественно, что при невозможности равномерно защитить все побережье наибольшая плотность развертывания артиллерийских средств береговой обороны, мин, торпедных катеров и даже подвод-

(302)

ных лодок приходится на районы приморских крепостей, баз или опорных пунктов. Этим и определяется тенденция искать решение вне таких районов, т.е. на менее защищенных участках.

Что касается германского и итальянского флотов, то нужно напомнить, что они ни на одном театре не пытались использовать большие корабли для обстрела опорных пунктов или поддержки флангов своей армии. При выполнении подобных задач противник ограничивался, и то очень редко, привлечением миноносцев [Об использовании немецких кораблей при атаках баз с моря будет сказано ниже].

На основании тех материалов, которыми мы располагаем на данный момент, боевую деятельность морских сил при обороне приморских опорных пунктов можно характеризовать следующими типовыми операциями: попытками подвоза морем боепитания и подкреплений (обычно по ночам, на малых транспортах, быстроходных баржах или моторных шхунах и катерах) и охраной водного района, примыкающего к флангу армии, силами торпедных катеров, малых подводных лодок и реже миноносцев с главной целью — не допустить высадки тактического десанта в тыл фланговых частей, а также с целью противодействия обстрелу своих по­зиций с моря.

Естественно, что наступающие силы стремились пресечь морской подвоз к опорному пункту противника действиями своей авиации (иногда торпедных катеров и эскадренных миноносцев), подобно тому как это делалось на сухопутье методом разрушения путевых сооружений (мостов, туннелей, станций, депо) и подвижного состава железных и грунтовых дорог. Эта малая война москитных и легких сил в пределах водных районов и на коммуникациях опорных пунктов велась на различных участках, с различной интенсивностью, в зависимости от стратегической значимости каждого данного опорного пункта и главным образом в интересах развития армейской операции. При этом, как бы ни повышалось напряжение борьбы наводе, она никогда не перерастала в главный удар с моря. Основное решение всегда достигалось на берегу, боевыми действиями армейских частей.

Необходимо также отметить, что борьба за многие береговые опорные пункты протекала вовсе без участия морских сил. Что касается авиации, то ее привлечение в самых разнообразных вариантах и масштабах отмечается также в качестве вспомогательных сил, действующих всегда в интересах наступающих или обороняющихся армейских частей.

Прямых атак с моря, которые решили бы участь опорного пункта фланга армии, хотя бы в виде вспомогательного удара, сопутствующего главному удару, наносимому с фронта, не наблюдалось. К немногочислен­ным блестящим примерам подобных операций, которые нам известны, относятся прорыв в Новороссийский порт и высадка на стенки и пирсы десанта советских моряков одновременно с наступлением Красной Армии на город с востока. Эта операция была выполнена в период с 11 по 16 сентября 1943 г., т. е. после того, как Новороссийск в течение года служил опорным пунктом для правого фланга германских сил и был ими за время обладания сильно укреплен. Вторая аналогичная операция была осуществлена моряками Северного флота при захвате порта Линнахамари в ночь на 13 октября 1944 г.

Союзники не раз одновременно с фронтальным наступлением предпринимали удары с моря для решения задач по преодолению сопротивления германских сил, располагавших оборону вдоль естественных

(303)

(обычно речных) или специально оборудованных рубежей, фланг которых упирался в море — на необорудованный участок берега или в частных случаях на укрепленный приморский пункт. Но почти всегда эти операции носили характер глубоких обходов фланга фронта, выполняемых на значительном расстоянии от опорного пункта. Как правило, атаке подвергался район побережья, наименее подготовленный для обороны и слабо защищаемый. Одним из примеров может служить высадка у Анцио и Неттуно (январь 1944 г.).

Конечно, в основе расчета глубины подобных обходов было стремление достичь максимального результата, так как глубина проникновения в тыл противника соответствующими силами определяет масштаб разгрома зажатых в клещи вражеских частей и невозможность снова закрепиться на окруженном участке. Однако совершенно очевидно, что одновременно не меньшую роль играли соображения, связанные с выбором слабого участка для атаки с моря, так как в районе, непосредственно прилегающем к флангу противника, плотность средств береговой обороны обычно бывает наибольшей.

Еще тысяча наименований

Приведенный выше перечень различных категорий приморских крепостей, баз, портов и опорных пунктов далеко не исчерпывает всех случаев борьбы за аналогичные объекты во время текущей войны. Нами были «пущены такие крупные порты, как Роттердам, Салоники, Лорьян, Рош­фор, Сен-Назер, Таранто, Палермо, Пирей и многие другие, часть из которых были штатными военно-морскими базами, имели береговую и даже сухопутную оборону и которые также захватывались полевыми вой­сками с суши, причем большинство из них по два раза.

Не были упомянуты порты Ла-Манша, захваченные с суши немцами при выходе их к побережью в 1940 г. и отвоеванные через четыре года также с суши союзниками, такие, как Булонь, Кале, Остенде, Зеебрюгге, Дьепп.

То же происходило в Бельгии и Голландии в 1940 г., а на данном этапе войны повторяется в обратном порядке при освобождении приморских городов союзными войсками. И только заключительный этап боев за Вальхерен и Южный Бевеланд, т. е. за приморский укрепленный район в устье Шельды, может быть отнесен к типу комбинированной операции, состоявшей из взаимосвязанных ударов с суши, моря и воздуха, причем атака с моря была решающей.

Операция началась 3 октября 1944 г. с разрушения оградительных дамб о. Вальхерен, в районе Весткапелле, что было выполнено британской тяжелой авиацией и повлекло затопление всей низменной части острова.

С 9 октября по 3 ноября комбинированными действиями десанта и частей, наступающих с фронта, был очищен последний немецкий плацдарм на южном берегу у Западной Шельды (главный опорный пункт — Брескенс, форт Фредерик). В руках немцев оставались о. Вальхерен и п-ов Южный Бевеланд, соединенные дамбой. Еще не закончив полностью очищение южного берега, англичане начали атаку Бевеланда со стороны суши (т. е. через перешеек) и, переправив войска через Шельду, сломили сопротивление немцев в период с 27 по 29 октября 1944 г.

После того как германский гарнизон Вальхерена был отрезан с суши, а плотины были разрушены в результате массированных бомбардировок

(304)

с воздуха, на рассвете 1 ноября 1944 г. одновременно в нескольких пунктах были высажены десанты канадской морской пехоты. Крупная операция, в которой участвовало до 200 кораблей, помимо ракетного огня с «тайфунов», была поддержана артиллерией главного калибра линейного корабля « Warspite » и двух мониторов [Все три корабля имеют на вооружении главного калибра 381-мм орудия.]. Потеряв на минах несколько десантных судов, англичане с боем захватили германские береговые батареи, а затем очистили весь остров.

Надо иметь в виду, что вся операция в целом и связанный с ней риск потери кораблей были предопределены специфическими условиями местности и необходимостью возможно быстрой очистки устья р. Шельда, без чего союзникам нельзя было использовать порт Антверпен для питания Западного фронта [Наличие стартовых станций для немецких «Фау» на о. Вальхереп, очевидно,
также побудило к скорейшему занятию его.]. По чисто географическим условиям (узкий перешеек и дамба) о. Вальхерен трудно было взять с суши. В то же время наличие больших запасов и упорство обороны немцев не позволяли решать задачу измором, так как для этого понадобилось бы не менее двух или трех месяцев.

Островные объекты средиземноморского театра (Крит, Эгейский архипелаг, Додеканезские о-ва) в большинстве случаев также были захвачены с суши десантами, предварительно высаживавшимися в наиболее уязвимом пункте берега. Таких портов и баз только на Средиземном море насчитывается более двух десятков.

Поскольку нас больше интересует опыт борьбы за приморские объекты в континентальной войне и на ограниченных морских театрах [16 Мы считаем нецелесообразным пользоваться термином «прибрежная война» как явно устаревшим для современных условий. См.: Мазюкевич М. Прибрежные войны. СПб., 1893.], мы не упомянули о боевых действиях, целеустремленных на захват или оборону баз и приморских пунктов на островах Тихого океана, где в силу специфических особенностей океанического театра война протекает в своеобразных условиях. Здесь главные операционные направления являются морскими, а основной силой, по существу, служат флот и его авиация, прокладывающие и удерживающие пути для экспедиционных войск, которые в свою очередь успех на море закрепляют захватом островов или целых архипелагов с базами и аэродромами противника. Однако опыт показывает, что и в этих условиях, когда дело доходит до конкретной комбинированной операции за овладение неприятельской базой или опорным пунктом, общая (оперативная) линия поведения вполне отвечает современным приемам, выработанным на других театрах.

В юго-западной части Тихого океана, где в середине 1943 г. японские маневренные базы и опорные пункты уже имели импровизированную береговую оборону, ни один из них не атаковывался в лоб. С тех нор как противники поменялись ролями и американцы перешли к стратегическому наступлению, десант обычно высаживался на необороняемом участке побережья и после изоляции объекта операции с моря и усиленных бомбардировок с воздуха этот объект после глубокого обхода с суши брался измором или атакой с тыла.

Так, когда одновременно с нападением на Соломоновы острова американцы предприняли первую операцию против японских позиций на Новой Гвинее, имея задачей в первую очередь овладеть базами в Саламауа и Лаэ, десант был высажен в бухте Нассау, в 10 милях к югу от

(305)

пункта, обороняемого противником (в ночь с 29 на 30 июня 1943 г.). В дальнейшем авиация и флот оказывали систематическую поддержку десанту, продвигавшемуся вдоль берега, и частям, обходившим японскую базу с запада. Миноносцы обстреливали сооружения японцев на берегу, торпедные катера и авиация топили плавсредства, на которых противник пытался подбрасывать своим частям подкрепления и снабжение. Остальные американские воздушные и морские силы непосредственным конвоированием и оперативным прикрытием своих коммуникаций к базы высадки обеспечивали себе возможность бесперебойно наращивать и питать десантные войска. Только через 2,5 месяца, после упорных боев Саламауа (11 сентября 1943 г.) и Лаэ (16 сентября 1943 г.) были захвачены с суши именно потому, что авиации и флоту США удалась под­держивать все это время выгодный для себя оперативный режим на море и в воздухе (в данной операционной зоне) и тем самым обеспечи­вать действия высаженных частей на берегу.

Для захвата следующей японской базы — гавани Финш, расположен­ной на восточной оконечности п-ова Хуон, утром 22 сентября 1943 г. был высажен десант, состоявший из австралийских частей. Высадка была произведена на отмель в шести милях к северу от базы. Ей предшествовал артиллерийский обстрел берега американскими миноносцами. В связи с упорным сопротивлением японских войск база в гавани Финш была занята австралийцами только 2 октября. Попытки эвакуироваться морем, которые предпринимал, японский гарнизон, расстраивались блокирующими торпедными катерами американского флота, потопившими несколько самоходных барж с войсками.

В описанных случаях преимущественно ночные действия американцев, кратковременность огневого воздействия миноносцев по берегу ы отсутствие в составе поддержки больших кораблей объясняются не столько угрозой со стороны средств береговой обороны японцев, сколько вероятностью потерь от японских береговых и авианосных воздушных сил. Кроме того, не исключалась возможность тактического соприкосновения с крупными отрядами японского флота, которое было бы абсолютно невыгодным, если бы в это время американские линейные корабли были связаны боем с берегом. Поэтому линейные корабли и авианосцы находились в составе сил прикрытия. Борьба за господство в этом районе Тихоокеанского театра еще не была завершена, и хотя развитие ее последовательно давало ряд преимуществ американцам, японские силы все же еще имели возможность быстрым сосредоточением сил на одном из участков театра угрожать срывом американских планов на отдельных направлениях.

Перечень захваченных с суши приморских объектов можно фактически довести до тысячи наименований, если перечислить те приморские города, порты или малые базы флота, которые переходили в руки противника в результате глубоких стратегических обходов на континенте, приводивших к отрезанию и изоляции больших приморских участков. За некоторые из них также велась борьба на суше, но большинство переходило в руки врага «автоматически» или «ввиду бесполезности сопро­тивления», как обычно указывалось в соответствующих реляциях.

Так было при наступлении немецких оккупационных сил от Осло к Андальснесу, отрезавшем всю Южную Норвегию, когда, помимо высадки в Бергене, Ставангере и Кристиансанде, германские войска захватили все прибрежные пункты. Так было в Северной Голландии и Дании.

(306)

Так было со многими портами и базами Адриатического и Эгейского морей при оккупации Югославии и Греции.

В аналогичной общей обстановке в 1941 г., но только после упорных боев перешли в руки противника прибрежные пункты Рижского и Финского заливов при выходе немецкой армии от границ Восточной Пруссии к Риге и затем от нее к подступам Ленинграда (Лиепая, Вентспилс, Хапсалу, Пярну, Рохукюла, Палдиски, Кунда, Нарва и др.).

Далеко не все пункты на берегу, захваченные подобным образом, могут быть отнесены к категории приморских крепостей (хотя часть из них была таковыми) и непосредственный их опыт не может дать как будто ничего нового, однако эти случаи необходимо рассмотреть особо со стратегической точки зрения.

Глава II

Господство на море, достигаемое с суши

Мы уже отмечали во введении, что большинство предшествующих иссле­дований о приморских крепостях обычно грешило узостью подхода к проблеме, ограничиваясь попытками решения вопросов, преимущественно относящихся к области фортификации, тактики обороны крепостей, а также боевых средств или оружия как обороняющейся стороны, так и наступающей. Элементы общей обстановки — стратегической и оперативной, обусловливавшие выбор основных направлений и методов атак, обычно анализировались мало. В этом обстоятельстве кроется много ошибок, допущенных не только в теории, но и в практике крепостной войны.

Современная война, беспримерная в истории, выдвигает много новогов любых отраслях военного дела; тем более необходимо стараться охватить основные (общие) моменты, которые органически связаны с проблемой крепостей и могут влиять на выводы и обобщения, вытекающие из практического опыта.

Вот почему для анализа причин, повлиявших на судьбу некоторых приморских крепостей, портов и баз, надо рассмотреть новую (хотя и частную) стратегическую тенденцию, выявившуюся в процессе текущей войны.

Новое решение для ограниченных морских театров

К одной из особенностей современной войны относятся попытки овладения морским плацдармом путем захвата окружающей его суши, иными словами, стремление добиться господства на море в результате проведения армейских операций (конечно, при содействии своего флота), направленных на овладение прибрежными районами, включающими систему базирования флота противника.

Три предпосылки определяют возможность такой стратегической ли­нии поведения и расширения классических приемов борьбы за господство на море: 1) относительная ограниченность морского театра (замкнутого начертания); 2) система базирования противника, основные объекты которой дислоцированы на континенте, и 3) наличие у нападающей стороны сильной армии при одновременной слабости флота или нежелании им рисковать.

Рассматриваемое положение неприложимо к открытым океанским театрам, на которых решающую роль играет флот и завоевание берегов

(307)

которых только армией фактически немыслимо (нет необходимости это особо доказывать). Абсурдным представляется подобное решение и для случаев, когда состав сухопутных вооруженных сил явно недостаточен для овладения (всеми) берегами ограниченного морского плацдарма, из-за которого идет борьба. Наконец, в том случае, когда базы противника расположены на островах, достичь которых можно только морским путем (хотя бы и на ограниченных театрах), настоящее положение также неприложимо, так как без флота армия будет бессильна решить задачу захвата военно-морских баз.

Совершенно очевидно, что для конечных итогов практически безраз­лично, принимается ли такое решение только с целью добиться господства на море или же предполагается добиться его попутно с достижением других стратегических целей, поставленных для армии на берегу. Обычно будет иметь место именно это совмещение целей на данном направлении, причем в большинстве случаев главная цель будет достигаться на берегу. В случае общего успеха конечный результат для флота будет тот же.

Теоретически рассматриваемое положение очень несложно. Если на­меренно упростить принятые определения сущности морской войны, то она заключается в том, чтобы лишить противника возможности пользоваться морскими сообщениями, сохранив за собой свободу их использования. Для достижения этой цели рекомендуются следующие классические способы:

1) уничтожить неприятельский флот в морском бою и тем самым лишить противника возможности защищать свои коммуникации и угрожать нашим; однако при этом у противника остается возможность защиты своего побережья и баз средствами береговой обороны [Включая маневренные силы баз и крепостей в виде подводных лодок, торпедных катеров и миноносцев] и авиации;

2) заблокировать флот противника в его базах с той же целью и с теми же последствиями.

Практически даже очень мощным флотам, имевшим колоссальное превосходство над врагом, никогда не удавалось полностью решить за­дачу лишь одним из этих методов. Имея хорошую систему базирования, защищенную позиционными средствами морской и береговой обороны, слабейший флот обычно успешно уклонялся от разгрома. Пользуясь быстроходными кораблями, подводными лодками и т. д., совершая короткие ночные переходы, слабейший флот все же использовал свои комму­никации, конечно в ограниченной степени, для перебросок войск, грузов и для нанесения ударов по отдельным объектам сильнейшего против­ника. Тем самым сохранялась угроза коммуникациям последнего, а успешная деятельность только подводных лодок, но примененных в ши­роком масштабе, могла поставить его даже в критическое положение.

В различной степени и с соответствующими оттенками, вызванными спецификой обстановки, основные черты этого положения можно видеть в борьбе германского (кайзеровского) флота против британского в войну 1914—1918 гг., в успешной борьбе русского флота на Балтийском море в ту же войну и, наконец, в действиях германского флота против морских сил союзников на протяжении первых лет второй мировой войны.

Морская блокада для достижения той же главной цели в современных условиях намного осложнилась. Массовое использование мин, торпедных

(308)

катеров, трудно блокируемых подводных лодок и особенно авиации со вершенно исключило из практики метод тесной морской блокады как очень нерентабельный для самого блокирующего [Это можно было наблюдать на опыте первой мировой войны.].

Немецкие блокадопрорыватели, шедшие из Японии, перехватывались англичанами на подходах к Бискайскому заливу, а не у портов оккупированной Франции, в которые они направлялись. Вышедший в рей дерство « Bismarck » был перехвачен не у выхода из Бергена, а в район Ян-Майена, хотя о выходе его было известно. « Scharnhorst», потопленный у Нордкапа, был перехвачен не блокадными силами, а отрядом прикрытия конвоя.

Значит, хотя в стратегической схеме дислокации британского флот заложены элементы дальней блокады, но прежде всего эта грандиозна по масштабу система является системой обеспечения своих коммуникаций, оставляющей довольно большую свободу действия для неприятельских сил в относительно обширной зоне прибрежных вод Франции: в Северном и Норвежском морях. Немцы сумели в этих условиях успешно провести так называемую Норвежскую операцию в апреле 1940 г. и осуществить прорыв линейных кораблей « Scharnhorst », « Gneizenau » и крейсера « Prinz Eugen » из Бреста в Германию в феврале 1942 г. [[3]]

Даже единственный оставшийся в строю линейный корабль « Tirpitz » приковывал к себе огромные силы британского флота до дня своей гибели 12 ноября 1944 г.

Конечно, эта же система задушила заморскую торговлю Германии почти до конца, почему она может быть названа блокадой дальних сообщений, но в отношении ближних — внутренних и прибрежных — коммуникаций немцы пользовались большой свободой.

Не говоря о систематической связи с Норвегией и между портами оккупированной Франции, немцы до высадки союзников в Нормандии даже ухитрялись пользоваться прибрежными водами Ла-Манша. Эпизодические атаки, постановки мин и т. д., конечно, стесняли их и наносили урон фашистам, но это не было блокадой.

Практически ни один из указанных методов (разгром флота, блокада) в чистом виде не дал и не мог дать радикального решения. И опыт и теория приводили к необходимости добиваться конечного успеха комбинированием методов и их совокупным воздействием на противника. При систематической дальней блокаде, ограничивающей операционную зону противника и решающей (неполно) задачи так называемой экономической войны, при систематическом действии грандиозной системы обороны своих коммуникаций (патрулирование, конвоирование, оперативное прикрытие конвоев и т. д.) обычно проводятся эпизодические опе­рации против частей флота, баз и коммуникаций противника в его зоне для последовательного ослабления, истощения сил и подавления мораль­ной стойкости врага. Но основными и постоянно действующими факто­рами при этом являются наличие соответствующей дислокации главных сил и их оперативная готовность с тем, чтобы в случае выхода флота противника в море добиться радикального решения в морском бою.

Частным, но классическим примером такой линии поведения является выполненная англичанами операция по уничтожению линейного корабля « Bismarck » (27 мая 1941 г.) [[4]].

Современные воздушные силы позволили вывести из относительного застоя оперативную деятельность флотов в условиях, когда один из про-

(309)

тивпиков упорно не желает подставлять себя под удар вражеского флота, но в то же время может угрожать внезапными выходами из баз и короткими ударами.

Поэтому наряду с вышеуказанными методами получил применение новый (третий) способ, так как возникла реальная возможность:

3) ослаблять силы флота противника, укрывающегося в базах, ударами авиации.

Пёрл-Харбор, Таранто, Тронхейм-фиорд и ряд аналогичных операций продемонстрировали этот новый вид войны на море.

Принципиальной особенностью этого метода является то, что степень успешности его применения зависит не только от соотношения сил на море, но и от соотношения сил в воздухе.

Отныне сторона, имеющая относительно слабый флот, но располагающая авиацией, достаточно сильной для того, чтобы временно добиться преимущества в воздухе на избранном направлении, может рассчитывать на ослабление флота противника без необходимости принять морской бой. На этом расчете были построены неудачные удары германской авиации по Скапа-Флоу в начале войны. Тот же принцип был положен в основу более успешной операции японцев против Пёрл-Харбор [Основой успеха данной операции явилась внезапность вероломного нападения, замаскированного дипломатическими маневрами, но это не меняет принципиального значения метода.].

Так отошла в область истории та часть теории морской войны, кото­рая определяла господство на любом море соотношением только флотов. Отныне эта проблема не может решаться без учета авиационных сил, особенно на ограниченных театрах.

Но, как и все предыдущие методы, один лишь метод воздушных атак флота в его базах не мог дать радикального решения, что видно из тех же примеров. Вот почему в современных условиях пытаются добиваться конечных целей войны на море сочетанием всех трех способов, в единстве внутреннего содержания соответствующих операций.

Наконец, в наши дни получил развитие еще один, четвертый, метод. Этот метод частично использовался и в предыдущих войнах, однако не так полно и не в таких масштабах, как в современных условиях.

Известно, что флот без баз существовать не может. Также известно, что любая коммуникация имеет два конечных пункта и что в войне на море обычно эти пункты (порты) защищены непосредственно или совпадают с военно-морскими базами, т. е. прикрываются приморскими крепостями. Ликвидация одного из опорных пунктов коммуникации ликви­дирует ее вовсе или вынуждает избрать новое направление [Примеров много. Можно напомнить следующие. Угроза захвата Порт-Артура с суши вынуждала 1-ю Тихоокеанскую эскадру выходить для прорыва во Владивосток, хотя шансов на успех почти не было. Известно, чем это кончилось. Угроза захвата баз японцами вынудила англо-американские корабли уйти в Австралию до окончания борьбы за Ост-Индию (см. главу I ). Аналогичные примеры из опыта войны на Черном, Балтийском и Средиземном морях будут приведены ниже. Во всех случаях автоматически прекращались ].

Следовательно, лишение флота противника его баз теоретически яв­ляется одним из радикальных решений для достижения основных целей морской войны, так как оно парализует действия боевого флота против­ника и оставляет последнего без морских сообщений.

Особенность этого метода заключается в том, что он может быть реа­лизован стороной, располагающей относительно слабым флотом, при

(310)

условии, что имеется достаточно сильная армия, а система базирования противника доступна с суши. Мы уже видели на опыте современности (см. главу I ), что решительных атак баз с моря избегают даже самые мощные флоты.

Конечно, как и всякий иной метод, взятый изолированно, данный метод не может на практике привести к решительным результатам без целеустремленного комбинирования с остальными способами ведения войны, т. е. без их сочетания, отвечающего как конкретной задаче, так и обстановке.

Эта своеобразная стратагема не могла родиться в головах Мэхэна Коломба, приученных мыслить в масштабах океанских коммуникаций и больших флотов и для которых армии Веллингтона и Гранта были случайными явлениями. Они привыкли к небольшим армиям, которые пополнялись путем вербовки и действовали в качестве колониальных гарнизонов либо в виде экспедиционных отрядов против мексиканцев, испанцев на Кубе, суданцев или буров. Кроме того, политика Англии и Соединенных Штатов не могла ставить столь широких задач, как покорение всей Европы. В то же время этот стратегический метод не является германским изобретением. Еще Наполеон стремился, когда было возможно, захватывать с суши те порты, которыми могли воспользоваться или пользовались его противники.

Так было в 1793 г. с Тулоном, на который базировался английский флот, с портами Неаполитанского королевства, удерживавшимися с 1806 по 1815 г. Так было с Данцигом (с 1807 по 1813 г.) и с побережьем Северного и Балтийского морей вплоть до Любека, присоединенным к Франции в 1810 г. Осады Кольберга в 1807 г. и Кадиса с 1810 по 1812 г. имели ту же цель [По сути дела, так называемая континентальная система Наполеона, которая была своеобразной формой экономической блокады (почему она иногда называется «континентальной блокадой»), была попыткой ограничить морские сообщения посредством ряда мероприятий, предпринимаемых на берегу (запрещение захода, конфискация грузов и т. д.).].

Однако для достаточно полной реализации способа овладения морем с суши еще не было необходимых предпосылок. Численность и состав отдельных армий XIX в. не давали возможности охватить блокадой с суши такие морские театры, как Средиземное или Балтийское моря, а интересы коалиций расходились в этих вопросах.

Фашистские правители Германии, создавшие к 1939 г. грандиозную армию (в который раз за время существования германского государства!) не смогли одновременно создать флот, способный хотя бы в слабой степени оспаривать господство на морях, омывающих Европу, не говоря уже об океанских театрах. Поэтому стратегические цели, последовательно ставившиеся германским вооруженным силам, включали в себя объекты, овладение которыми, попутно с расширением политического влияния, захватом промышленности и ресурсов оккупированных стран и областей сужало бы систему базирования английского флота и расширяло систему базирования германского флота.

В результате кампании 1940 г., приведшей к оккупации Норвегии, капитуляции Франции, германский флот приобрел фронт баз в Атлантике от испано-французской границы до Нордкапа, фактически изолировав Англию от Европы. Создалась ситуация, о которой не смели мечтать ни Тирпиц, ни Вильгельм II , хотя они и располагали мощным флотом, во много раз превосходящим гитлеровские морские силы. Эта ситуация

(311)

была создана прежде всего армией, хотя германский флот и принимал участие в операциях (особенно в Норвежской [[5]]), больше всего заботясь о том, чтобы не иметь боевого соприкосновения с британским флотом.

Но дальше открытый театр Атлантического океана и отсутствие мощного флота, несмотря на подавляющее превосходство в сухопутных силах (после Дюнкерка) и господство в воздухе, привели немцев в стратегический тупик. 30-кметровая полоса Ла-Манша оказалась непреодолимой. Главный противник (до 1941 г.) — Англия — оказался недостижимым, так как мощный британский флот угрожал немецкому десанту разгромом на воде, а базы королевского флота в метрополии были недоступны для германских сухопутных сил [С момента перебазирования главных сил британского флота на порты Западной Англии он стал недоступен фактически и для германской авиации.]. Второй раз в истории «Булонская экспедиция» не состоялась [[6]].

Губительный для Германии план покорения всей Европы и особенно Советского Союза привел ее стратегов, помимо вожделений захватить Москву, Ленинград и Закавказье, к необходимости овладения Балтий­ским, Черным и Средиземным морями. Это требовалось прежде всего, чтобы не оголить свои фланги, упиравшиеся в побережья этих морей, затем — для использования морских коммуникаций с целью питания наступающих частей и вывоза награбленного и, наконец, для изоляции СССР от его союзников, а Англии от Ближнего и Среднего Востока и от Индии. Однако ни на одном из этих театров германские морские силы, увеличенные за счет союзных Германии итальянского и финского флотов, а также за счет использования захваченных норвежских, датских и некоторых французских кораблей, самостоятельно не могли достигнуть целей морской войны.

Грандиозная по численности и мощная по техническому оснащению армия фашистской Германии, усиленная армиями ее сателлитов и под­держиваемая сильной авиацией, обнадежила немецкое командование в возможности добиться господства на внутренних морях путем захвата системы базирования советского и британского военно-морских флотов (попутно с достижением главной стратегической цели на континенте).

Как и прочие германские планы, этот план в конце концов провалился, но все же следствие его зашло слишком далеко, чтобы можно - было его оставить без внимания, особенно на будущее время.

Борьба за Адриатику

Формально, до ноября 1943 г., итало-германский флот по отдельным классам кораблей и в целом количественно превосходил средиземномор­ский флот Англии. Однако англичане почти всегда на море были напа­дающей стороной. Фашистский флот не искал боя с британским. Самые ответственные операции на море планировались из основного расчета на скрытность, на избежание боя или по возможности на столкновение без участия главных сил флота. Жизненно необходимая коммуникация с Африкой поддерживалась преимущественно в темное время, в туманные дни с расчетом «проскочить» без встреч с противником. Операция по захвату Крита была в основном воздушной, а Мальта — этот «пистолет, приставленный к груди Италии», — подвергавшаяся изнурительным и тяжелым налетам с воздуха, ни разу не была атакована с моря.

«Империя блефа», построив много кораблей, так и не смогла создать сильного флота. Все происходившие на Средиземноморском театре столк-

(312)

новения, от которых итальянцам не удавалось уклониться, были вынужденными для фашистов и всегда заканчивались печально для них [Бой у мыса Спата 19 июля 1940 г., бой у мыса Матапан 29 марта 1941 г. и др.]. Первые же боевые соприкосновения окончательно убедили германо-итальянское командование в том, что в морском бою не удастся найти стратегическое решение, а потерять можно очень много, вплоть до сообщений с Северной Африкой, что привело бы к изоляции Роммеля [Этим собственно и кончилась кампания в Африке в мае 1943 г.]. Поэтому линия поведения фашистского флота определялась крайней осторожностью и непосредственным обеспечением морских сообщений с Африкой.

Но, несмотря на боевое и моральное превосходство английских морских сил, общий ход событий вплоть до осени 1942 г. последовательно приводил их к потере одной позиции за другой и в конце концов поста­вил почти в критическое положение. Прежде всего и полнее всего бло­када с суши определилась в Адриатическом море.

С оккупацией Албании, Югославии, а затем и Греции англичане лишились всех баз и аэродромов, с которых можно было бы оперировать в Адриатике. С момента занятия итальянцами о. Корфу и всей группы Ионических островов Отрантский пролив стал тем барьером, за который в течение почти трех лет уже не мог проникнуть ни один надводный корабль союзников и за которым установилось безраздельное господство вражеских морских сил. Эпизодические походы английских подводных лодок в Адриатику или налеты союзной авиации на ее порты не могли изменить существа положения.

Господство на море было завоевано с суши. Не флот, а армия противника вытеснила корабли английского и югославского флотов из Адриатики.

В настоящий момент остатки итальянского флота, еще находящиеся в руках фашистов и загнанные в Венецию и Триест, кончают бесславно свои дни не только в результате боев, имевших место в Средиземном море, а главным образом благодаря захвату с суши Бриндизи, Бари и Анконы союзными войсками и снятию блокады с портов Котор, Дубровник, Сплит и Шибеник Народно-освободительной армией Югославии.

Борьба за Средиземное море

Развитие германо-итальянского наступления в Северной Африке, захват Крита и островов Эгейского архипелага последовательно расширяли операционную зону фашистских сил. Занятие портов, баз и аэродромов на греческих островах фактически сомкнуло эту зону с итальянским Доде-канезом вплоть до турецких территориальных вод и передало все Эгейское море в полное владение противника.

Главная база английского флота в восточной части Средиземного моря — Александрия стала подвергаться ударам германской авиации,, базирующейся ца Крит. Операционная зона англичан все время сужалась. Коммуникация с Мальтой стала эпизодической, ненадежной, и использование ее вело все к большим потерям. Пришлось переоборудовать под­водные лодки и с помощью их питать фактически блокированную базу зенитным боезапасом и другими наиболее дефицитными материалами.

Давно уже питание самой Александрии и всего фронта шло не через Средиземное море, а вокруг Африки и через Суэц.

Морские силы союзников, ни разу не имевшие поражения, были вы-

(313)

теснены с театра и загнаны в угол. Если использовать футбольную терминологию — борьба велась у английских ворот. Но кризис надвигался не с моря.

Никогда итало-германский флот не замышлял и не рискнул бы завершить эту кампанию морской или совместной операцией против последних опорных пунктов союзников в Средиземном море.

Кризис стал назревать в тот момент, когда Роммелю последними судорожными усилиями удалось пробиться до Эль-Аламейна, т. е. приблизиться на 120 км к Александрии, и когда германская авиация с египетских аэродромов стала атаковать объекты Суэцкого канала.

Мы не знаем, какие были намерения у английского командования на случай, если бы генералу Монтгомери не удалось отбросить тех, кто в это время чеканил медали в честь торжественного вступления в Каир, но берем на себя смелость утверждать, что главные силы британского флота не перебазировались бы на Фамагусту, а вынуждены были бы уйти с театра через Суэцкий канал.

Попытка завоевать полное господство на Средиземном море провалилась, как и многие другие замыслы немцев, но она зашла довольно далеко.

Все вышесказанное не умаляет роли британского флота в этой кампании. Он обеспечивал фланг своего фронта, держал в страхе и в отдалении морские силы противника. Своими действиями он обеспечил удержание Мальты. Операции британских подводных лодок сокращали неприятельский транспортный тоннаж, ослабляли флот, гарнизоны островов и африканский корпус противника, нарушая питание их морем и тем самым способствуя конечному успеху союзников.. Но судьба кампании решалась главным образом армией, и решалась на берегу.

Последующий ход событий на суше привел к разблокированию Тобрука, Дерны, Бенгази и Триполи, вследствие чего расширилась операционная зона флота, а также авиации союзников в восточной и затем в центральной части Средиземного моря.

Дальнейшее овладение всеми африканскими базами и аэродромами (с востока и с запада) при резком увеличении союзного флота и авиа­ции и общем ослаблении фашистской коалиции после Сталинградской битвы создали предпосылки для нанесения стратегического удара через море и наступления на Италию через Сицилию.

Борьба за Черное море

В аспекте рассматриваемого положения борьба за господство на Черном море представляет особый интерес, так как на этом театре германо-румынские морские силы намного уступали советским.

После внезапного и вероломного нападения фашистов на Советский Союз мощная группировка механизированных полчищ фашистов и их союзников устремилась через Молдавию, Южную Украину, Крым и Ростов на Кубань и на Северный Кавказ. Первоначальный успех врага определился именно этой вероломностью и внезапностью удара, т. е. упреждением в развертывании и относительно большей мобилизационной готовностью сил противника. В последующем (летом 1942 г.) немцам и их союзникам удалось собрать все свои свободные резервы, бросить их на Восточный фронт и создать на одном из направлений большой пере­вес сил, благодаря чему немцы смогли достичь Волги, приблизиться к Орджоникидзе, а на Черноморском побережье вести бои за Новорос­сийск и угрожать с тыла Туапсе, Сухуми и Поти.

(314)

Героическая оборона изолированной Одессы, беспримерная в истории защита блокированного Севастополя, упорная и кровавая борьба за Керчь, Тамань, Новороссийск и все остальные порты и базы Азовского и Черного морей расстроили стратегический план германской командования, задержав наступление правого фланга врага и измотав и обескровив его лучшие части. Одной из причин длительного сопротивления этих баз было сохранение их морских коммуникаций, обеспеченных действиями Черноморского флота. Но так же, как было в Адриатике с югославским флотом, наступил день, когда наша Азовская военная флотилия, бесспорно господствовавшая на своем театре и державшая в страхе германские силы, вынуждена была уйти в Новороссийск, так как потеряла все свои базы, захваченные армией противника.

Черноморский флот дрался упорно и дрался активно и за Одессу, и за Севастополь, и за Феодосию, и за Керчь, и за Новороссийск. И все-таки он был вытеснен с этих позиций — не флотом, а армией противника.

Продолжая активные морские операции на коммуникациях врага (постановка мин заграждения, действия подводных лодок, обеспечение огневой поддержки фланга Красной Армии и высадки тактических в оперативных десантов), черноморцы в то же время вынуждены были перебазироваться на Поти и Батуми. Это была крайняя фланговая позиция, дальше которой отходить было некуда. Назревал кризис для Черноморского флота, а в то же время эскадренные миноносцы противника не рисковали показываться восточнее Севастополя; активно действовали только его подводные лодки и торпедные катера (и то лишь по ночам); морские коммуникации немцев располагались только под берегом и использовались преимущественно в темное время. Иными словами, даже в своей операционной зоне немцы далеко не чувствовали себя господами.

Но общая стратегическая обстановка на Черном море определялась не действиями флотов, а ходом борьбы на фронтах и на побережье.

Перелом в ходе войны в целом произошел под Сталинградом. Затем последовал разгром противника на Северном Кавказе и на Кубани, после чего кризис, назревавший на Черноморском театре, пошел на убыль. Дальнейшие события вскоре привели к критическому положению противника.

Насмерть стали черноморцы и части Отдельной Приморской армии под Новороссийском, и отсюда же начался «великий исход» истрепанных и ослабленных фашистских армий в сентябре 1943 г. [Исаков И. С. Военно-Морской Флот в Отечественной войне. М.: Военмориздат. 1944, с. 67—113.]

Последовательные операции Красной Армии по очищению Таманского полуострова, Керчи, всего Крыма и юга Украины при активном взаимодействии с Черноморским флотом в конце концов привели к полному разблокированию всего Азовского и затем к полному очищению Черного моря от врага. Боевые корабли и транспорты противника были уничтожены, захвачены в базах или бесславно потоплены своими экипажами. Роль черноморцев в этой кампании весьма значительна, особенно в захвате Новороссийска, Констанцы и Варны. Но решающим фактором изменения стратегического положения на театре явилось стремительное наступление Красной Армии.

Севастополь, Одесса и другие важнейшие объекты театра были опять захвачены с суши.

Остатки флота противника (включая подводные лодки) погибли не в морском бою, а вследствие потери всех баз на театре.

(315)

Борьба за Балтику

Как уже упоминалось выше, в данной войне борьба за господство на Балтийском море со стратегической точки зрения не была обособленной борьбой и не являлась самоцелью для противника, несмотря на всю значимость этого театра с политической и экономической стороны. Бредовый план завоевания Советского Союза предусматривал автоматическую реализацию этого пункта фашистской «геополитики».

Налицо имелся точно разработанный план генерального штаба — сломить сопротивление СССР через шесть недель. Была готовность Финляндии предоставить свой плацдарм и участвовать в совместном нападении с фланга. В сумме, учитывая географические особенности театра, это ставило противника в исключительно благоприятные условия для разрешения балтийской проблемы. <.. .>

<.. .> Трудно представить обстановку, более благоприятную для веде­ния войны на Балтике.

В этих условиях, скрытно сосредоточив и развернув на территории Восточной Пруссии огромные силы, немцы внезапно вторглись на землю Литовской, Латвийской, а затем Эстонской ССР и, отсекая большие прибрежные участки, устремились в главном направлении на Ленинград.

Одновременно против города Ленина начались операции с финского плацдарма.

Для целей нашего исследования важно отметить, что если после за­нятия Кингисеппа (18 августа 1941 г.) немцы к концу августа уже были на непосредственных подступах к Ленинграду, то за изолированный Тал­лин продолжалась упорная борьба до 2 сентября, а за о. Сааремаа — до 4 октября; Бьёркё был эвакуирован 1 ноября, т. е. когда фронт на се­верном берегу залива уже был под Сестрорецком, а героический Ганге — только в начале декабря. При этом необходимо помнить, что ни одна база Балтийского флота не была закончена оборудованием и защитой, так как они начали укрепляться только с 1940 г.

Лиепая, Вентспилс, Рига, Пярну, Таллин, Выборг после упорной и кровопролитной борьбы, заставившей противника потерять много людей и средств, были немцами захвачены. Пришлось эвакуировать непобеж­денный Ганге, Гогланд, Бьёркские острова ввиду трудности обеспечить их коммуникации и необходимости уплотнить все силы для непосред­ственной обороны Ленинграда. Одновременно с этими базами против­ник завладел всеми аэродромами [ Как военно-морские базы, так и аэродромы разрушались при отходе, но позже были частично восстановлены противником.].

В это же время Краснознаменный Балтийский флот имел ряд успешных боев с легкими силами врага (в Рижском заливе), с отрядами, пы­тавшимися высаживать десанты. Успешно оперировали наши подводные лодки и морская авиация на сообщениях противника, что, помимо прямых потерь, привело немецкое морское командование к необходимости исключительно осторожных действий.

Ни один вражеский корабль выше эсминца не появлялся в зоне действия наших сил. Германский флот отставал от своей наступающей армии и ни разу непосредственно не помог продвижению ее фланга. С самого начала войны и до последнего времени, несмотря на то что в любой момент немцы могли бы сосредоточить флот, значительно пре-

(316)

восходящий наш Балтийский, они пользовались главным образом м дом комбинированной блокады (подводной, минной, воздушной).

Все же, несмотря на то что противник уклонялся от крупного морского боя и что балтийцы имели много частных успехов легких и москитных сил, Балтийский флот вынужден был передислоцироваться на Кронштадт и Ленинград, так как он потерял все остальные базы, захваченные противником с суши.

И хотя наши подводные лодки и морская авиация, прорывавшиеся через блокаду, продолжали наносить значительный урон боевому флоту и транспортам врага, господство на Балтийском море и в Финском заливе перешло к немцам и удерживалось ими вплоть до начала 1944 г.

Такая ситуация могла установиться только потому, что немцы получили почти все наши базы и аэродромы в дополнение к имевшимся в распоряжении финским базам и аэродромам. Это позволило противнику в столь благоприятных географических условиях организовать блокадную службу, которая не имеет прецедента на любых других театрах по плотности развертывания сил и затраченным блокадным средствам.

Уклонявшиеся от соприкосновения крупных надводных сил в Балтийском море, немцы тем более в Финском заливе не предполагали использовать морской бой как средство для уничтожения нашего флота. Подводные лодки, торпедные катера, торпедоносная и бомбардировочная авиация, а главное, позиционные средства, такие, как мины и сети, были использованы противником в самых широких масштабах и дополнялись береговыми батареями и наблюдательными постами на всех мысах, островах и в шхерах — по всей глубине залива, оба берега которого бы в руках врага.

Несколькими блокадными рубежами и оперативной готовностью

маневренных сил в шхерах и базах и на аэродромах немецко-финские морские силы удерживали ту степень господства на море, которую для них завоевала армия. Под прикрытием этой системы немцы, несмотря на относительно большие потери, все же использовали морские коммуникации для питания своих сил в Финляндии и Прибалтике и производили рокадные переброски через залив, из Хельсинки в Таллин (и обратно). Одновременно благоприятная стратегическая обстановка была использована в интересах германской политики и экономики в части давления на Швецию и все большего закабаления Финляндии.

Однако осуществить до конца задуманный план немцам не удалось. Несмотря на исключительно тяжелые условия, Краснознаменный Балтийский флот жил и действовал, потому что продолжали жить и действовать героические Ленинград и Кронштадт. Благодаря этому господство противника на море не было полным, требовало затраты колоссальны сил для удержания благоприятного оперативного режима и обходилось очень дорого вследствие больших потерь.

Немецкий флот с нетерпением ждал того момента, когда с падением Ленинграда автоматически погибнет Балтийский флот и Балтийское море станет «германским морем». Но не дождался! [Исаков И. С. Военно-Морской Флот..., с. 18—40]. Провалился немецкий план войны на суше, и, как прямое следствие этого, провалился план войны на море. Разгромом германской группировки под Ленинградом в январе 1944 г. началось разблокирование Финского залива, а затем и Рижского залива. Эти события, а также выход Финляндии из войны и подписание ею условий перемирия дали возможность Балтийскому флоту

(317)

принять участие в операциях, обеспечивающих продвижение фланга Красной Армии на территорию врага.

Сейчас мы являемся свидетелями реализации той же схемы, того же способа борьбы за господство на море. Следующие даты знаменуют последовательные этапы этой борьбы.

19 сентября 1944 г. с Финляндией подписано соглашение о перемирии, которым было обеспечено базирование нашего флота в финских водах (Приложение к ст. 3 Соглашения).

22 сентября 1944 г. взят с суши Таллин.

23 сентября 1944 г. взят с суши Пярну.

13 октября 1944 г. взята с суши Рига.

28 января 1945 г. взята с суши Клайпеда (Мемель).

10 февраля 1945 г. взят с суши Эльбинг.

За этим сухим перечнем побед скрывается последовательное свертывание системы базирования германского флота и сокращение его операционной зоны и коммуникаций. Теперь его главная задача — эвакуация немецких войск морем: сначала — из Таллина, Риги, «Либавского мешка», затем из Кенигсберга и Пиллау — в Данциг, из Данцига — в Штеттин, а из Штеттина — дальше на запад.

За этим же перечнем событий скрываются развертывание наших под­водных лодок и торпедных катеров и продвижение вслед за фронтом аэродромов авиации Краснознаменного Балтийского флота. Действуя на-морских сообщениях противника, наши силы срывают планомерную эвакуацию потоплением вражеских транспортов и кораблей.

Наконец, поступили сведения, что сохранившиеся корабли германского флота, бездействовавшие последние годы в базах Данцигского залива, начали передислокацию на запад вплоть до Копенгагена.

Где найдут свой бесславный конец остатки германского флота — в Гамбурге, Киле или в Копенгагене, принципиально не важно. Важно-то, что близкий конец их предрешен, а также то, что в этом они прежде всего обязаны Красной Армии.

Поскольку германский флот уклонялся от боя в море, он таял в базах (Риге, Лиепае и других) от ударов нашей авиации, а многие корабли и значительная часть транспортов гибли в море от действий подводных лодок, торпедных катеров и той же авиации. Однако это были потери хотя и тяжелые, но не носившие катастрофического характера. Катастрофа для германского флота наступила с момента потери баз, потери коммуникаций и с появлением необходимости уходить глубже в то логово, которое находится в сфере действий тяжелой авиации союзников. Уход в водный район датских проливов — стратегический тупик, и тупик безвыходный.

Та же зависимость господства на ограниченном морском театре от действий армий на берегу может быть подтверждена опытом боевых действий на Ладожском озере, где балтийцам удалось сохранить свои коммуникации («Дорогу жизни» осажденного Ленинграда) только потому, что части Ленинградского и Волховского фронтов прочно удерживали конечные пункты этой коммуникации.

Отношение к теме

Любое взаимодействие обратимо. Армия, продвигаясь вперед и занимая базы флота и аэродромы противника, тем самым дает возможность взаимодействующим с ней флоту и авиации обеспечивать свой фланг

(318)

в более благоприятных условиях. Облегчается организация тактических десантов или огневой поддержки с моря и воздуха для содействия наступлению фланговых частей. Более доступными делаются коммуникации противника и приближаются свои коммуникации, используемые для питания фронта не только с суши, но и с моря. Следовательно, чем сильнее флот, взаимодействующий с армией, тем легче и быстрее будут достигнуты цели, поставленные перед ними.

Темп операций на прибрежных участках всегда будет зависеть от целеустремленного взаимодействия армии, флота и авиации. Это положение относится ко всем театрам военных действий, включая островные и океанские, где оно немного трансформируется в соответствии с особенностями обстановки. На открытых театрах по-прежнему остается решающей силой флот, без которого самая могущественная армия бессильна повлиять на создание или удержание режима на море. Но там, где морской театр ограничен и замкнут, а армия является основой вооруженных сил, направленных на достижение главной стратегической цели, эта же армия будет основным инструментом, при помощи которого может быть достигнуто господство на море.

Говоря о действиях армии или флота, мы все время подразумеваем неразрывно связанную с ними авиацию, включая воздушную блокаду неприятельских баз и крепостей, которая также сильно влияет на ограниченность использования надводного флота у берегов, так как последний предпочитает действовать в открытом море и приближаться к побережью только тогда, когда господство в воздухе в основном завоевано.

Рассматриваемое положение не является самостоятельной проблемой и может быть предметом изучения как часть более широких проблем морской войны — «борьбы с системой базирования противника» и «борьбы флота с берегом», так как она приложима к операциям на любом морском театре, но не с такими радикальными последствиями (т. е. достижением господства).

В данном случае мы ограничивались кратким анализом для обоснования только одного главного вывода, что в современных больших войнах (при наличии указанных предпосылок) приморские крепости все больше являются объектами для решительных атак с суши, причем не только со стороны близко высаженных десантов, но прежде всего со стороны вражеских армий, действующих на континенте. При этом нет никаких оснований полагать, что в ближайшем будущем эта тенденция ослабеет.

Очевидно, что этот вывод должен влиять на все основные элементы плана обороны баз и крепостей, начиная с выбора места их расположе­ния и кончая системой укреплений, вооружения, составом гарнизонов и организацией взаимодействия с полевыми войсками, защищающими прилежащую территорию и сухопутные коммуникации приморской крепости или опорного пункта.

Какими ненаучными и даже абсурдными представляются на этом фоне некоторые помещавшиеся в нашей официальной печати рассуждения таких авторов, как Альтфатер [28 В. М. Альтфатер до революции занимал ряд ответственных постов во флоте, с 1912 г. — в Морском генеральном штабе. К моменту Февральской революции был в чине контр-адмирала. С осени 1918 г. — командующий морскими силами республики.].

В 1919 г. в своей работе «О приморских крепостях» он писал:

«... Насколько термин „крепость" ясен, очевиден и понятен в приме-

(319)

нении к крепости сухопутной, настолько он совершенно неясен в отношении приморской крепости. В самом деле, понятие „крепость" — определяет наличие какого-либо пункта, подготовленного инженерным искусством к обороне и защищаемого со всех доступных к нему подступов; отсюда сейчас же получается понятие об обводе крепости, фортах, линиях обороны и т. п. совершенно ясных и всякому понятных терминах, но лишь в применении к сухопутной войне; совершенно иное положение в приморской крепости — обвода там нет никакого и быть не может, фортов в общепринятом понятии этого слова нет, защищается данный пункт не со всех доступных к нему подступов, а лишь со стороны моря...» [Альтфатер В. О приморских крепостях. — Мор. сб., 1919, № 4, с. 124—125.].

Логическим завершением этих рассуждений является определение приморской крепости как «совокупности приморских батарей» [Альтфатер В. Указ. соч. — Мор. сб., 1919, № 7/8, с. 1.].

Не надо было ждать второй мировой войны, чтобы убедиться в ошибочности таких заключений, так как еще Порт-Артур, Циндао и вся история морских войн их опровергали.

В добрых намерениях, так же как и в образованности в специальных вопросах покойного Альтфатера, не приходится сомневаться. В данном случае мы имеем пример однобокого, ведомственного мышления и оперативной несостоятельности. При этом важно отметить, что Альтфатер вовсе не был одинок и что такие идеи были живучи, иначе мы не были бы свидетелями бесславного конца Сингапура, Гонконга и многих других приморских крепостей, которые были не больше чем «совокупностью приморских батарей».

Поэтому нам придется еще вернуться к таким тенденциям, хотя бы для того, чтобы их похоронить.

Глава III . Атака приморских крепостей с моря

Сложившаяся доктрина

С давних времен твердо установилось мнение, что решительная атака приморской крепости силами флота (т. е. с морского направления) — предприятие слишком трудное и рискованное, а поэтому нерациональное.

История морских войн как будто подтверждала это мнение, так как давала многочисленные примеры нерешительных обстрелов или высадок корабельных десантов с диверсионной или демонстративной целью. Те же из операций флота, которые могли быть отнесены к решительным атакам с целью захвата или уничтожения приморских укрепленных пунктов и баз, очень малочисленны и в большинстве случаев оканчивались плачевно.

Этот односторонний опыт прошлых войн был резюмирован в ряде высказываний [Было бы громоздко и нецелесообразно приводить общеизвестные исторические примеры, которые изложены у Мэхэна, Коломба и в любой истории морских войн или отдельных операций. Мы решили ограничиться приведением результативных выводов из этого опыта, сформулированных на различных этапах. ].

«Я предпочитаю одну пушку на берегу десяти пушкам на корабле». Такое высказывание приписывается Наполеону, т. е. бывшему артиллерийскому капитану, который, захватив форт Эгильет и повернув его

(320)

пушки в сторону рейда, вынудил мощный англо-испанский флот адмирала Худа поспешно убраться из Тулона, захватив с собой все высаженные войска (16—19 декабря 1793 г.).

Адмирал Нельсон во время осады Кальви (с 19 июня по 10 августа 1794 г.) так ответил генералу, командовавшему осадными войсками, на предложение атаковать крепость с моря: «Я беру на себя смелость утверждать, что возможность противопоставить дерево крепостным стенам уже значительно запоздала»[Мор. сб., 1899, № 1, с. 46 (перевод статьи Мэхэна, помещенной в « Times » 20 и 27 дек. 1898 г.).].

Вице-адмирал Д.Т. Дукворт, который в феврале 1807 г. форсировал Дарданеллы и с большим уроном выбрался обратно, характеризовал и такую операцию «как самую тяжелую и самую сомнительную, которая когдалибо предпринималась», и в письме к русскому адмиралу Сенявину утверждал, что «участие в ней сухопутных сил необходимо» .[Вильсон X . Морские операции. М.: ГВИЗ, 1935, с. 258.]

Крымская война дала примеры сильных бомбардировок приморских крепостей, выполнявшихся флотом (Севастополь, Свеаборг), однако эй операции не могут быть квалифицированы как решительные.

Вот как оценивал обстановку один из самых заслуженных адмиралов английского флота Чарлз Нэпир, посланный с эскадрой на Балтику: «Не в моей власти было предпринять что-либо с этим сильным флотом, так как всякое нападение на Кронштадт или Свеаборг означало бы верную гибель» [См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 10, с. 518.].

Эта выдержка из официального письма Нэпира была оглашена в парламенте лордом Беркли, и, хотя члены парламента не были довольны ходом кампании в Балтийском море, именно это заявление не встретило принципиальных возражений.

Не менее характерно, что первый лорд Адмиралтейства Джеймс Грэхем в письме к тому же Нэпиру пишет: «Было бы сумасшествием играть в руку России и броситься головой вперед на ее гранитные стены, рискуя нашим морским превосходством со всеми фатальными (последствиями поражения, в неравной борьбе дерева против камня (with wood against stone)» [Тарле Е. В. Крымская война. М.: Военмориздат, 1944, т. 1, с. 609. По сути, это перефразировка ответа Нельсона при Кальви.]. Академик Е. В. Тарле, приводя эту выдержку в своем труде «Крымская война», остроумно комментирует ее указанием на то, что Нэпир «впрочем, вовсе и не нуждался в подобных предостережениях». В чем другом, но в данном вопросе среди лордов Адмиралтейства и командующих флотами (Нэпир, Дондас) было полное единство оперативного мышления. Это можно подтвердить еще одной выдержкой из другого письма того же Беркли Нэпиру, написанного во время Бомарзундской операции:

«Было бы жалким отсутствием твердости, если бы вы уступили воп­лям и рискнули бы вашими кораблями и пожертвовали многими драгоценными жизнями в попытке морскими силами разрушить укрепления, которые непременно должны были пасть при нападении с суши» [Тарле Е. В. Указ. соч., с. 649.].

Что касается бомбардировки Севастополя 17 октября 1854 г., выполнявшейся 27 кораблями коалиционного флота, имевшими до 1244 орудий с одного борта против 152 орудий на обстреливаемых ими фортах, то относительно нее можно привести заключения, сделанные В. А. Мошни-

(321)

ным на основе изучения не только отечественных, но и иностранных материалов. «Объясняется малая удача тем, что флот производил лишь диверсию.. .» [ Мошнин В. А. Оборона побережья..., с. 282. ]

«После неудачной попытки 5 (17) октября неприятельский флот ни разу не предпринимал решительных действий против приморских батарей и ограничивался только частным действием отдельных судов против наших укреплений в случаях, когда они могли действовать, не подвергаясь большой опасности» [Там же.].

«Два факта поражают в этой осаде ... атакующий бережет свой флот и настолько, что, рискнув им один раз, он уже не решается более его пускать в действие...» [Там же.]

В нашу задачу не входит исследование политических и стратегических причин, по которым Англия XIX в. считала необходимым беречь свой флот (кстати, они достаточно общеизвестны), но мы утверждаем, что эта линия поведения не могла бы быть такой общепризнанной и устойчивой, если бы не опиралась на оперативно-тактическую доктрину о нецелесообразности борьбы флота с укрепленным берегом, которую единодушно проповедывали почти все морские эксперты и авторитеты.

Но вот наступил период, когда деревянные корабли, а затем и железные начали одеваться в броню, а бомбардирские суда последовательно переросли в бронированные мониторы.

Одна из первых попыток борьбы бронированных кораблей с берего­выми укреплениями имела место под Чарлстоном [7] в 1763 г. [О более раннем случае — действиях бронированных плавучих батарей под Кинбурном осенью 1855 г. — будет сказано ниже.]

«3 марта 3 новые судна (монитора. — И. И.) стреляли по форту Мак-Алистер в течение 8 часов, нанося ему вред не больше того, какой мог быть исправляем каждый раз в течение ночи, тогда как исправления не­которых из судов должны были продолжаться и после бомбардирования еще до конца месяца» [Коломб Ф. X . Морская война, с. 556.].

7 апреля, т. е. через месяц, атака была повторена контр-адмиралом Дюпоном, располагавшим более мощным отрядом в составе восьми мо­ниторов и броненосного корабля « New Ironsides ». Донесение адмирала так рисует итоги операции:

«Ни одно судно не было предоставлено выстрелам неприятеля свыше сорока минут, но даже и в этот короткий период ... пять броненосцев были совершенно выведены из строя... и лишены также того, что было всего существеннее для нашего успеха, а именно способности наносить неприятелю вред своими орудиями. Я был убежден, что дальнейшая настойчивость в атаке имела бы своим результатом только потерю большей части броненосного флота. . .» [Коломб Ф. X . Указ. соч., с. 559—560.].

Через 7 лет в процессе франко-прусской войны адмирал Буэ-Вийоме был послан с эскадрой в Балтийское море для действий против Германии.

Коломб так излагает точку зрения французского правительства на возможности флота:

«... Французским правительством было хорошо понято в 1870 году, как это понималось и в прежние дни, что один флот бессилен в операциях нападения на территорию и что паровые боевые суда, как и парус-

(322)

ные линейные корабли, сами по себе не могут вести территориальную атаку» [Там же, с. 566.].

Упомянутый выше полковник Генерального штаба Мошнин, заканчивая свой объемистый труд, в общем заключении приходит к выводу:

«Правильно организованная во всех отношениях береговая крепость представляет для флота почти неприступную твердыню» [Мошнин В. А. Указ. соч., с. 526.].

Непосредственно перед русско-японской войной проблема атаки флотом приморских крепостей так трактовалась в официальном курсе профессора Инженерной академии П. Клокачева:

«. . .Овладение крепостью флотом является делом до крайности трудным, рискованным и требующим таких жертв, которые в редких случаях окупятся приобретенными выгодами и трофеями» [Клокачев П. Крепостная война или атаки и оборона крепости. СПб., 1904, с. 144].

В другом месте он говорит:

«Вообще к бомбардированию крепостей флотом следует прибегать с осторожностью...».

Но если все же решено будет произвести артиллерийский обстрел, Клокачев дает такой совет:

«... При бомбардировации флоту следует по возможности уклонять от борьбы с береговою артиллериею» [Там же, с. 132.].

После русско-японской войны опыт Порт-Артура в части состязания флота с крепостными батареями был резюмирован в правительственном документе следующим образом:

«Артиллерийское вооружение крепостей хотя и является устарелым сравнительно с вооружением современных судов, но, как доказал опыт Артура, оно может успешно вести борьбу с атакующим крепость неприятельским флотом» [ЦГА ВМФ, ф. Морискома, д. 1355. Доклад председателя особого совещания при Совете государственной обороны по вопросу об объединении власти в при морских крепостях и разграничении прав и обязанностей сухопутных и морских начальников при совместной обороне берега, 1905 г. Протокол № 11.].

Заслуженный профессор Инженерной академии генерал Буйницкий, читавший курс «Инженерная оборона государств» в старшем классе академии Генерального штаба, на основании того же артурского опыта пытался математически обосновать соотношение мощи артиллерии береговой и корабельной. После длительных выкладок, в которых видно похвальное стремление не только рассуждать, но и подтвердить свои выводы расчетами (к сожалению, весьма наивными из-за сомнительно методологии этих расчетов), он приходит к следующим результатам:

«Для надлежащего ответа на огонь 18-ти одновременно действующих орудий броненосца (задача решается применительно к английскому линейному кораблю « King Edward VII » постройки 1903 г. — И. И.) можно удовольствоваться 6-ю береговыми орудиями, половина которых большого и половина среднего калибра, т. е. числом орудий втрое меньшим».

И далее он уточняет, приближаясь почти к наполеоновскому нормативу:

«При замене открытых береговых батарей бронебашенными является возможным сократить в шесть раз число пушек, противополагая каждому броненосцу лишь одно, по возможности 12-дюймовое орудие» [Буйницкий Н. Инженерная оборона государства. СПб., 1907, с. 159.].

(323)

При рассмотрении данного вопроса нельзя обойти итоги Дарданелльской операции 1915 г. на первом ее этапе — морской атаки, так как эта злополучная операция как бы окончательно подтвердила весь предшествовавший опыт и поэтому очень сильно повлияла на консервирование научной мысли, относящейся к проблеме борьбы флота с береговыми укреплениями.

Ровно через 108 лет после Дукворта его потомки совместно с французскими кораблями пытались вновь форсировать Дарданеллы силами флота (февраль-март 1915 г.). Общие оценки этой операции известны. Напомним только некоторые из них, приводимые в труде X . Вильсона « Battleships in action » и в английских официальных документах:

«... Опыт всей истории говорил против осуществимости такой операции при помощи одних кораблей» [Вильсон X . Морские операции в мировой войне 1914—1918 гг. М.: ГВИЗ 1935, с. 258.]

«Удивительно, что серьезные люди могли решиться предпринять операции форсирования Дарданелл одними кораблями...» [Вильсон X . Указ. соч., с. 260.].

«Многие видные офицеры британского флота соглашались с Фишером, что операция бессмысленна. Сэр Перси Скотт называл ее „безумной"; Стэрди считал, что она невыполнима... Джексон — известный и заслуживающий доверия адмирал, сменивший впоследствии Фишера на посту первого морского лорда Адмиралтейства, не считал прорыв флота через Дарданеллы возможным и думал, что „безумно стараться его осуществить"» [Там же, с. 261.].

Особый интерес представляет выписка из 43-го раздела отчета так называемой «Дарданелльской комиссии» (назначенной правительством Великобритании для расследования причин провала операции) в части истории этого вопроса, возникшего еще в 1906—1907 гг.

«И Генеральный штаб при Военном министерстве и Морской генеральный штаб — оба считали большим риском даже совместную морскую и сухопутную операцию против Галлипольского полуострова. В меморандуме Генерального штаба от 19 декабря 1906 г. приводится следующий отзыв: „Мнение сухопутных, рассматривавших вопрос с точки зрения береговой обороны, безусловно согласно с морским взглядом, что неподдержанные войсками действия флота, принимая во внимание заключающийся в них риск, должны быть отвергнуты"» [Мор. сб., 1920, № 4/5, с. 1.].

Это свидетельство тем замечательно, что к 1907 г. оборона Дарданелл была весьма несовершенна, а те английские корабли, которым через 9 лет пришлось сражаться с турецкими фортами, все, кроме «Queen Elisabeth», находились в строю, причем самые старые из них были постройки 1895 г. (« Prince George » и « Majestic »). В 1915 г. эти же корабли уже числились в разряде линейных кораблей «3-го класса».

Официальный историк британского флота Юлиан Корбетт так характеризует отношение к операции в этот период:

«В сознание большинства все более и более проникала мысль о неразумности производства Дарданелльской операции без содействия сухопутных войск, хотя бы в минимальных силах, необходимых для закрепления территории по мере захвата ее флотом».

(324)

И далее: «Желание избегнуть ошибки 1807 года ощущалось очень остро. ..» [Корбетт Ю. Операции английского флота в мировой войне. Л., 1928, с. 139.].

Несмотря на эти мнения, все же была предпринята атака пролива флотом. Оценки ее итогов со стороны самих англичан выглядят так: «Операция совершенно не удалась»; «Чисто морская атака больше не повторялась, так как де Робек (вице-адмирал, сменивший Кардена. — И. И.) очень скоро пришел к заключению, что она совершенно безнадежна» [Вильсон X . Указ. соч., с. 269. ].

«Попытка форсировать узкость флотом закончилась жестоким пора­жением. Из шестнадцати крупных судов... три погибли, а три других,. в том числе единственный линейный крейсер, вышли из строя на не­определенный срок. В один день союзный флот лишился одной трети своего состава» [Корбетт Ю. Указ. соч., с. 229.].

К этому перечню можно было бы прибавить неограниченное количе­ство аналогичных заключений и выводов, которые делались по поводу безуспешных для флота бомбардировок приморских укреплений. Примеров таких операций, не имевших решительных целей, история дает очень много, причем большинство из них носило демонстративный, вспомога­тельный (к общему ходу операции) или диверсионный характер и не всегда кончалось успешно. Обобщение этого опыта как будто подтверж­дало неизменность положения о бессилии флота в борьбе с берегом.

Таким образом, на протяжении почти полутора столетий утвердилась традиция, оформленная в доктрину (по-различному формулируемую, но единую по существу), согласно которой атака приморских крепостей с моря представлялась нецелесообразной из-за технических и тактических преимуществ «берега» против «флота».

Основанная на результатах одностороннего анализа исторического опыта, эта доктрина сама влияла на итоги последующих операций в том же направлении и в руках теоретиков почти всех флотов мира постепенно превратилась в незыблемую догму...

Приведенные без комментариев в начале главы высказывания и выписки из официальных документов далеко не равноценны и не равно­значащи при критическом их изучении в совокупности с условиями об­становки и причинами, вызвавшими их к жизни. В одном только правы все высказывавшиеся на эту тему — в том, что действия флота против укрепленного берега есть одна из самых трудных и сложных операций для флота. Это — бесспорная истина.

Однако многообразие обстановки, в которой протекали в прошлом и протекают теперь аналогичные операции, и исторические примеры успешных атак флота против укрепленного берега должны были бы предостеречь от категорического и однобокого вывода, к которому пришли многие морские специалисты.

Прежде чем переходить к выяснению причины искажения теории и к определению правильного ее приложения к нашей эпохе, надо обратить внимание на следующее парадоксальное явление.

С одной стороны, почти все морские авторитеты мира сотню лет единодушно твердили о том, что флот не способен нанести решающий удар по крепости, что такая операция нерациональна, а следовательно, и ма-

(325)

ловероятна. С другой стороны, факты показывают, что до последнего вре­мени морской фронт баз и приморских крепостей укреплялся наиболее сильно в ущерб всем другим направлениям.

Как будто тень адмирала Фаррагута зловеще витала над комендантами приморских крепостей или над штабами, которые планировали обо­рону этих крепостей и баз.

По первому впечатлению получается принципиальное расхождение теории с практикой, причем в известной нам литературе это кажущееся расхождение не получило разъяснения. Все пугали флоты других держав неприступностью своих укрепленных берегов, говорили о безнадежности атак их с моря, но в то же время вкладывали миллионы на усиление средств обороны, причем в первую очередь и главным образом с морского направления.

В современных условиях, очевидно, произошла ревизия этой проблемы, хотя еще не оформленная, так как опыт второй мировой войны и наш опыт Отечественной войны показали наряду с классическими атаками приморских крепостей с суши немало примеров успешных атак защищенных берегов с моря.

Наконец, надо разъяснить причины немецких успехов весной 1940 г. при вторжении в Норвегию. Тогда немцы, захватив несколько защищенных баз с моря, оповестили весь мир о том, что для германского оружия нет никаких преград.

Однако те же самые немцы, перейдя после сталинградского кризиса к стратегической обороне, много писали и вещали о непреодолимости так называемого «Атлантического вала». Но им никто не поверил, и итоги некоторых операций союзников и советских вооруженных сил полностью опровергли аргументы фашистов, цеплявшихся за устаревшую доктрину.

Предварительные выводы

Критическое изучение боевых эпизодов, которые послужили основанием для приведенных нами высказываний или выписок из официальных документов, если эти эпизоды рассматривать в совокупности с условиями обстановки, в которой они протекали, приводит к следующим предварительным выводам [Предварительным потому, что здесь мы намеренно рассматриваем отдельно сухопутное, морское и воздушное направления при атаке приморских крепостей с тем, чтобы позже исследовать проблему в целом.].

1. Бесспорно, что атака с решительной целью (захватить или уничтожить) береговых укреплений с морского направления является одной из самых сложных и трудных операций для флота.

В этом отношении соответствующие высказывания и предостережения безусловно верны и не требуют особых обоснований.

Вот почему так легко привилась крайняя точка зрения о невозможности, нецелесообразности атак с моря. Это позволяло уклоняться от операций или оправдывать их неуспех, так как в большинстве случаев нападение на сильного противника требует больше решимости, чем оборона.

Однако нет никаких оснований относить атаку с моря к невыполнимым операциям, если анализ всех данных обстановки покажет в конкретном случае, что выбор морского направления для атаки является наиболее выгодным, а наличные силы и средства отвечают намечаемой за-

(326)

даче. Иначе говоря, операция флота против берега подчиняется тем же методическим основам, что и любая другая операция, но с учетом ее специфики и трудностей. Ибо против всякого оружия, средства и метода их применения могут быть найдены противодействующие оружие, средство или метод. Весь вопрос в том, обладает ли этими средствами и методом наступающий.

2. Многообразие исторического опыта показывает, что в тех относительно немногих случаях, когда атакующий не был формально или морально связан установившейся традицией, предпринимал атаку береговых укреплений с учетом всех элементов обстановки и действовал силами и средствами, отвечающими задаче и обстановке, атака в большинстве случаев заканчивалась успешно.

Но типично для установившейся традиции, что подобные случаи в теоретических трудах разработаны слабо, скупо. Причины успехов объясняются случайностью либо исключительно благоприятными условиями обстановки, а сами операции трактуются как бы проведенными «не по правилам».

3. При противопоставлении корабельной артиллерии артиллерии на берегу без одновременного применения других средств последняя безусловно имеет все преимущества.

Вот почему особый интерес представляет для нас обобщение, сделанное Энгельсом еще в 1854 г. на основе опыта Крымской войны:

«... Поскольку донесения британского и французского адмиралов до сих пор ни словом не обмолвились о фактических повреждениях, нанесенных фортам (Севастополя. — И. И.), приходится заключить, что здесь, как и в Бомарсунде, береговые укрепления по Монталамберу - форты и казематированные батареи — смогли выдержать бой против вдвое превосходящего числа орудий на кораблях» [Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 10, с. 547.].

Противопоставление берегу только артиллерии кораблей было по своему закономерно, пока ни берег, ни корабли не имели других средств борьбы и успех боя определялся артиллерийским состязанием (дуэлью).

Когда же 60 лет спустя инициаторы Дарданелльской операции пытались воспроизвести этого вида дуэль, недооценив минную опасность и необходимость закреплять частный успех артиллерии высадкой морского десанта [О наличии мин в проливе было известно, но семи тральщиков было мало, и укомплектованы они были необстрелянными командами из мобилизованных рыбаков; французские тральщики не выгребали против течения; дополнительные тральщики были затребованы только после 14 марта; прикрытие работы тральщиков не было разработано. Корректировочных постов на берегу не было вовсе. Мелкие десантные партии, которые начали высаживать только 4 марта, после подрыва орудий тотчас возвращались на корабль. Ночным восстановительным работам турок никто не мешал.], результаты оказались плачевными.

Опасность от мин оказалась «значительно большей, чем мы предполагали», — запоздало доносил вице-адмирал де Робек Адмиралтейству после срыва морской атаки [Вильсон X . Указ. соч., с. 259.].

Дарданелльская операция в целом явилась печальным примером нагромождения ряда последовательных ошибок — политических, стратегических, организационных, тактических и других. Для нашей темы важно отметить то, что ошибочным было оперативное решение (выбор направления главного - удара и выбор главного оружия — только артиллерии), порочность которого усугублялась поверхностным знанием системы и воз-

(327)

можностей обороны противника и традиционным пренебрежением к туркам.

4. По мере появления мин, торпед, подводных лодок, торпедных катеров, авиации, средств задымления, маскировки и т. д. береговая оборона последовательно усиливалась.

Изменение и усложнение военной техники сопровождались соответ­ствующими изменением и усложнением тактики ее использования.

«... Масса орудий, установленных на фортах, которые не так легко было разрушить огнем кораблей с большой дистанции, не давала возможности вытралить мины, а мины не позволяли приблизиться к фортам или прорваться. ..» [Вильсон X . Указ. соч., с. 270.]

В современных условиях берег защищается посредством комбинированного сочетания различного вида оружия. Следовательно, противопоставить ему можно только соответствующую обстановке и задаче комбинацию оружия и боевых средств. Выбор главного оружия в этой комбинации будет каждый раз определяться конкретными условиями обстановки.

Поэтому попытки решать задачи, связанные с атакой флотом берега, только артиллерией ненаучны и, следовательно, нецелесообразны.

5. Современные приморские крепости (базы флота) или укрепленные районы защищаются с моря системой береговой обороны, включающей в себя не только артиллерию дальнего и ближнего боя (стационарную и подвижную), но и различного вида подводные заграждения (мины, боны, сети и т. д.), даже торпедные батареи [О применении береговых торпедных батарей во второй мировой войне будет сказано ниже при разборе атаки на Осло.], охраняемые и наблюдаемые береговой СНиС и системой дальнего и ближнего дозора (корабельного и воздушного). [Граница дозора может быть уподоблена «переднему краю» оборонительной системы.]

Эта система динамична и по своему существу активна, потому что современная береговая оборона включает в себя маневренные силы крепости, базы укрепленного района, состоящие из торпедных катеров, малых подводных лодок, авиации всех видов.

Больше того, морской плацдарм, оборудованный перед крепостью, обычно предусматривает возможность использования маневренной группы флота вплоть до линейных кораблей, застигнутых нападением противника в базе или специально развернутых в данном районе для усиления береговой обороны.

Этой динамичной системе на море отвечает аналогичная система ПДО (противодесантной обороны) на берегу в составе гарнизона крепости или маневренных армейских групп, включающих все рода войск и целеуст­ремленных на отражение высадки десанта в пределах крепости или на ее флангах.

Управляется вся система по единому плану, успешность выполнения которого определяется степенью подготовки и слаженностью взаимодействия всех элементов, входящих в нее.

Эта система видоизменяет свою форму в зависимости от условий местности, от состава сил и значимости данного укрепленного пункта в общей системе театра. Она редко на практике бывает полноценной во всех отношениях, но принципиальная схема такой системы уже общепринята и общеизвестна.

(328)

6. Этой системе обороны может быть противопоставлена только логичная система нападения, т. е. состоящая из органического сочетания соответствующих соединений флота, авиации и десантных частей (морской пехоты), целеустремленных общим планом действия и имеющая глубоко эшелонированный боевой порядок.

При этом артиллерия кораблей в большинстве случаев играет значительную роль, в частных случаях — решающую, но уже не является монопольным оружием, так как изрядную часть работы по подавлению системы огня противника и разрушению оборонительных сооружений взяла на себя бомбардировочная авиация и штурмовая авиация с ракеты оружием.

Типовой операцией «флот против укрепленного берега» в современных условиях является комбинированная операция морских, воздушных и сухопутных сил.

7. Выбор направления для нанесения решающего удара с моря дело стратегии. Он определяется итогами анализа всех элементов обстановки (политических, оперативных, тактических).

В большинстве случаев противник будет стремиться атаковать берег в промежутке между приморскими крепостями или за флангом морского укрепленного района [Генерал Эйзенхауэр форсировал берег Нормандии между Шербуром и Гавром. То же самое было при высадке в Африке, на Сицилии, на юге Франции.], даже если целью операции является сама крепость или база.

Но, как показывает опыт, несмотря на то что атака с моря неприятельской крепости является наиболее трудным из возможных вариантов она частично становится необходимой как самостоятельная или вспомогательная операция на данном направлении.

8. Исходя из этих предпосылок, вполне закономерно практикующееся укрепление морского фронта крепостей и баз и поддержание системы береговой обороны на современном уровне. Никакого расхождения теории с практикой по существу нет. Весь вопрос только в том, чтобы рассматривать проблему обороны берега (или его атаки) не изолированно, а в единстве органически взаимосвязанных между собой морского, сухопутного и воздушного фронтов приморских крепостей.

9. Основные классы кораблей (линейные корабли, авианосцы, крейсера, эскадренные миноносцы), которые строятся из расчета соответствия всех их элементов условиям морского боя, обладают достаточной тактико-технической универсальностью для решения большинства огневых задач против береговых объектов. Это не исключает необходимости применения специального рода боезапаса или изменения характера траектории полета снаряда, хотя авиация значительно восполняет некоторые затруднения, вытекающие из особенностей стрельбы корабельной артиллерии по берегу.

Однако специфичность обстановки и тактических задач при атаке бе­рега и «нерентабельность» привлечения только кораблей из состава флота, предназначенного для действий в море, вполне оправдывают строительство специальных кораблей, к которым должны быть отнесены мониторы, самоходные батареи с ракетными установками (английские « LCT ( R )»), прорыватели заграждений и специальные десантные корабли для атаки баз.

10. Живучесть сооружений и всей системы береговой обороны настолько возросла, что в современных условиях какое бы оружие (или

(329)

комбинация оружия) ни было выбрано для подавления огневой системы противника, завершить дело уничтожения или захвата главных объектов могут только высаженные специальные части (морская пехота, «коммандос») [«Амфибийный» бой внутри неприятельской гавани или базы (пирсы, доки, краны и т. д.) требует специальной подготовки бойцов.].

Еще Энгельс по поводу бомбардировки Свеаборга (9 августа 1855 г.) и поднятой в английской прессе шумихи об «уничтожении» этой крепости писал:

«Большие суда играли роль пассивных наблюдателей, а о решающем ударе в результате подобной атаки, о высадке войск с целью захвата и разрушения укреплений — даже не помышляли» [Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 11, с. 525.].

Здесь полная аналогия с прорывом укрепленной полосы на фронте или в борьбе с сухопутными крепостями, что часто забывается морскими начальниками.

Вот почему решительная атака приморской крепости даже с морского направления не мыслится без высадки специального десанта.

Так можно формулировать основные положения, относящиеся к проблеме атаки укрепленных пунктов флотом. Но так как только первое положение (о трудности) обычно никем не оспаривается, приходится обосновать остальные.

Примеры морских атак

Несмотря на редкое единодушие всех «школ» в вопросе о нерациональности и гибельности нападения на приморские крепости силами флота, история войн дает немало примеров успешных атак, тем самым показывая односторонность установившейся точки зрения.

Мы приведем некоторые наиболее поучительные исторические примеры начиная с XVIII в. и до наших дней. Приходится заглядывать довольно далеко в прошлое, так как теоретики обычно апеллируют к этому прошлому, а кроме того, нам важно проследить эволюцию методов морских атак за этот период времени.

Гибралтар (1704 г.). Летом 1704 г. англо-голландскими силами под общим командованием вице-адмирала Г. Рука ( George R ооке) была проведена операция по захвату приморской крепости и базы Гибралтар, принадлежавшей испанцам. Несколько предыдущих попыток взять эту крепость блокадой кончились неудачно.

22 июля предварительно было высажено на перешеек 1800 «морских солдат», отрезавших сообщение крепости с материком.

Эскадра в составе 11 английских и шести голландских линейных кораблей и трех бомбардирских судов, позже усиленная еще пятью кораблями под командованием контр-адмирала Бинга, заняв места по диспозиции, с рассвета 23 июля начала бомбардировку порта, города и батарей, которые отвечали интенсивным огнем.

По донесению командиров наиболее выдвинутых к порту кораблей о том, что много подбитых орудий на берегу замолчало, адмирал Бинг послал для овладения ими шлюпочный десант, в последующем усиленный десантом эскадры. В результате ожесточенного боя на берегу город был захвачен и 25 июля по условиям капитуляции перешел во владение англичан [Мэхэн относит это событие к 4 августа 1704 г.].

(330)

Конечно, в данном случае решающей причиной успеха было колоссальное превосходство в силах нападающих. Коломб оценивает состав гарнизона всего в 150 человек, а некоторые авторы насчитывают и того меньше. Кроме того, операция обошлась англичанам относительно дорого, их потери составили 60 убитых и 215 раненых, т. е. почти вдвое больше общего состава защитников. Но, как говорят, игра стоила свеч. Рук получил для себя базу, а Англия приобрела важнейший опорный пункт империи.

«Это справедливо увековечивает имя Рука, которого сообразительность и безбоязненное принятие на себя ответственности дали Англии этот ключ от Средиземного моря», — так восхваляет Рука Мэхэн [Мэхэн А. Т. Влияние морской силы на историю, 1660—1783. СПб., 1896, с. 242. ] за что он рискнул на подобную операцию, не ослабив предварительно французский и испанский флоты, которые при некоторой решительности моли угрожать срывом всего предприятия, что поставило бы англо-голланский флот в критическое положение.

Для нас в данном случае важно не это обстоятельство, а то, что в соответствии с правильной оценкой общей обстановки принял смелое решение и, отказавшись от длительной блокады, рискнул на атаку с моря. Зная реальные возможности противника и свое превосходство в силах, он, кроме того, предварительно изолировал крепость от Испании, т.е. от возможной поддержки.

Второе важное обстоятельство состоит в том, что, использовав преимущество своей артиллерии (единственного оружия, какое он имел), он завершил успех огневого боя высадкой десанта. Это один из первых примеров подобной высадки прямо в базу (крепость) при непосредственной поддержке огнем корабельной артиллерии после предварительного подавления огневой системы противника.

Порто Белло (1739 г.). Утром 21 ноября 1739 г. английский адмирал Вернон с эскадрой из 11 линейных кораблей появился перед колониальной базой испанского флота Порто Белло (Карибское море, Панамский перешеек), которая защищалась мощными фортами, расположенными мысах при входе в бухту.

Вернон решил сначала атаковать северный форт Айрон-Касл, имеющий 78 орудий на батареях верхней террасы и 22 орудия на батареях у уреза воды и гарнизон 300 человек (по Коломбу) [Нам эти цифры представляются сомнительными, так как обычно Коломб под термином «гарнизон» подразумевает общий состав фортов и крепостей. 300 человек на 100 пушек дает в среднем по 3 человека прислуги на пушку, что явно недостаточно. Надо думать, что в данном случае преувеличено число орудий фортаАйрон-Касл на батареях верхней террасы.]. Атака была решительной и велась на такой короткой дистанции, что одновременно с артиллерийским огнем кораблей началась стрельба из ручного оружия с целью уничтожения прислуги испанских батарей.

Пользуясь ветром, благоприятным для маневра сближения вплотную Вернон решительно атаковал нижнюю батарею и через 25 минут боя заставил ее замолчать, истребив большую часть личного состава.

Заранее подготовленный десант на баржах, буксируемых по борту, на баркасах, буксируемых за кормой, быстро преодолел короткую дистанцию и, высадившись, овладел нижней батареей, действуя под прикрытием огня эскадры. После этого форт Айрон-Касл капитулировал. В свою очередь падение основного форта повлекло за собой капитуля-

(331)

цию остальных фортов (Глория и Св. Иеронима) и самого города Порто Белло на следующий день, 22 ноября.

Интересно отметить, что Верной имел предостережения о том; «что его предприятие надо считать отчаянным» и что для успеха операции требуется предварительно высадить отряд в 8000 человек пехоты, которому и поручить главную задачу, оказывая содействие эскадрой. Однако Верной решил действовать по-своему.

В данном случае мы видим, что успех атаки с моря был обеспечен:

1. правильной оценкой обстановки (моральная слабость испанцев; Айрон-Касл как «ключ» ко всей оборонительной системе; глубины, позволяющие подойти вплотную);

2. решительностью замысла и смелостью его выполнения — без колебаний от начала до конца операции, проведенной в быстром темпе;

3. правильным тактическим решением — подавить ключевую бата­рею массированным артиллерийским и ружейным огнем с короткой дистанции, с последующим захватом ее заблаговременно подготовленным десантом.

Корфу (1799 г.). Взятие морской крепости Корфу адмиралом Ушаковым является классической для своего времени комбинированной операцией, продемонстрировавшей исключительно высокий уровень русского, военно-морского искусства (рис. 1).

Крепость Корфу после установления тесной блокады с моря и обло­жения с суши в конечном результате была занята со стороны сухопутного фронта. Но решающую роль для окончательного успеха всей операции сыграла атака флота на остров-форт Видо, защищавший крепость и рейд с моря.

Поэтому мы кратко изложим основные положения, относящиеся: к атаке крепости с морского направления.

Крепость и база флота Корфу на одноименном острове, построенная венецианцами и подвергавшаяся много раз безуспешным осадам, была реставрирована и усилена французскими инженерами, так как Наполеон придавал исключительное значение этому мощному опорному пункту на Средиземном море для обеспечения своих устремлений на восток.

Блокаду острова начал 20 октября 1798 г. отряд ушаковской эскадры (3 линейных корабля и 3 фрегата) под командованием капитана 1-го ранга Селивачева. 9 ноября адмирал Ушаков, придя с. остальными силами (4 корабля и 4 фрегата), взял руководство операцией на себя,, причем первым его шагом для уплотнения морской блокады был захват о. Лазаретто с батареей на нем, так как этот остров контролировал северный выход с рейда Корфу. Через пять дней (14 ноября 1798 г.) Ушаков начал обложение сухопутного фронта крепости с тем, чтобы лишить французский гарнизон возможности сохранить свои запасы, довольствуясь за счет островитян.

Однако сил и средств для решительной атаки крепости, располага­ющей 650 орудиями и трехтысячным гарнизоном, не хватало, потому что не прибыли обещанные десантные войска и осадная артиллерия, а рус­ская эскадра с приданными турецкими кораблями сама находилась в бедственном положении, нуждаясь решительно во всем, включая продовольствие. Поэтому случилось так, что голодали не осажденные, имевшие полугодовые запасы, а осаждающие, снабжаемые турецкими властями.

В конце ноября подошел капитан 1-го ранга Сенявин, затем капитан 2-го ранга Сорокин, 30 декабря пришел из Севастополя контр-адмирал

(332)

Рис.1. План атаки Корфу эскадрой адмирала Ушакова

1 — русские корабли; 2 — турецкие корабли; 3 — французские корабли

Пустошкин с двумя кораблями, и только к концу января 1799 г. прибыла часть албанских войск (4250 человек вместо обещанных 10000).

К середине февраля, закончив все подготовительные мероприятия, Ушаков разработал и объявил флагманам и командирам общий план штурма Корфу.

С морского направления крепость прикрывалась скалистым островом Видо, на котором французскими инженерами было установлено пять долговременных батарей (с каменной одеждой) и центральный редут с засеками между ними. В материалах попадаются упоминания о противодесантных препятствиях в виде цепей и заграждений, установленных французами в бухточках острова, доступных для высадки десантов; остров возглавлялся генералом Пивроном в качестве коменданта.

Кроме того, фланговые форты сухопутного обвода крепости Корфу были одновременно и морскими фортами (укрепления Св. Авраама, Св. Рока, Св. Сальвадора и Мандукио — с севера и старая цитадель и бата­рея на мысе Дезидеро — с юга), причем они, имея огневую связь с батареями о. Видо, закрывали подходы к внутреннему рейду. К моменту начала общей атаки крепости на этом рейде находились 54-пушечный корабль « Leander », фрегат « La Brune » и бомбардирское судно « La Frimer ».

включенные по дислокации в общую систему обороны морского фронта Корфу.

18 февраля 1799 г. в 7 ч утра началась атака о. Видо по строго предписанной диспозиции. Артиллерийский огонь фрегатов, а затем и линейных кораблей благодаря исключительно высокой выучке русских комендоров, хорошему маневрированию капитанов и решительной дистанции, выбранной для боя [Дистанция картечного выстрела.], уже через четыре часа непрерывного действия сломил боеспособность батарей и гарнизона, несмотря на то, что французы мужественно сопротивлялись. Правильно оценив критический момент боя, Ушаков в 11 ч утра приказал начать высадку, не прекращая огня кораблей.

Шлюпочный десант общей численностью 2159 человек был высажен на широком фронте, т. е. одновременно в трех бухточках, в интервалах между батареями, и после упорной борьбы выбил французов из их укреплений. Вслед за этим десантные части пробились к редуту, где ожесточенная драка закончилась только через три часа после начала высадки.

В 2 ч пополудни на о. Видо был водружен русский флаг. Падение главного опорного пункта в результате удара с моря, захват французских кораблей и последующая поддержка правого фланга штурмующих войск огнем корабельной артиллерии, а левого фланга — высадкой десанта с эскадры в значительной мере предрешили успех общей атаки крепости. Просьба о перемирии была получена вечером того же дня, а капитуляция крепости была подписана 20 февраля.

Важно отметить, что адмиралом Ушаковым по плану боя было предусмотрено, что корабли с юга контролируют своим огнем рейд и пролив с тем, чтобы воспрепятствовать переброске французами подкреплений на остров. Эти же корабли — «Богоявление» и «Св. Петр» и фрегат «Навархия» — должны были нейтрализовать огонь французских кораблей, поддерживавших форт Видо с тыла.

«Из бывших в сие время на острове до восьми сот французов едва успели только немногие на гребных судах возвратиться в крепости, прочие же побиты и потоплены. В плен взят бригадный генерал Пиврон, комендант острова и еще 422 человека, в числе коих было 20 офицеров», — доносил после боя Ушаков [Скаловский Р. Жизнь адмирала Федора Федоровича Ушакова. СПб., 1856, с. 303.].

Это не 150 человек, против которых сражался Бинг под командой Рука, и не 300 испанцев, против которых адмирал Верной развернул 11 линейных кораблей под Айрон-Касл. Наконец, это были французы республиканской армии генерала Бонапарта, которые не сдавали крепостей при падении только одной батареи или после кратковременной блокады, в чем мог хорошо убедиться адмирал Нельсон, вынужденный отказаться от атаки и предпочитавший в течение двух лет блокировать Ла-Валетта на Мальте (с сентября 1798 г. по сентябрь 1800 г.). В данном случае мы видим, что может сделать отважный и талантливый адмирал, не связанный никакой консервативной доктриной или традицией и имеющий в своем подчинении первоклассных моряков и смелых патриотов.

Традиция требовала блокады с моря и атаки с суши.

Ушаков атаковал сперва с моря, а затем с суши. В этом решении был глубокий расчет.

1. Французы считали о. Видо неприступным, почему падение его должно было резко снизить моральное состояние защитников крепости, что и оказалось на деле.

(334)

2. В то же время осадные войска, состоявшие в основной массе из иррегулярных албанских отрядов, были в качественном отношении значительно слабее французских войск, поэтому неуспех первого штурма с суши мог бы совершенно деморализовать наступающих. В данном случае бомбардировка крепости с суши началась одновременно с атакой с моря, но общий сигнал к штурму был дан тогда, когда с окружающих Корфу высот атакующие увидели русский флаг на вершине о. Видо.

3. Еще раз подтвердилась необходимость закреплять успех огня кораблей высадкой десанта, поскольку операция имеет решительные цели; иначе говоря, корабельная артиллерия не может одна решить задачу успешной атаки укрепленного берега.

Но мы впервые видим столь четко сформулированное и фактически организованное взаимодействие десанта и артиллерии кораблей поддержки, так как в инструкции, данной Ушаковым командирам кораблей, помимо постановки задачи разрушения батарей, было сказано: «... стараться очистить потребные места на берегах для десанта».

4. Попутно может быть отмечен трезвый учет адмиралом Ушаковым боевых качеств своего союзника, выразившийся в местах, предписанных турецким кораблям по боевой диспозиции (или во второй линии за русскими кораблями, или в интервалах между батареями противника).

Насколько эта смелая и четко проведенная операция не укладывалась в традиционные рамки как теории, так и практики морской войны, показывает тот факт, что сто лет спустя наш отечественный теоретик, распо­лагавший возможностью пользоваться всеми историческими материалами, из-за предвзятости мышления не потрудился этого сделать и так оценил ее итоги: «...Крепость Корфу сдалась флоту — один из немногих примеров.. Но обстоятельства слишком благоприятствовали Ушакову, и в этом главным образом надо искать причину успеха» [Мошнин В. А. Оборона побережья. СПб., 1901, с. 148. ]. Мотивировка этого заключения также абсолютно несостоятельна.

«. . . Следующие обстоятельства были причиною сдачи: 1) Отсутствие флота в крепости. 2) Неприязненные действия местных жителей. 3) Недостаток продовольствия. 4) Малая надежда на получение подкреплений». И в другом месте: «Не бомбардированием, а скорее голодом он вынудил крепость к сдаче»[Мошнин В. А. Указ. соч., с. 148—149.].

Трудно найти другую операцию в истории с таким нагромождением неблагоприятных факторов для победителя; однако эта сторона дела не входит в предмет нашего исследования. Что касается вопросов продовольствия, то полковник Мошнин не потрудился даже ознакомиться с условиями капитуляции Корфу, по которым французское командование обязывалось передать победителям запасы продовольствия, находившиеся в крепости к 20 февраля.

Кинбурн (1855 г.). Атака флотом приморского укрепления Кинбурн во время Крымской войны представляет для нас интерес не только как пример успешной атаки крепости с моря, но главным образом по методу осуществления. В данном случае впервые наблюдается стремление найти новое техническое решение проблемы, а именно попытка нейтрализовать преимущества береговой артиллерии противопоставлением ей бронированных кораблей, непроницаемых для снарядов береговых пушек.

В естественной борьбе брони со снарядом это новое решение не могло дать исторически длительный эффект, так как в последующем артилле-

(335)

рия береговой обороны в свою очередь приняла для повышения живучести и броню и железобетон, причем, не связанная весом, она смогла обогнать в этом отношении корабли. Но на первом этапе состязания броня сыграла большую роль, в значительной мере обеспечив успех атаки с моря.

Этот случай имеет методологический смысл и должен всегда напоминать о том, что предел человеческой изобретательности не ограничен и, следовательно, может наступить день, когда для борьбы с берегом у флота опять появится какое-либо новое оружие, новое средство, которое значительно облегчит решение задачи до тех пор, пока у противника не появится это же оружие либо средство для противодействия или нейтрализации [ См. аналогию в борьбе минных и тральных средств вплоть до перехода электротрала на самолет после того, как саму мину начали сбрасывать с самолета.].

В той же мере возможно появление нового оружия и против флота. Так будет продолжаться это соревнование, последовательно переводящее военную технику и тактику на более высокий уровень, соответствующий общим условиям эпохи. Там же, где техническая база будет на относительно одинаковом уровне, исход столкновений по-прежнему будут решать лучшая выучка людей, владеющих этой техникой, более высокие моральные качества и лучшее управление.

Флот коалиции, вышедший из Балаклавы и Камышевой бухты 14 октября 1855 г., стал на якорь у Кинбурнской косы. К 40 французским кораблям (адмирал Брюа) и 50 английским (адмирал Лайонс) присоедини­лись приведенные на буксире из Тулона плавучие броненосные батареи « Devastiation », « Lave » и « Tonnante » [ Проф. А. П. Шершов приводит о них следующие данные: корпус — дерево; длина 53 м, ширина 13,1 м, осадка 2,5 м; водоизмещение 1460 т; борт покрыт 100-мм железной броней; артиллерия—от 12*- до 16—50-фунтовых пушек (195-мм); машина — 120 л. с; движитель — винт; ход от 3 до 4 узлов (Шершов А. П. История военного кораблестроения. М.: Военмориздат, 1940, с. 111—112).

Профессор Г. Н. Четверухин дает несколько другие данные: железная броня — 111 мм на деревянной подкладке в 20,3 см; артиллерия—16 гладкостенных 50-фунтовых пушек (19,5-см) в батарее и две 12-фунтовых (11,6-см) на баке и юте; проект инж. Гюиссена (Четверухин Г. Н. История корабельной и береговой артиллерии. М.: Военмориздат, 1942, т. 1, с. 185—187).

В. А. Мошнин приписывает их проект знаменитому Дюпюи де Лому и показывает 22 30-фунтовых (163-мм) пушки (последнее, очевидно, взято из труда Богдановича «Восточная война»).

Этот разнобой данных принципиально не меняет дела, так как во всех вариантах калибр пушек плавучих батарей больше калибра кинбурнских пушек, однако он показывает, как мало разработан у нас столь серьезный вопрос из истории техники флота.]. На французской эскадре был подготовлен десант численностью до 4000 человек при одной полевой батарее, а на английской — 5500 человек при одной ракетной батарее.

Крепость Кинбурн, некогда построенная турками, позже модернизи­рованная русскими инженерами и так блистательно обороняемая от атак и с моря и с суши незабвенным Суворовым (осенью 1787 г.), к моменту нового нападения была примитивного начертания (в виде прямоугольника) и имела на вооружении 70 орудий (по Богдановичу), причем самые крупные из них, не считая мортир, были 24-фунтового калибра (около 151 мм) [ Полковник Н. Е. Духанин считает общее число орудий в крепости 88 (Воен. энцикл. М.: Издво Сытина, 1913, т. 12, с. 530), очевидно, руководствуясь показаниями участника обороны начальника инженерной команды крепости штабе капитана К. Седергольма (Седергольм К. Бомбардирование Кинбурна в 1855 г. — Инж. журн., 1857, № 1, с. 2).], т. е. слабее, чем на плавбатареях, не говоря уже о ли-

(336)

нейных кораблях. Две 9-орудийные батареи были выдвинуты к оконечности косы и соединялись траншеей с крепостью. Гарнизон Кинбурнской крепости состоял из 37 офицеров и 1427 солдат.

В ночь на 15 октября на Кинбурнскую косу был высажен первый эшелон десанта, который сейчас же окопался. С утра начался обестрел] кинбурнских батарей и крепости с дальних дистанций, а к 14 ч канонерские лодки и плавбатареи прошли в лиман и открыли огонь по крепости с востока. К 19 ч, когда огонь англо-французского флота прекратился, крепость имела много разрушений, но за ночь большинство из них бы исправлено защитниками. Из-за штормовой погоды общая бомбардировка Кинбурна возобновилась только с 9 ч утра 17 октября.

К этому времени в лиман дополнительно вошли пароходо-фрегаты, которые начали стрельбу с северо-востока, в то время как канонерские лодки и плавбатареи вели огонь с юго-востока, а большие корабли — с запада, стороны моря; таким образом, крепость подверглась сосредоточенному огню почти со всех румбов. При этом нападающий применил следующий прием. Первоначально огонь велся с таких больших дистанций, которые были предельными (а следовательно, малоэффективными) для крупной крепостной артиллерии. К 12 ч батареи на косе были разбиты. К 13 в крепости начался пожар и замолчало большое количество артиллерии (отвечали только 13 пушек). Тогда большие корабли сократили дистанцию до 400 сажен, а бронированные плавбатареи сблизились с крепостью до 300 сажен, продолжая громить бастионы № 3 и 4. Одновременно 13 бомбардирских судов поражали крепость из лимана навесным огнем с безопасного для себя расстояния.

К 14 ч артиллерия Кинбурна была полностью подавлена и замолчала. Таким образом, через 5 часов общей бомбардировки крепость вынужден была капитулировать, после чего она была занята десантными войскам.

Противник правильно использовал свое численное и техническое преимущество, отсутствие морских сил у защитников, местные географические особенности (возможность пройти в лиман вне огня очаковских батарей), позволившие поставить крепость «в два огня», почему и добился победы, несмотря на упорную оборону гарнизона. Главный удар осуществляла корабельная артиллерия, ведя сосредоточенный настильный и навесный огонь с разных румбов, успех которого был закреплен десантом [Необходимо внести полную ясность в классификацию этой операции. Тот факт, что десант был высажен до общей бомбардировки, вводит в заблуждение почти всех авторов, которые трактуют захват Кинбурна как действия десанта, поддержанного артиллерией флота. Фактически дело обстояло не так. Десант зарылся на косе и ждал подавления сопротивления крепости, которую он занял после капитуляции вследствие разрушения батарей корабельным огнем.].

Значительную роль в достижении конечного успеха (особенно в той части, что нападающие не потеряли ни одного корабля) сыграли «блиндированные» плавучие батареи, которые совершенно безнаказанно сближались с батареями крепости и расстреливали их на коротких дистанциях.

Сохранились свидетельства о том, какое тяжелое впечатление произвело на защитников Кинбурна отскакивание их ядер и бомб от бортов французских плавбатареи. Проф. Г. Н. Четверухин так описывает результат этого своеобразного состязания:

(337)

«Эти бронированные батареи ... явились неуязвимыми для 36-фунтовых (16,3-см) орудий этого укрепления, несмотря на близкую дистанцию, скорострельность и меткость русской артиллерии ... Во время этой бомбардировки в « Devastiation » 31 снаряд попал в броневые плиты и 35 ударили в палубу. Якорь в 650 кг весом, лежавший у него на баке, был разбит на несколько кусков. Батареи « Lave » и « Tonnante » получили каждая около 60 ударов снарядами, из которых около 50 попали в покрытые броней борта и около 10 — в палубу. Несмотря на это, потери людьми были совершенно незначительные, нанесены были только теми снарядами, которые попали в пушечные порты, и состояли из 2 убитых на « Devastiation » и 30 раненых на всех трех плавучих батареях» [Четверухин Г. Н. История корабельной и береговой артиллерии. М.: Военмор-издат, 1942, т. 1, с. 185—187.].

Также известно, что этот факт еще большее впечатление произвел: в Петербурге, где сенсационность сообщения вызвала кратковременную дискуссию (правильнее сказать, панику) под лозунгом «о конце приморских крепостей» ввиду их бессилия против броненосных кораблей.

Финал войны на Балтике

17 апреля войска 1-го Белорусского фронта завязали решающее сражение па рубежах Одера и Нейсе и, действуя в генеральном направлении на Берлин, уже 23 апреля соединились внутри германской столицы с войсками 1-го Украинского фронта. К 25 апреля было завершено полное окружение всей берлинской группировки противника.

Справа от этой основной группы советских войск, взаимодействуя с нею, наступали войска 2-го Белорусского фронта, заполнявшие линию сплошного фронта вплоть до берега Балтийского моря. Уступом вправо, также выходя правым флангом к морю, действовали войска 3-го Белорусского фронта, заканчивавшие покорение Восточной Пруссии.

При общем генеральном наступлении советских войск на запад часть. из них в нужный момент смелым разворотом почти на 90° била на север и северо-запад, последовательными операциями расчленяя огромные массы войск противника, изолируя их друг от друга и прижимая к морскому побережью.

Немцы, сопротивлявшиеся с яростью и упорством, использовали все естественные и искусственные рубежи и преграды, создав на них многослойные оборонительные полосы или мощные опорные узлы. К первым относились Мазурские озера, реки Висла и Одер. Кроме того, вынужденные к борьбе в приморском районе, немцы использовали географические преимущества, которые им давало наличие больших заливов (Куришгаф, Фршпесгаф, Путцигский и Штеттинский заливы) с косами и полуостровами между ними. К искусственным рубежам, оборонительным сооружениям и опорным пунктам должны быть отнесены многочисленные внутренние каналы, берега которых были укреплены, и долговременные оборонительные полосы, на создание которых были брошены миллионы немцев, а также лучшая техника и оборудование.

При этом главными узлами обороны служили штатные крепости и военно-морские базы, укреплявшиеся еще до войны, такие, как Кенигсберг, Пиллау, Эльбинг, Данциг, Гдыня, Кольберг, Свинемюнде, Росток, а кроме того, многие другие города, подготовленные к обороне уже в про-

(338)

цессе надвигавшейся угрозы, т. е. с момента, когда война был перенесена Советской Армией на территорию Германии.

Однако все эти естественные и искусственные препятствия смогли только замедлить агонию и не спасли северную группировку германских войск от полного разгрома и капитуляции.

Глубокие прорывы немецкой системы обороны и последующие секущие удары в сторону Балтики привели к рассечению северной группировки германских войск на отдельные изолированные части, прижатые к морю. При этом если в начальный период данного этапа войны стратегический фланг (левый) германской армии упирался в побережье, то с момента рассечения и обхода отдельных групп оба фланга и тылы противника неизбежно выходили к заливам или бухтам Балтийского моря.

Так было на Земландском полуострове с центром обороны сначала в Кенигсберге, а затем в Пиллау. Так было у Данцига, Гдыни берга.

Германское командование сделало попытки маневрировать через море с целью рокировок силами между смежными «мешками», подвоза подкреплений из уцелевшей части Германии и в последний период - исключительно с целью эвакуации и спасения прижатых частей. Эти коммуникации прибрежных «мешков» стали главным объектом действий Краснознаменного Балтийского флота. Наши подводные лодки, авиация и торпедные катера топили немецкие транспорты, баржи и сопровождавшие их боевые корабли, тем самым срывая планомерность перевозок и ослабляя сопротивление немецких войск на берегу.

В результате стремительного и строго координированного наступления Красная Армия одновременно с уничтожением или пленениением живой силы противника последовательно очистила все северное побережье Германии и захватила после ожесточенных штурмов: 9 марта — 3 Штольпмюнде, 18 марта — Кольберг, 28 марта — Гдыню, 30 марта — 9 апреля — Кенигсберг, 25 апреля — Пиллау, 26 апреля — Штеттин, 1 мая — Штральзунд, 2 мая — Росток и Варнемюнде, 5 мая — Свинемюнде, 6 мая — о. Рюген со всеми находящимися на нем морскими и авиационными базами.

В течение трех месяцев германский флот лишился всех своих баз. Часть его кораблей была затоплена в Кенигсберге, Данциге, а уцелевшие одиночным порядком добирались до Киля, а затем до Осло и Копенгагена, где и вынуждены были капитулировать.

Таким образом, наиболее своеобразным для этой завершающей кампании на Балтике является тот факт, что германский флот бесславно погиб и потерял все свои базы в условиях, при которых не было ни одно морского боя и ни одной атаки баз с моря.

Краснознаменный Балтийский флот выполнял свои боевые задачи по тому же общему плану Верховного командования, помогал Красной Армии, действуя на морских коммуникациях немцев.

Только однажды часть сил флота была привлечена к тактическому взаимодействию с частями Красной Армии — при штурме Пиллау. с 25 на 26 апреля соответствующим соединением Балтийского флота был высажен десант на косе Фриш-Нерунг, который завершил тесное обложение крепости и военно-морской базы Пиллау и тем самым лишил осажденный гарнизон возможности спастись хотя бы частично по косе. Однако успешная высадка десанта играла вспомогательную роль и явилась только деталью общего плана, по которому главный удар наносился с берега войсками 3-го Белорусского фронта.

(339)

Финал войны в Мокром треугольнике [8] и Датских проливах

Для тех, кто может усмотреть в событиях на Балтике чисто местную тенденцию, связанную с соотношением сил на море, полезно привести не менее назидательные факты из стратегической обстановки, которая сложилась в крайней западной части Балтийского моря, в проливах и на побережье Германии, выходящем к Северному морю.

Но прежде надо напомнить, что если к началу второй мировой войны английский флот был во много раз сильнее германского, а германская авиация бесспорно господствовала над своими водами, то к маю 1945 г., т. е. после потопления таких кораблей, как « Bismarck», « Tirpitz», « Gneisenau», « Scharnhorst», « Lutzow» и большей части крейсеров и миноносцев, превосходство британского флота над немецким стало несоизмеримым как в целом, так и по отдельным классам кораблей, исключая только подводные лодки. Что касается соотношения сил в воздухе, американская авиация полностью хозяйничала над германской территорией и водами, а в последние дни войны немецкой авиации фактически в воздухе не было.

В этих условиях 21-я армейская группа союзников, выйдя с голланд­ской территории на германскую, прошла главными силами в общем на­правлении Бремен — Гамбург — Любек с тем, чтобы отрезать все герман­ские войска, находившиеся на Фрисландском побережье, в Дании и Шлезвиг-Голыптейне.

Этот стратегический маневр в условиях, когда Красной Армией уже был окружен Берлин, а передовые части 2-го Белорусского фронта выхо­дили к Мекленбургской бухте, привел к тому, что северо-западное побе­режье Германии и Ютландский полуостров были отрезаны. 4 мая последовала капитуляция изолированной группы немецких войск. Накануне, т. е. 3 мая, союзные передовые части встретились с советскими войсками на Эльбе.

В результате этих действий 3 мая англичане заняли Гамбург, объявленный открытым городом, 4 мая одновременно со всеми войсками фронта капитулировал о. Гельголанд, 6 мая представители англичан прибыли в Киль, 7 мая английские войска заняли Эмден.

Таким образом, остатки германского флота и все его базы в Мокром треугольнике, включая расположенные на Восточных и Северных Фризских островах (Нордерней, Вангероог, Сильт), на Гельголанде и на берегу (Вильгельмсхафен, Куксхафен и другие), капитулировали перед армией.

Одновременно капитулировали германские боевые корабли, укрывшиеся в Копенгагене и Осло. Тем самым закончилась война не только на суше, но и на море.

Однако никаких морских боев не было. Не было даже попытки вы­полнить хотя бы одну комбинированную операцию для помощи союзным армиям или для захвата германских баз с моря не только самостоятельно, по даже во взаимодействии с фронтом.

Несколько ударов с воздуха по транспортам и баржам, перевозившим немцев из Дании и Норвегии в Германию, конечно, не могли изменить обстановки.

Британские корабли, выжидавшие завершения этих исторических дней, пришли в Осло и Копенгаген после капитуляции для приемки германских кораблей и, по сути дела, получили их из рук сухопутных начальников.

(340)

Приведенные выше факты не могут опровергать объективной возможности выполнения морских или комбинированных операций на ограниченных театрах против морских баз и крепостей. Очевидно, что частная обстановка может привести к необходимости такой операции в отдельных случаях.

Но те же факты непреложно подтверждают, что, если стратегическая цель и направление главных ударов современных многомиллионных армий совпадают с объектами на побережье, целесообразно совместное действие армии и флота, а на замкнутых и ограниченных театрах захват баз и приморских крепостей противника целесообразнее с суши — силами армии, а не флотом с моря. Это положение приложимо к условиям, когда стратегический маневр через море (вторжение) не является необходи мым.

На развитие событий в пределах ограниченного морского театра будет, конечно, влиять ход морской войны, так как успех или неуспех поддержки прибрежного фланга армий или действий на морских коммуникациях будут определять темп наступления или упорство обороны. Флоты на этих театрах будут играть существенную роль, но конечный результат, т. е. овладение морем, а следовательно, и судьба флота, определится исходом сражений на берегу.

Два слова о Фаррагуте

Давид Фаррагут [[9]] был наиболее самобытным и талантливым адмиралом американского флота. Известно, что он много плавал, много работал над собой, накопил большой личный опыт, не стеснялся учиться почти всю свою жизнь вплоть до почтенного возраста и при этом не потерял своей индивидуальности и своеобразия критического ума. Очевидно, это свойство помогло ему, изучая историю морских войн и теоретические работы морских авторитетов, не подпасть под влияние общепризнанных канонов и консервативных догм.

Все поступки Фаррагута в ответственные моменты его жизни (даже в то время, когда ему было более 60 лет), помимо наступательного духа, большого мужества, кипучей энергии, чувства долга, быстроты принятия решения и т. п., характеризуются ясной и реальной оценкой фактической обстановки и здравым смыслом. Его решения не совсем обычны, но всегда отвечают условиям данной конкретной обстановки, как бы ни была необычна сама обстановка, в которой проводится операция. Эти качества не совместимы с интеллектом, находящимся в плену у прочно установившейся консервативной доктрины.

Такая личность могла получить столь полное развитие своих внутренних возможностей только потому, что Фаррагут был офицером молодого флота молодого государства. Профессиональная среда, в которой он рос, не имела еще своих устойчивых традиций, так как не имела еще своей солидной истории.

Флот, который к началу так называемой второй войны за независимость (18 июня 1812 г.) состоял только из восьми фрегатов, пяти шлюпов и трех бригов [История XIX века/Под ред. Лависса и Рамбо. М.: 1937, с. 354.], как и весь народ, имел уже традиции в борьбе за политическую независимость, но еще не обладал своим, национальным военно-морским опытом. Правда, к периоду гражданской войны уже были известны имена коммодора Перри — победителя англичан на оз. Эри

(341)

(10 сентября 1813 г.), кэптенов Хэлля, Джонса, Дикейтора и Бейнбриджа — победителей англичан в крейсерской войне одиночных фрегатов. Однако этот флот еще не имел достаточного масштаба для того, чтобы играть значительную (роль в политике или оставить существенный след в стратегии. Потомки недавних эмигрантов, американцы уже обладали своей профессиональной гордостью, так как в равных условиях научились побеждать англичан, но они не имели еще своей теории.

Поневоле приходилось оглядываться на историю и опыт английского и французского флотов. Однако техника, организация и воспитание экипажей американского флота 1861—1865 гг. показывают, что это изучение отнюдь не было раболепным подражанием. Тем легче было кэптену Фаррагуту, а позже адмиралу Фаррагуту, вырасти самому и создать вокруг себя школу верных последователей.

Кроме того, сама сущность и характер гражданской войны были необычны и не походили на предыдущие войны. Современник этой борьбы Карл Маркс уже 7 ноября 1861 г. в одной из своих статей первый раскрыл для всего мира внутренний, политический смысл этой войны: «Современная борьба между Югом и Севером есть, следовательно, не что иное, как борьба двух социальных систем — системы рабства и системы свободного труда» [Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 15, с. 355.].

Как следствие этого, боевые действия между конфедератами и федералистами протекали настолько своеобразно, что трактаты Павла Госта или Джона Клерка помочь не могли, а приходилось действовать, руководствуясь прежде всего своим умом.

Наконец, Фаррагуту пришлось наблюдать, учиться, а позже действовать самому в переходную эпоху полного перерождения материальной базы современных ему флотов, т. е. в эпоху завершения перехода от паруса к пару, от дерева к железу и броне, в эпоху возрождения тарана, введения нарезной и башенной артиллерии, реального применения мин и т. п.

Вот почему Фаррагут смог дать новые тактические приемы и опера­тивные решения и, в частности, в области атак с моря приморских крепостей.

Поэтому, продолжая краткий исторический перечень успешных атак флотом приморских крепостей, полезно напомнить прорывы Фаррагута к Новому Орлеану и на рейд Мобил.

Прорыв к Новому Орлеану (1862 г.)

Эта операция представляет для настоящей работы интерес не только с точки зрения хронологии или как фактический пример атаки укрепленной базы с моря, но и как одна из первых попыток создания системы комплексной и эшелонированной обороны приморского пункта, расположенного в глубине побережья.

Дилетантское управление этой системой наряду с другими недочетами и ошибками южан привело к ее преодолению, но это не должно затемнять принципиальной схемы или системы обороны, некоторые черты которой в последующем вошли в арсенал всех классических планов обороны узкостей вплоть до Дарданелл 1914—1915 гг.

Новый Орлеан являлся столицей и главной базой конфедератов. Кроме того, будучи главным коммерческим портом южан, Новый Орлеан слу-

(342)

жил той отдушиной, через которую конфедераты до установления блокады пытались поддерживать свои международные связи, что по политическим и экономическим условиям было для них жизненно необходимо.

Расположенный на р. Миссисипи и удаленный от Мексиканского залива на 155 км Новый Орлеан защищался с моря двумя тактически связанными мощными фортами, построенными на крутом изгибе главного русла реки: фортом Джексон на правом берегу и фортом Св. Филиппа на левом. Вынесенные на 100 км от города и удаленные от моря 55 км, они служили главным узлом обороны Нового Орлеана и перекрывали двухслойным огнем артиллерии всю ходовую часть Миссисипи, имевшую в этом районе ширину от 600 до 700 м, сильное течение и относительно узкий фарватер, изломанный почти на 90°. При этом артиллерия речного фаса форта Джексон имела главную директрису поперек реки, а большая часть орудий форта Св. Филиппа простреливала «анфиладным» огнем подходную часть фарватера.

Форт Джексон имел пятиугольное замкнутое начертание с длиной фасов около 150 м, каменные стены с брустверами, за которыми бы установлена большая часть артиллерии. Только 14 орудий (из 75) были размещены в казематах. Но общее количество казематированных помещений и специальных ниш обеспечивало надежное укрытие от огня всего гарнизона и прислуги орудий. Боевые погреба и все запасы также находились в казематах, которые незадолго до атаки Фаррагута были дополнительно защищены двухметровым слоем мешков с песком.

Состав артиллерии форта определялся следующими калибрам 42-фунтовыми нарезными пушками (12 орудий), 8" и 10" колумбиадами (8 орудий), 24- и 32-фунтовыми гладкоствольными пушками, 7" нарезными пушками (2 орудия) и несколькими бронзовыми полевыми пушками на сухопутных фасах. Всего было 75 орудий, из которых 59 могли действовать по речным целям, а остальные предназначались для стрельбы по тыловым подходам к форту. Гарнизон форта Джексон по расчету командования должен был состоять из 2500 человек, но к моменту начала боев насчитывал 1500 человек; при этом, однако, прислуга артиллерии была укомплектована полностью.

Относясь к вполне современным оборонительным сооружениям (известно, что американские военные инженеры в значительной мере учитывали опыт обороны Севастополя 1854—1855 гг.), оба форта имели весьма существенный недостаток из-за низкой отметки местности. Во время половодья или сильных нагонных (южных) ветров часть территории и помещений фортов, в особенности Джексон, затоплялась, что имело место и во время отражения атаки Фаррагута из-за высокой воды и повреждений оградительных дамб.

Форт Св. Филиппа, построенный некогда испанцами и полностью реконструированный незадолго до гражданской войны, также имел сомкнутое начертание и располагал 43 орудиями аналогичных калибров, из которых 2 мортирные батареи были установлены непосредственно у уреза воды. Всего по реке с этого форта действовало 42 орудия.

Система двух взаимодействующих и хорошо расположенных фортов имевших общее командование и главное оружие в виде настильной и навесной артиллерии, дополнялась заграждением реки — тяжелой цепью, подвешенной на бревнах, расположенных вдоль течения [Кипарисовые стволы 30-футовой длины, часто расположенные и закрепленные на семи мертвых якорях. Общая длина бона — 660 м. Эта частность заслуживает внимания, так как в процессе второй мировой войны многим флотам пришлось отказаться от боновых заграждений (при входах в гавани) с поперечными секциями и перейти на систему коротких продольных бревен или пеналов, укладываемых, как шпалы, под тросы или цепи.]. После разрыва

(343)

этой цепи напором плавника она была заменена заграждением из блокшивов, стоявших на мертвых якорях и соединенных висящими с носа и с кормы двумя параллельными цепями, на которых были подвешены рангоут и тросы (для того чтобы запутывать и повреждать колеса и винты пароходов в случае попытки форсировать заграждение таранным ударом). От 8 до 11 судов со средним расстоянием от 50 до 60 м между ними преграждали всю ширину реки южнее форта Джексон, причем южанами был оставлен один контролируемый проход для своих кораблей.

Интересно отметить, что конфедераты установили земляную батарею из двух нарезных орудий непосредственно у бонового заграждения для стрельбы вдоль него (требование, предъявляемое к прикрытию любых современных бонов и заграждений), но по неизвестным причинам накануне операции эта полубатарея была снята [Некоторые источники (например, Гаусман) указывают, что эти два орудия были установлены на мониторе «Louisiana».], что бесспорно облегчало Фаррагуту форсирование укрепленного района.

К числу подвижных средств заграждения надо отнести заготовленные южанами брандеры в виде плотов и различных плавсредств с зажигательными материалами, которые были спрятаны под берегом выше форта Св. Филиппа. Их предполагалось пускать по течению в большом количестве с момента начала форсирования основного заграждения и когда корабли противника будут находиться под действительным огнем батарей.

Часть плотов с горючим была подготовлена для пуска со специальной целью освещать поверхность реки с тем, чтобы исключить возможность скрытного (ночного) форсирования линии фортов и облегчить прицельную стрельбу последних. Решение — теоретически вполне рациональное, особенно в эпоху, когда еще не было на вооружении прожекторов; но, имея плохое наблюдение за противником и не изучив течения, южане плохо использовали это средство.

Наконец, система обороны главного узла дополнялась маневренными силами, которые представлял отряд судов, состоявший из шести канонерских лодок (часть была обшита броней, а часть защищена кипами прессованного хлопка), приспособленных для таранных ударов, двух блиндированных судов специальной постройки (мониторы « Louisiana» и « Mississippi»), не вполне законченных оборудованием, и пяти вспомогательных паровых судов (буксиров). Этот отряд стоял выше фортов и имел задачей уничтожать огнем и тараном те корабли северян, которые смогли бы прорваться за линию фортов.

Второй линией обороны Нового Орлеана с морского направления нужно считать береговые батареи (так называемые « chalmettes»), расположенные на близких подступах к столице у крутого изгиба реки, ко­торые одновременно замыкали фланги двойной линии полевых укреплений, построенных вокруг самого города. Эти земляные батареи имели от пяти до девяти пушек 42- и 32-фунтового калибра.

Таким образом, мы видим, хотя и не полную (о чем будет сказано ниже), попытку, используя природные условия местности, создать глубину обороны на двух рубежах с тем, чтобы вынудить противника последовательно преодолевать естественные и искусственные препятствия и

(344)

терять свои силы под комбинированным навесным и настильным огней с двух направлений. Стационарные огневые средства и заграждения сочетаются с маневренными. В этой системе теоретически есть и район главного удара и время его, конечно, обусловленные действиями наступающего противника; по замыслу она имеет черты активной обороны.

Ни исторические примеры, ни теория не давали решения для преодоления этой системы, особенно небронированными кораблями.

Вот почему «военные власти южан считали этот город неприступным против атак с моря» [Гаусман И. Война в Соединенных Штатах Америки, 1861—1865 гг. СПб.,. 1877, ч. 1,.с. 266—267.].

По той же причине не помогло беспокойство генерала Лоуэлла, защи­щавшего столицу и требовавшего дополнительных орудий и бойцов для усиления обороны реки. «Южане не верили в возможность сильной атаки со стороны моря, и поэтому просьба Лоуэлла не была исполнена» [Гаусман И. Указ. соч., с. 266—267. ].

Как всегда было в истории, за эту предвзятость мысли и веру в силу беспрецедентности, приводящие обычно к самоуспокоению, пришлось жестоко расплачиваться.

Ни по каким «правилам» Новый Орлеан не должен был пасть. Однако Фаррагут, не считаясь с правилами, решил задачу блестяще.

Это было настолько неожиданно для южан, что вызвало сперва недоумение, а затем форменную панику. Но не только рабовладельцы, не меньше были смущены их покровители в Англии, с исключительным вни­манием следившие за ходом войны.

Вот что писал 16 мая 1862 г. (т. е. через 16 дней после конца опера­ции) Карл Маркс, наблюдавший за впечатлением, произведенным в Лон­доне первыми известиями.

«При получении первых сообщений о падении Нового Орлеана „ Times ", „ Herald ", „ Standard ", „ Morning Post ", „ Daily Telegraph " и прочие английские „ sympathisers " (сочувствующие — И. И.) южных рабовладель­цев стали доказывать на основании стратегических, тактических, филологических, экзегетических, политических, моральных и фортификационных соображений, что это известие — одна из тех canards (уток. — И. И.), которые так часто пускаются Рейтером, Гавасом, Вольфом и их подголосками. Естественные оборонительные средства Нового Орлеана была усилены, писали газеты, не только вновь сооруженными фортами, но и всякого рода подводными адскими машинами и бронированными канонерками.

. . . Через два дня, когда с прибытием пароходов из Нью-Йорка первоначальные сообщения подтвердились, большинство английских газет, сочувствующих рабовладельцам, продолжало упорствовать в своем скептицизме» [Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 15, с. 512.].

Чтобы покончить с обороной Нового Орлеана и причинами его па­дения, уместно сразу же указать на ее недочеты.

1. Основное русло р. Миссисипи имело при входе бар, который был настолько труднопроходим (из-за малых глубин), что флотилии Фаррагута пришлось задержаться на нем 12 суток, разгружая и переволакивая свои канонерские лодки, а два больших фрегата оставить вовсе за баром и исключить из операции. Это природное препятствие не было использовано южанами, хотя оно естественно напрашивалось для организации передового рубежа обороны. Особенно грубой ошибкой генерала Лоуэлла ,

(345)

командовавшего обороной, было то, что бар не только не защищался, по и не наблюдался. Поэтому в трудный момент операции Фаррагуту никто не мешал и южане даже не знали о факте форсирования бара и о составе сил флотилии северян до их появления в районе основных фортов.

2. Аналогичная ошибка была допущена в тот момент, когда конфедераты сняли полубатарею и наблюдение, обеспечивавшие живучесть мощного бонового заграждения. Известно, что любое заграждение, не охраняемое и не наблюдаемое, теряет свое значение, особенно если оно стоит не скрытно для противника. Данный случай явился наглядным подтверждением этого положения. Капитан Бейли произвел разведку бона и в последующем проделал в нем два прохода не только без помех, но даже незаметно для противника. Полезно напомнить, что в подобных случаях всякое заграждение превращается в свою противоположность и начинает играть отрицательную роль, так как самый факт его наличия успокаивает и обнадеживает хозяина, тем самым предрешая возможность успеха для энергичного противника, а внезапная потеря его приводит к фактическому и моральному ослаблению обороны. Так было и в данном случае.

3. Брандеры пускались южанами без достаточного знания течения, неумело и не вовремя. Один из них, приткнувшись и взорвавшись у форта, нанес больше урона своим, чем противнику.

То же можно сказать и об осветительных брандерах, выпуск которых запоздал в ночь прорыва северян, а в последующем помогал как обороняющимся, так и нападающим почти в равной мере.

4. Моральная стойкость и дисциплина южан-рабовладельцев были на весьма низком уровне, особенно среди команд мониторов и канонерских лодок. Генералу Лоуэллу так и не удалось добиться полного подчинения последних, почему тактическое взаимодействие, намеченное по плану, сорвалось. Изучивший эту операцию И. Гаусман сообщает: «Из переписки между генералом Дунканом и командиром конфедеративной флотилии Митчелем видно, что среди ее экипажа господствовали беспорядки, пьянство и непослушание» [Гаусман И. Указ. соч., с. 266—267.].

Боевое управление немыслимо без дисциплины во всех звеньях, поэтому неплохо задуманная система обороны не была реализована.

Быстрый расстрел боезапаса батарей « chalmettes » и оставление их командами, а также оставление без боя всех укреплений ближнего пояса обороны самого Нового Орлеана при подходе флотилии Фаррагута подтверждают исключительно низкое состояние дисциплины и моральной стойкости южан. Кроме того, конфедераты пожинали то, что посеяли, так как вынуждены были привлекать негров-рабов к оборонительным работам и даже включать их в состав некоторых полевых частей. Есте­ственно, что в условиях данной войны работорговцы не могли рассчитывать на большой энтузиазм негров.

5. Уровень оперативного замысла должен соответствовать уровню знаний и боевых качеств исполнителей. В данном случае этого соответствия не было, что и привело в конце концов к поражению.

Плохая разведка, отсутствие наблюдения за рекой, незнание возможностей противника, предвзятое мышление руководства и прочие ошибки южан наряду с их плохой подготовкой и дилетантским управлением, конечно, могли быть компенсированы созданной системой обороны, но

(346)

только в том случае, если бы противник действовал по старым рецептам. Последние ни по Нельсону, ни по Дукворту, Нэпиру или Дондасу не рекомендовали подставлять деревянные борта перекрестному огню береговых батарей, тем более на узком фарватере с сильным течением.

Были и другие слабые места или ошибки у южан, но вышеприведенные мы считаем основными. Однако нельзя сказать, что у конфедератов все было плохо и что победа досталась Фаррагуту очень легко.

Характерно, что враги пытались умалить успех Фаррагута, одним из примеров чего может служить следующая выдержка из статьи, напечатанной в Атланте в газете рабовладельцев « The Daily Intelligencer » «Мы ожидали другого результата. Приближение врага не было неожиданностью; мы это давно предвидели, и нас уверяли, что если даже противник обойдет форт Джексон, то страшный артиллерийский огонь принудит его к отступлению или уничтожит его. Все это оказалось самообманом, как и всякий раз, когда безопасность какого-нибудь пункта города считалась обеспеченной крепостными сооружениями. Новейшие изобретения, по-видимому, сделали крепостные сооружения бесполезными для обороны. Бронированные канонерки сокрушают их или преспокойно проплывают мимо» [Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 15, с. 513. ].

Здесь, помимо сомнительного обобщения о сопротивляемости крепостей, много сознательной лжи, которая, очевидно, должна была немного утешить южан. Никаких новых технических изобретений у Фаррагута не было, а канонерские лодки, так же как и все его корабли, были деревянные и без брони.

Что обеспечило победу Фаррагута? Почему и в наши дни полезно еще раз оглянуться на этот пример при решении проблемы атак и обороны приморских крепостей?

Обратимся к основным фактам и элементам плана Фаррагута, как они представляются после изучения материалов по этой операции.

1.План атаки Нового Орлеана был разработан в Вашингтоне еще в 1861 г., но его удалось сохранить в тайне. Приготовления к операции также успешно маскировались. Фаррагуту удалось использовать все преимущества стратегической внезапности, а благодаря упомянутым ошибкам южан, не ведших разведки и наблюдения за рекой, и преимущества тактической внезапности (конечно, на первом этапе операции). Что ни писал « Atlantic Intelligencer », нападение на Новый Орлеан ожидаллось теоретически, но не верили в него. Когда, где и как оно будет произведено, никто не знал до последнего момента. Доказательством служит тот факт, что почти накануне операции Фаррагута из системы обороны устья Миссисипи была изъята часть артиллерии и послана на другой участки войны.

2. Фаррагут совершенно ясно представлял себе, что ключом обороны является система артиллерийского огня двух главных фортов; он понимал:

— что местные условия позволяют подавлять эту систему последовательно, т. е. что можно атаковать форт Джексон, не входя в сферу артиллерийского огня форта Св. Филиппа, а это давало возможность не распыляя своих сил, сосредоточить все усилия на главном объекте после чего перенести их на следующий;

— что ускоренная атака, т. е. форсирование без предварительного ослабления всей обороны, не имеет шансов на успех, так же как нельзя

(347)

рассчитывать на победу только в результате артиллерийского состязания;

— что после ослабления артиллерии фортов потребуется прорыв линии обороны при помощи кораблей под жестоким огнем на самых коротких дистанциях и что такой прорыв его офицеры и экипажи готовы выполнить;

— что окончательный захват фортов возможно выполнить только с суши, десантными войсками.

3. Наконец, из анализа действий Фаррагута ясно, что совокупность всех трудностей (возможность сосредоточенного огня фортов, заграждение, брандеры, течение, броненосный отряд таранных судов противника и т. д.) привела адмирала к необходимости:

— тщательной подготовки к операции в отношении ее всестороннего обеспечения и, в частности, разведкой;

— методического выполнения первого этапа — подавления артиллерии форта Джексон;

— стремительного прорыва с полным напряжением сил, как только обстановка позволит его начать, так как в противном случае малейшая заминка или частный неуспех могли бы привести флотилию северян к полному разгрому и поражению.

Кратко течение операции и главные ее особенности могут быть представлены в следующем виде.

18 марта 1862 г. флотилия северян, предварительно высадив в устье р. Миссисипи экспедиционный корпус генерала Батлера (14—15 тыс. человек), начала форсировать бар и появилась на видимости береговых дозоров форта Джексон в следующем составе: 16 корветов и фрегатов, 10 канонерских лодок и 20 мортирных бригов.

28 марта была произведена тщательная рекогносцировка местности и системы обороны противника.

13—14 апреля, когда закончилось форсирование бара и сосредоточение кораблей на исходной позиции, картечным огнем был очищен лес к югу от форта Джексон и все дозоры и посты конфедератов загнаны в форт.

18 апреля была начата методическая бомбардировка форта Джексон мортирным огнем, которая продолжалась непрерывно до 24 апреля, когда Фаррагут прорвался за линию фортов и рассеял флотилию южан.

25 апреля Фаррагут подошел ко второй линии обороны Нового Орлеана, оставив коммодора Портера громить форты, для поддержки наступления с суши. Войска генерала Батлера начали обложение фортов Джексон и Св. Филиппа.

27 апреля восстал деморализованный гарнизон на форту Джексон.,

28 апреля оба форта капитулировали.

1 мая войска генерала Батлера вошли в Новый Орлеан без боя, так как южане отступили при появлении кораблей Фаррагута.

Помимо общеизвестных и элементарно необходимых мероприятий, определяющих грамотность любой военной операции, которые предпринял адмирал Фаррагут, обращают на себя внимание следующие его действия, обеспечившие успех исключительно трудного предприятия — атаки флотом береговых укреплений, защищающих узкий фарватер.

1. Семь суток, т. е. в продолжение первой фазы операции, велся методический навесный огонь по форту Джексон, причем совершенно игнорировался форт Св. Филиппа. Это целеустремленное сосредоточение усилий на главном объекте стало возможным благодаря удачному выбору

(348)

огневой позиции для мортирных кораблей [Бриги грузоподъемностью от 200 до 300 т имели в середине корабля массивное деревянное основание в виде сруба, опирающегося на кильсон и днищевой набор. Сруб венчался железной (поворотной) платформой, на которой была смонтирована одна 13,5-дюймовая мортира весом 8,5 т. Несмотря на очень интенсивный огонь в течение 12 суток, все системы действовали безотказно] и эшелонированному расложению фортов. Штенцель приводит следующие данные о дистанции огня: группа кораблей, ведшая обстрел с закрытой позиции (из-за леса к югу от форта Джексон), находилась от него на расстоянии 2850 ярдов (2605 м), а от форта Св.. Филиппа — на расстоянии 3700 ярдов (3382 м), что было почти на пределе огня последнего; обеспечивающая группа мортирных кораблей, стоявшая на открытой позиции, отстояла от форта| Джексон на 3700 ярдов (3382 м) и, следовательно, вне дальности огня форта Св. Филиппа [Позже эта группа должна была укрыться под правый берег, так как получи несколько повреждений от огня форта Джексон.].

Для обеспечения непрерывности обстрела главного неприятельского форта Фаррагут разделил 20 мортирных бригов на три группы, поочередно сменявшиеся на огневой позиции через каждые четыре часа. Ночью огонь велся реже, но не прекращался. Этой мерой нападающие добились того, что, кроме разрушений и потерь, которые несли обороняющиеся, последние не имели возможности производить восстановительные работы, бороться с пожарами и, наконец, не имели отдыха. Восстание гарнизона, происшедшее 27 апреля, в значительной мере было следствием физического и морального изматывания.

2. В процессе прорыва, когда корабли северян стреляли картечью в амбразуры фортов, а шлюпочные мортирки, установленные на марсах, поражали прислугу орудий на брустверных батареях южан, мортиныер корабли, сократив дистанцию, продолжали поражать оба форта навесным огнем.

Таким образом, артиллерийская подготовка последовательно переросла в артиллерийскую поддержку главной атаки.

3. Задача решающего этапа операции была поставлена флотилии вполне рационально. Не уничтожение или захват береговых укреплений, а прорыв на верхний плёс, что должно было привести к изоляции ослабленных фортов и давало возможность, разбив флотилию врага, атаковать главную цель операции — Новый Орлеан. После прорыва неприятельские форты должны были ликвидироваться корпусом генерала Батлера при поддержке мортирных бригов коммодора Портера.

4. Для атаки (прорыва) Фаррагут дал специальный ордер, который не был предусмотрен никакими учебниками.

Корабли прорыва были эшелонированы на три группы, причем боевой порядок их предусматривал, что более сильные корабли будут идти медленнее, привлекая на себя огонь фортов, а более слабые — прорываться под этим прикрытием. Группа, нацеленная на форт Джекексон, имела все орудия перенесенными на левый борт, а действующая против форта Св. Филиппа — на противоположный; при этом еще до атаки с кораблей были свезены на берег лишний рангоут и все предметы, не необходимые в этом своеобразном бою, а борта, рубки и машинные люки были прикрыты мешками с углем, цепями, койками и т. д. для повышения общей живучести кораблей.

5. Важно отметить, что Фаррагут рассчитал и выбрал следующую обстановку для различных этапов прорыва:

(349)

— форсировать заграждение ночью, скрытно; поэтому начало операции было назначено на 2 ч ночи;

— прорваться мимо фортов также ночью, в темноте, несмотря на трудность маневрирования на течении и узком фарватере; однако темнота должна была затруднить огонь фортов по деревянным кораблям., подставлявшим свои борта под прямой выстрел;

— за линией фортов быть к рассвету с тем, чтобы принять бой с кораблями южан в условиях видимости.

6. Характерно, какое большое значение придавал Фаррагут вопросам маскировки. Помимо выбора ночного времени и спущенных стеньг (что в пушечном дыму может ориентировать наблюдающего с береговых верков в местонахождении корабля), все корабли северян были для уменьшения заметности вымазаны красноватым илом реки, а палубы кораблей были выкрашены в белый цвет с тем, чтобы в тесном строю можно было в темноте различать (с мостика) ближайшие мателоты и не спутать их в бою с кораблями противника.

7. Расчеты и мероприятия Фаррагута себя полностью оправдали, так как к утру за линией фортов было 14 кораблей из 17 прорывавшихся (2 корвета запутались в заграждении, один возвратился из-за порчи машины).

Корабли получили повреждения, имели убитых и раненых (в частности, флагманский корабль головной правой колонны имел до 42 попаданий), но все они были боеспособны и разгромили флотилию южан, включавшую 2 броненосных монитора [Газета южан « Daily Dispatch » недоуменно восклицала: «Что сталось с бронированными канонерками, с «Миссисипи» и «Луизианой», от которых мы ожидали спасения города Полумесяца? Их боевой эффект оказался таким же, как если бы они были сделаны из стекла. Бессмысленно отрицать, что падение Но­вого Орлеана — тяжелый удар». См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 15, с. 513].

8. Атака флотилии южан была плохо управляемой, разрозненной и нерешительной, а потому и неудачной. Фаррагут не стал заниматься ее уничтожением, предоставив это Портеру, а сам прошел на север, стремясь к главной цели операции — к Новому Орлеану.

Изолированные с реки и с суши форты сдались войскам Батлера, а 1 мая капитулировал Новый Орлеан.

Прорыв на рейд Мобил (1864 г.)

Эта комбинированная операция имеет много общих черт с предыдущей, так как ее можно классифицировать как «прорыв флота через защищаемую приморским укрепленным районом узкость при поддержке высаженного отряда сухопутных войск».

Однако обстановка в данном случае имела следующие отличия.

Укрепленный район, защищавший подходы к г. Мобил, основу кото­рого составляли островные форты Морган, Пауэлл и Гейне, имел мен­шую тактическую глубину, чем перед Новым Орлеаном, однако входные фарватеры были лучше заграждены. Помимо свайных ряжей, южане ис­пользовали якорные мины, вполне эффективные, установленные в несколько рядов и прикрывавшиеся огнем береговых батарей. Кроме того, на этот раз маневренные силы южан, состоявшие из флотилии адмирала Бьюкэнена (5 канонерских лодок и броненосный монитор), были более боеспособны и технически лучше оснащены.

(350)

В то же время усилились и северяне, имевшие 2 морских мониторов и 2 речных, хотя большая часть их кораблей (9 винтовых фрегатов корветов и 10 канонерских лодок) попрежнему оставались деревянными и небронированными. Главное же преимущество Фаррагута заключалось в том, что он уже имел свой собственный опыт успешного проведения аналогичной операции и испытанный личный состав.

Для нас эта операция имеет то значение, что благодаря своей в повторности в части основного содержания (в деталях было много различных и новых черт) она как бы подтвердила закономерность подобных операций.

По той же причине мы не будем останавливаться на подробностях этого прорыва [На русском языке описание этой операции наиболее подробно дано в переводе Штенцеля. См.: Мор. сб., 1916, № 7, с. 149—150.].

Для целей нашего исследования достаточно только напомнить, что даже при наличии новых затруднений (мины, сосредоточенный огонь форта и кораблей), сознательно идя на определенный риск, Фаррагут:

—как всегда, после тщательной разведки и организации операции до мелочей, без предварительной подготовки провел операцию методом ускоренной атаки;

— начав с утра, провел операцию при полной видимости;

— сосредоточив все усилия против главного форта — Морган, прикрыл мониторами проход мимо него деревянных кораблей;

— решил задачу артиллерией и маневром;

— форсируя все заграждения, потерял на минах только один тяжелый монитор « Tecumseh »;

— в таранно-артиллерийском бою разгромил флотилию противника?
тем самым став хозяином Мобилского рейда.

Что касается фортов южан, то еще 4 августа Фаррагут высадил на о. Дофин, на участке, не обороняемом противником, десант из отряда генерала Гренджера, который атаковал форт Гейне с тыла и 6 августа захватил его при поддержке огня кораблей уже со стороны рейда. Форт Пауэлл не выдержал огня кораблей с тыла, и южане очистили его сами, предварительно взорвав, а главный форт оборонительной системы Морган, изолированный после прорыва и высадки десанта, капитулировал 23 августа в результате бомбардировок с моря и осады с суши тем же десантом, снятым с о. Дофин [Фактически осада с суши началась 21 августа, когда была доставлена в помощь войскам осадная артиллерия.].

Таковы в кратком виде два успешных примера борьбы флота с при­морскими крепостями, осложненной необходимостью действовать не на свободном плёсе, а прорываться через загражденные узкости. Очевидно, что необычность обстановки, принятых решений и методов атак, не укладывавшихся в классические схемы морских теоретиков, вынуждала последних относить подобные эпизоды к исключениям, т. е. к случаям, выпадающим из «правильной» войны. Только этим можно объяснить тот факт, что такие операции, как прорыв к Новому Орлеану, у Мобил или у Виксбург и другие, схожие с ними, столь мало разработаны в специальной литературе, несмотря на всю их поучительность.

Если оставить в стороне официальные американские публикации и мемуары графа Парижского, то можно убедиться в том, что в оперативном и тактическом разрезе эти операции изучены мало, особенно мор-

(351)

скими специалистами [Кроме Вильсона и Штенцеля, которые посвятили Фаррагуту специальные главы,но работы которых отнюдь нельзя считать исчерпывающими и очень глубокими.]. Военные историки, изучавшие войну Севера и Юга, описывали действия Фаррагута более подробно, чем маститые адмиралы, которые пренебрегали этим ценным опытом.

Очевидно, по этой причине контр-адмирал Коломб в своем капитальном труде «Морская война», в котором 8 глав из 18 (или 300 страниц из 570) идут под заголовком «Условия, при которых нападения на территорию с моря могут быть успешны или неуспешны», уделил всего несколько строк этим операциям, причем отношение Коломба к ним целиком определяется следующей цитатой:

«В Междоусобной Американской войне мы имеем несколько замечательных случаев прохода судов, так сказать, сквозь огонь орудий мимо фортов и между ними. Эти операции новы для морской силы и были главным образом результатом географических условий. Мобиль, Новый Орлеан, Виксбург должны, если только их уроки не будут опровергнуты впоследствии, учить нас, что форты сами по себе имеют мало силы остановить проходящий мимо них флот» [Коломб Ф. X . Морская война, с. 564:].

Из этого текста видно, что контр-адмирал Коломб, «премированный золотой медалью Королевского общества соединенных служб и лектор морской стратегии и тактики в Королевской морской коллегии в Гринвиче» [Надпись на титульном листе цитированного труда Коломба.], во-первых, сам себе противоречит, так как в том же труде неоднократно доказывает на многих примерах нецелесообразность атак флотом приморских фортов, и, во-вторых, не заметил того, что географические условия, вызвавшие к жизни эти новые операции, помогали больше обороняющимся и очень затрудняли действия наступающего флота. Коломб игнорировал тот факт, что Фаррагуту пришлось преодолевать не только сопротивление фортов «самих по себе», но и связанные с ними заграждения (боны, мины) и маневренные силы укрепленных районов, включавшие броненосные корабли. По-видимому, не только Коломб, но и его ученики, организаторы Дарданелльской операции 1915 г., не придали значения тому, как Фаррагут использовал элемент внезапности, как тщательно он вел разведку, прежде чем принять окончательное решение, как он до мелочей организовал операцию, выбирая средства и метод решения задачи применительно к конкретной обстановке именно данной операции, так же как не заметили того, что, прежде чем приступить к форсированию флотом приморских укрепленных районов, Фаррагут всегда высаживал в тыл опорных пунктов десантные отряды.

Нам кажется, что русские исследователи — не моряки, такие, как Мошнин, Гаусман и другие, лучше поняли уроки из истории флота. Ин­тересно отметить, что генеральный штаб старой русской армии, многократно разрабатывавший за последние 100 лет вплоть до первой мировой войны операцию по захвату Босфора, никогда не мыслил ее только как операцию флота, а подготавливал ее как большую десантную экспедицию [Петров М. А. Подготовка России к мировой войне на море. М.: Воениздат, 1926.].

Нам кажется, что русские моряки также лучше поняли Фаррагута, чем другие. Вот что писал в своем приказе начальник эскадры броненосных судов Балтийского флота вице-адмирал Г. И. Бутаков 1-й на сле-

(352)

дующий день после посещения его Фаррагутом со своей эскадрой в Кронштадте:

«Август 21-го дня 1867 г. № 36.

Вчера нас оставил человек, не задумывавшийся бросаться с деревянными судами на броненосные; ... не задумывавшийся днами своих судов, под свирепым огнем, прочистить путь эскадре сквозь сваи, боны, мины и всякие преграды и делавший это вовсе не очертя голову, а с тем правильным военным расчетом, что без потерь не воюют, известным процентом нужно жертвовать» [Сборник приказов и инструкций адмиралов / Сост. капитан 1-го ранга С. А. Скрягин. СПб., 1898, с. 125.].

Предварительные итоги

Заканчивая оперативный обзор и анализ примеров успешных атак «флотом приморских крепостей, укрепленных районов или фортов из эпохи XVIII — XIX вв., мы должны оговориться, что далеко не исчерпали перечень всех известных случаев.

Можно было бы напомнить еще: Сан-Хуан д'Уллоа (1838 г.) [Мексиканский форт, прикрывавший город Вера-Крус с моря. ], капитулировавший после бомбардировки французского флота; Сен-Жан д`Акр (1840 г.) [Сирийское побережье.] — крепость, захваченную десантом после прекращения сопротивления в результате успешного обстрела флотом; Густавсверн (1854 г.) [Этот форт был расположен на подходе к Ганге; обычно он смешивается с одно­именным фортом в системе обороны Свеаборга.], разрушенный бомбардировкой кораблей, после чего его гарнизон был пленен, и много других исторических примеров.

За этим перечнем решительных атак мог бы следовать еще более длинный список нападений и бомбардировок с моря, имевших целью захват объекта, а не только причинение разрушений и нанесение ему ущерба.

Однако мы полагаем, что уже приведенных случаев вполне достаточно для того, чтобы обосновать следующие предварительные выводы.

1. Атака флотом приморских крепостей или фортов с решительной целью — сложная и трудная операция. Но подобные операции как в эпоху парусного, деревянного флота, так и в эпоху парового и броненосного флота проводились неоднократно, причем значительная их часть была успешной, если удавалось создать соответствующее превосходство в силах и средствах.

2. Хотя подавляющее число морских баз и приморских крепостей захватывалось с суши в результате самостоятельных действий сухопутных армий либо при содействии или обеспечении флота, политическая и стратегическая обстановка вынуждала требовать от флота атак баз против противника с моря — самостоятельно или при содействии сухопутных сил.

Необходимость хотя бы временного, но быстрого захвата, неблагоприятное соотношение сухопутных сил, недоступность объекта с суши по географическим условиям и некоторые другие причины вынуждали ставить флоту такие задачи. И если наличие сил и средств флота, а также его подготовка соответствовали данной задаче и обстановке, то подобная операция была не менее закономерной, чем любая другая, и очень часто приводила к достижению намеченной цели.

3. Система обороны приморских объектов последовательно наращи-

(353)

валась новыми техническими средствами и приобретала все большую тактическую глубину, но при этом главным оружием береговой обороны оставалась береговая артиллерия, которая в свою очередь развивалась и прогрессировала, дифференцируясь применительно к типовым тактическим задачам.

В техническом отношении береговая артиллерия, по существу, состояла из тех же корабельных систем и обычно превосходила соответствующую корабельную артиллерию по мощности, т. е. по калибру и весу снарядов, а также по дальности огня.

4. По этой причине необходимость преодоления системы обороны приморских крепостей с моря вынуждала все чаще прибегать к комбинированным операциям и создавать все более глубокие боевые порядки.

Однако до конца рассматриваемого периода главным оружием атакующего оставалась корабельная артиллерия самых крупных калибров. Таким образом, бой флота с берегом решался прежде всего артиллерийским состязанием.

Корабельная артиллерия, привлекаемая к борьбе с берегом, также дифференцировалась на навесную (мортирную), предназначенную для поражения внутренних площадей, верков и горизонтальных перекрытий (казематов, погребов) [С той же целью, но больше для зажигательного эффекта и поражения живой силы англичане начали употреблять ракетные установки с бомбардирских судов — обстоятельство, которое надо отметить, поскольку в наши дни ракетное оружие вновь широко возродилось в современной модификации. ], и настильную, т. е. штатную крупнокалиберную артиллерию, предназначенную для морского боя, которая при действиях против крепостей применялась для разрушения каменной одежды фортов и. поражения орудийных установок противника через амбразуры или брустверы. Средние и малые калибры кораблей также использовались в борьбе с берегом, когда дело доходило до коротких дистанций, но как вспомогательное оружие, главным образом для поражения живой силы фортов.

5. Поскольку носителями крупной морской артиллерии были большие корабли, мы видим, что во всех серьезных операциях против береговых защищенных объектов в первую очередь применялись линейные корабли. На протяжении рассматриваемого периода обязательное участие линейных кораблей в атаке береговых объектов можно считать почти незыблемым правилом. Если и бывали отступления от общепринятого порядка, то либо потому, что нападающий вовсе не имел кораблей этого класса, либо потому, что по географическим условиям их невозможно было использовать (в устьях рек, на малых глубинах и т. д.).

Там, где не было линейных кораблей, их обычно замещали большие фрегаты.

Установившийся порядок был вполне естественным, так как до тех пор, пока бой с берегом решался результатами артиллерийского состязания, только линейный корабль мог в соответствующих условиях проти­востоять огню береговых батарей.

В данном случае речь идет не столько о сопоставлении калибров или скорострельности, сколько о возможности концентрировать на одной цели в четыре раза больше орудий, чем это мог позволить берег по отношению к кораблю [В бою при Синопе линейный корабль «Вел. кн. Константин» мог позволить себе одновременный бой с 60-пушечным фрегатом «Навек Бахри» (затем с «Несими-Зафер») и батареей № 4 (6 орудий).]. Линейный корабль мог поражать береговую батарею,

(354)

обычно имевшую от 6 до 1-2 орудий, одновременно огнем от 40 до 60 орудий одного борта [За исключением случаев, когда корабль попадал под сосредоточенный огонь нескольких батарей, чего старательно избегали корабли всех флотов.]. Только такое массирование огня могло частично компенсировать преимущества береговой артиллерии, и прежде всего в части ее исключительно высокой живучести по сравнению с корабельной.

6. Ряд трудностей использования линейных кораблей в атаке берега (стесненность маневрирования в прибрежном районе, большая величина цели для батарей противника и т. д.), риск их потери (особенно после появления мин заграждения) при чрезвычайно высокой стоимости и длительности постройки, а также то обстоятельство, что междупалубное расположение артиллерии не позволяло использовать орудия с большим углом возвышения (кроме открытых установок верхней палубы), привели к необходимости создания специальных классов артиллерийских кораблей — канонерских лодок, мониторов и плавучих батарей. Корабли этих классов вполне себя оправдали, объективным доказательством чего служит последующее развитие многочисленных типов как морских, так
и речных канонерских лодок и мониторов, прошедших испытания мной войн и строящихся вплоть до наших дней.

Имея меньшие размерения и осадку, будучи значительно дешевле проще в постройке по сравнению с линейными кораблями, эти корабли, как специально спроектированные для борьбы с берегом, давали больший боевой эффект, но линейных кораблей полностью заменить не могли. Хотя калибр артиллерии мониторов мог быть сравнен с линкоровским [ Вспомним мортирные бриги Фаррагута с 13", 5 установками, в то время как самые новые линейные корабли этой эпохи имели: американский « New Ironsides » (1862 г.) — 260-мм (11") пушки, английский « Bellerophon » (1866 г.) - 229-мм (9") пушки. В наши дни тяжелые мониторы имеют главный калибр, идентичный с линейными кораблями.], но в количестве орудий эти новые корабли не могли соперничать с линейными кораблями ни в какой мере. Как следствие этого, мы наблюдаем частые попытки массированного применения канонерских лодок (например, бомбардировка Свеаборга в 1855 г.) и еще чаще — в сочетании с теми же линейными кораблями.

Тактическое взаимодействие этих классов кораблей обычно определялось следующим боевым порядком. Линейные корабли являлись артиллерийскими кораблями дальнего боя (Свеаборг, Кинбурн). Канонерские лодки и мониторы действовали под прикрытием больших кораблей на более коротких дистанциях (на меньших глубинах), имея более четкое распределение конкретных целей в системе обороны противника. В последней фазе боя, когда обычно высаживался десант в базу противника, корабли сокращали дистанцию и поддерживали высадку своим огнем.

7. Во всех случаях решительных атак флотом приморских крепостей баз или отдельных фортов, несмотря на то, что артиллерия кораблей должна была решать задачу преодоления главного звена системы обороны противника, операцию приходилось завершать высадкой десанта. Без этого было невозможно окончательно подавить систему обороны противника, включая и артиллерийскую. Опыт показал, что полуразрушенные верки, подбитые и засыпанные установки замолчавшей артиллерии оживают вновь, если дать время для восстановительных работ и если сохранился личный состав, способный продолжать борьбу.

Вот почему еще на опыте войн XVIII в. установилась традиция - во

(355)

всех случаях решительных атак флотом приморских укреплений возить с собой десант и в зависимости от оперативных целей ставить ему следующие задачи:

— уничтожение уцелевших элементов подавленной системы обороны
(заклепка или подрыв уцелевших орудий, разрушение оборонительных

сооружений и т. д.);

— уничтожение или пленение гарнизонов отдельных узлов сопротивления или крепости в целом;

— удержание захваченных объектов или на заданный срок (до подхода новых сил либо на время, необходимое для полного разрушения всех объектов крепости и базы), или с целью овладения на неограниченное время; в последнем случае десант или вошедшие армейские части перерождались в гарнизон захваченного объекта, тотчас приступая к восстановлению его обороноспособности, в первую очередь с сухопутного направления.

Эта схема наблюдается во всех аналогичных операциях и дожила до современных нам войн, за исключением случаев, когда атака берега не имеет решительного характера и флот ограничивается кратковременным обстрелом объекта, после чего уходит в море или в свою базу.

8. Наконец, опыт истории учит, что те же классы артиллерийских кораблей — от линейных кораблей до канонерских лодок — применялись для непосредственной обороны приморских объектов в системе укрепленных районов. Но действия больших кораблей в обороне еще больше стеснены маневром не только из-за малых глубин, но также из-за необходимости не мешать огню береговых батарей. Поэтому чаще всего мы наблю­даем большие корабли на зафиксированных позициях по диспозиции, учитывающей общую систему огня крепости, укрепленного района, что сводило роль этих кораблей, по сути дела, к выполнению задач мощных плавучих батарей. Решение — бесспорно вынужденное, так как оно не давало возможности использовать всю мощь корабля (огонь другого борта, маневр).

Известно много случаев подобных диспозиций с участием целых ли­нейных эскадр (Абукир, Наварин, Синоп и другие), однако все эти диспозиции являлись прежде всего следствием невозможности либо нежела­ния выйти в море и принять эскадренный бой, который старался навязать противник.

Изучая историю морских войн, можно проследить случаи, когда пе­ред угрозой атаки крепости или базы флот или отдельные корабли спе­шили загодя уйти в более безопасный район театра (например, француз­ский линейный корабль « Le Genereux », прорвавшийся из Корфу в 1799 г.). Это обстоятельство привело к выработке положения, согласно которому приморская крепость должна быть способна отразить атаку противника без участия главных сил своего флота, которые всегда старались сохра­нить для решения морских задач в открытом море.

Что касается специальных кораблей, мониторов, канонерских лодок, плавучих батарей, а в последующее время — миноносок, малых подводных лодок и «минных» катеров, появившихся в конце рассматриваемого периода, то они все больше и больше начали входить в систему приморской обороны как маневренные силы крепостей и баз, дополняющие главное оружие стационарной обороны — береговую артиллерию.

(356)

Глава IV

Операция по захвату форта Красная Горка 13—16 июня 1919 г.

Значение операции

Операция по захвату форта Красная Горка в июне 1919 г. имеет исключительное научное значение и непосредственно относится к рассматриваемой нами проблеме атак и обороны приморских крепостей.

Эта операция является весьма ценным и поучительным исторически примером как образец успешных комбинированных действий разнородных сил при решительной атаке мощного приморского форта, во врем которой главный удар наносился флотом, т.е. с морского направления. При этом из аналогичных операций она выделяется своеобразием условий обстановки и оригинальностью как замысла, так и самого выполнения, закончившегося полной победой, несмотря на исключительно сложное и даже критическое положение на фронте и в море.

Из предыдущего разбора некоторых операций и анализа установившихся традиций и господствующих теоретических положений мы видели, как прочно укоренились во всех флотах мира те тенденции, которые осуждали атаку приморских крепостей флотом в качестве главных сил наступления. Кроме того, со времени гражданской войны в США до гражданской войны в России прощло 55 лет, в течение которых военная история не дала ни одного нового примера решительных атак баз со стороны моря. Итало-австрийская война, франко-прусская, русско-турецкая, испано-американская, японо-китайская, русско-японская, итало-турецкая и наконец, первая мировая война, т. е. все войны, в которых принимал: участие флоты враждующих сторон и во время которых выполнялись операции против берега, показали много примеров нерешительных бомбардировок баз, портов и приморских городов с дальних дистанций и с весьма ограниченными целями — политическими или оперативными [Как пример — бомбардировки Лиссы, Сантьяго, Вэй-хай-вэя, Порт-Артура, Триполи, Орана, Одессы, Севастополя, Новороссийска, Констанцы. Скарборо и Хартлпула и многих других пунктов.]

Во всех остальных операциях против баз флот играл только вспомогательную роль, обеспечивая высадку и продвижение десанта для захвата; приморских крепостей с суши, и нес блокадную службу [Как пример — Циндао и вторая фаза Дарданелльской операции.]. Таким образом, опыт войн как бы подтверждал сделанные из него теоретические обобщения, а провал Дарданелльской операции в первой ее фазе утверждал окончательно эти выводы. <…>

<…> Помимо своего непосредственного значения для обогащения теории ведения морской войны в части разрешения проблемы атак приморских крепостей флотом, находящимся в составе комбинированных сил, операция по захвату Красной Горки заслуживает детального изучения. <. . .>

<...> Эта поучительная операция до сего времени мало разработана в нашей литературе и недостаточно изучена. Библиография по ней ограничивается небольшим числом статей в работах более широкой тематики; статьи эти носят преимущественно описательный характер и не лишены некоторых ошибок. Ни одной специальной монографии пока нет. Операция еще ждет своего исследователя.

(357)

Настоящая глава также не может претендовать на всестороннее и глубокое изучение этого эпизода гражданской войны. Мы стараемся в рам­ках общих задач нашей темы осветить его только с оперативной точки зрения и сделать соответствующие выводы.

Общая обстановка на Северо-Западном направлении к началу лета 1919 г.

«. . .мы никогда не были в столь опасном положении, как теперь. . .»,— говорил в конце октября 1918 г. В. И. Ленин [Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 127.]. Он предостерегал советский народ, что мировая буржуазия ставит своей задачей во что бы то ни стало свергнуть Советскую власть в России и заменить эту власть буржуазной, что она готовится напасть на Россию. Ленин призывал к созданию мощной армии, к укреплению тыла, к бдительности против происков контрреволюционных сил внутри страны, все время подчерки­вая связь и единство цели последних с мировой буржуазией.

Именно поэтому, когда весной 1919 г. начал оправдываться ленинский прогноз, молодая Советская республика смогла дать должный отпор интервентам, несмотря на то, что временами приходилось отходить на некоторых направлениях, оставляя врагам значительную территорию. В это время уже шел процесс накопления сил и организационного укрепления только что созданной регулярной Красной Армии, рождавшейся в боях, в которых формировались ее первые полки, дивизии и армии, ставшие в горниле испытаний и последующих решающих побед легендарными. Появились первые полководцы армии нового типа, такие, как Фрунзе, Ворошилов, Буденный.

Одновременно шло укрепление всего советского государственного ап­парата. Осуществлялись мероприятия по перестройке всей государственной экономики на военные рельсы.

Однако этот процесс к лету 1919 г. не был еще закончен и, несмотря на первые успехи нашего наступления на Прибалтику, а также в Белоруссии и на Украине, республика испытывала колоссальные затруднения в продовольствии, топливе, транспорте, военной технике и в квалифицированных кадрах.

В этих условиях обильно снабжаемые белогвардейские армии и экспедиционные силы интервентов представляли исключительно серьезную угрозу даже после того, когда в апреле 1919 г. Красная Армия нанесла дошедшему до Волги Колчаку первое серьезное поражение.

Генеральный план консолидированных сил внешней и внутренней ре­акции в части стратегической напоминал так называемый «анаконда-план» [«План-удав» — термин, вошедший в военную историю со времен американской гражданской войны в тот период, когда командование северян решило блокировать южные штаты с моря и с суши и медленным сжиманием блокадного кольца удушить конфедератов.], т. е. план удушения посредством сжимания грандиозного кольца, состоявшего из белогвардейцев и войск интервентов, высаженных на Дальнем Востоке, в Мурманске, Архангельске, Одессе, Севастополе, Новороссийске и действовавших с территории Финляндии, Прибалтики, Польши, Румынии, Персии и Закавказья. Окружение на континенте завершилось морской блокадой на тех морях, где еще сохрани­лись советские порты и базы, т. е. на Балтике и Каспии.

(358)

В. И. Ленин писал тогда: «... Они кольцом сжимают Советскую республику, они стараются порвать экономическую связь между республикой и всем миром» [Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 163.].

Наконец, эта блокада дополнялась политической и моральной блокадой и изоляцией нашего государства посредством прессы, церкви, радио и через официальные органы буржуазных стран, распространявшие ложь и гнусные небылицы о молодой федерации советских республик и препятствовавшие проникновению советской информации за границы блокированных районов. «Можно сказать сейчас, — писал В. И. Ленин, - что вся англо-французская и американская печать в руках капиталистов, - а она ворочает миллиардами, — что она действует вся, как один синдикат, чтобы замалчивать правду о Советской России, чтобы распространять ложь и клевету против нас. ..» [Там же, с, 164—165.].

Основное содержание общего плана врага сводилось к полной изоляции РСФСР от внешнего мира и к последующему захвату всех жизненно необходимых хлебных, угольных, нефтяных и других промышленных районов с тем, чтобы лишить Советское государство обороноспособности, подорвать физические и моральные силы народа, после чего окончательно. разделаться с Красной Армией и с Советской властью, захватив Москву и Петроград.

И хотя конкурирующие между собой буржуазные правители и соревнующиеся друг с другом различные «спасители России», за спиной которых стояли крупные фигуры из тех же руководителей буржуазных государств, создавали многообразные формы внутренних трений и торможения этой грандиозной машины, все же в описываемый момент представляла собой значительную угрозу для нашей Родины.

. . . Летом 1919 г. на генерала Юденича, стоявшего во главе контрреволюции на северо-западе (в Прибалтике, под Петроградом), империалисты возложили задачу отвлечь внимание Красной Армии от Восточного фронта нападением на Петроград. <. . .>

<. . .> Это стратегическое взаимодействие с армией Колчака и позже с силами Деникина дополнялось непосредственным оперативным взаимодействием с белофинскими частями, действовавшими от Сердоболя в правлении на Олонец и Лодейное Поле, и белогвардейскими и английскими силами генерала Айронсайда, наступавшими с севера на Петрозаводск, с тем, чтобы в последующем общими усилиями из межозерного района двинуться в тыл Петрограда, перерезав у станции Званка сообщение города с востоком.

Сам же генерал Юденич, не имевший своей территории, но опиравшийся на полученную «в кредит» стратегическую базу Гельсингфоргс - Ревель — Псков и на английский флот на Балтике, при содействии правительств Финляндии и Эстонии сформировал так называемую «Северо-Западную армию» под командованием генерала Родзянко из русских белогвардейцев. Но этих контингентов не хватало для больших замыслов, поэтому Юденичу пришлось проводить принудительные мобилизации в занимаемых им уездах и частично использовать военнопленных.

<. . .> При рассмотрении вопроса о составе сил надо учитывать, в мышлении белого командования количественная и качественнная недостаточность этого воинства восполнялась убеждением в слабости Красной Армии и шаткости всей советской системы. Это убеждение создалось

(359)

не от скудости разведывательных данных (последними в изобилии снаб­жали Родзянко и Юденича разведорганы всех европейских штабов и предатели из Петрограда), а от органической неспособности проанализиро­вать и понять политическую сущность совершавшихся событий. <...>

<.. > Все белые формирования субсидировались и обильно обеспечивались необходимыми видами снабжения и боевого питания из запасов, оставшихся у Антанты после окончания мировой войны. Поскольку со­ветский флот был заблокирован в Кронштадтском районе, это питание почти беспрепятственно шло непосредственно из Англии при помощи морского транспорта.

Произведя сосредоточение за линией эстонской границы, Юденич в мае 1915 г. повел наступление с Нарвского участка в направлении Ямбург (Кингисепп) —Веймарн — Гатчина — Царское Село (Детское Село) с тем, чтобы выйти на южные подступы и ближние коммуникации Петрограда. Одновременно прибрежная группа белых, взаимодействуя с тактическими десантами, высаживаемыми при поддержке английского флота, должна была действовать в направлении Красная Горка—Ораниенбаум, чтобы обойти правый фланг нашей армии и выйти в тыл Кронштадтской крепости, прикрывавшей подступы к Петрограду с запада.

Так обозначалась стратегическая цель — Петроград — в планах врагов, стремящихся достичь ее замыканием клещей с севера и с запада.

Промежуток от северного берега Финского залива у Сестрорецка через Карельский перешеек и далее по северному берегу Ладожского озера до Сердоболя занимали части, финской регулярной армии, отмобилизован­ной и сосредоточенной на исходных позициях для удара по Петрограду с севера и с востока. Однако финское командование боялось ввязываться в решительную операцию до тех пор, пока не будет очевидно полное ослабление частей нашей 7-й армии в боях с Юденичем и на междуозер­ном участке. В ожидании этого момента белофинны устраивали так на­зываемые «пограничные инциденты» и изредка открывали огонь по нашим кораблям.

Это обстоятельство отвлекало много сил и не позволяло ослаблять оборону Карельского перешейка даже в самые тяжелые моменты на других участках фронта, хотя бы потому, что данная исходная позиция врага была наиболее приближена к Петрограду, так как от Белоострова до города (но прямой) всего 25—30 км.

Так финская армия только угрозой нападения помогала Юденичу, помимо прямого участия в боях с Красной Армией в Северной Карелии, содействия в вербовке добровольцев, снабжения данными своей разведки и т. п.

Помимо указанных ближних клещей, были запланированы еще два удара большего масштаба, связывавшие Северо-Западное направление с другими, смежными фронтами. Эта задача решалась наступлением англичан и белых с севера от Архангельска на Вологду и частей Булак-Балаховича с запада — от Пскова на Бологое. Успех на этих направлениях должен был привести к пересечению коммуникаций на дальних подступах к Петрограду как с востока, так и от Москвы и тем самым обеспечить тылы и фланги войск противника, двигавшихся непосредственно к цели.

В соответствии с этими столь широко задуманными планами 28 апреля белофиннами был произведен прорыв в направлении на Олонец, а 13 мая начался прорыв фронта на Нарвском участке и войска противника стали приближаться к Петрограду.

(360)

В это время Нарвское направление прикрывалось частями 7-й армии (6-я и 2-я стрелковые дивизии), еще недостаточно сколоченными, исключительно слабо вооруженными, плохо снабженными боевыми припасами и продовольствием. Но главным бичом этой армии было наличие предателей,засевших в штабах и в тылуи занимавшихся дезорганизацией связи, разведки и снабжения войск и руководивших подрывной работой в органах управления, на транспорте, и не только на фронте, но и в самом Петрограде.

Результатом такого положения явилось вынужденное отступление наших войск. 17 мая противником был захвачен Ямбург.

В период с 15 по 17 мая были высажены тактические десанты противника и обстрелян ряд пунктов в Лужской губе (Лужица и Косколово) и в Копорском заливе (Пейпия, Калище); это заставило приморский фланг Красной Армии откатиться с боями на северо-восток. 25 мая началось отступление наших частей от Пскова.

И хотя большинство бойцов дралось самоотверженно и упорно, нанося противнику большие потери, все же численное и техническое превосходство наступающих было настолько велико, а предательская деятельность изменников настолько значительна, что весь фронт был поколеблен и к середине июня откатился на 90—100 км. До Петрограда по воздушной прямой оставалось всего 40 км.

Правый фланг нашего фронта удерживался на побережье в районе мыс Устьинский — Калище, иначе говоря, сомкнулся с левым флангом Кронштадтского оборонительного района, основными опорными пунктами которого были форты Красная Горка и Серая Лошадь.

Обстановка на море

Проделав беспримерный в истории «Ледовый поход» из Гельсингфорса и Ревеля в Кронштадт весной 1918 г., Балтийский флот в силу хода исторических событий оказался в весьма ограниченной операционной зоне — во­сточной части Финского залива, имея только одну базу на о. Котлин. Ни Петроград, ни Ораниенбаум не были подготовлены для базирования флота, который еще год назад располагал первоклассными операцион­ными базами в Ревеле и Гельсингфорсе и многочисленными маневренными базами и рейдами в Балтийском море, Рогокюле, Койвисто, Риге, Або, Ганге, Лапвике и других портах Рижского, Ботнического и Финского заливов Балтийского моря, которые теперь были в руках врагов.

Помимо скученности базирования и затруднения с развертыванием из одной точки Балтийский флот к весне 1919 г. претерпевал огромные трудности из-за нехватки топлива, специального снабжения и продовольствия. В предшествующие годы флот получал мазут, соляр и смазочные масла из Баку, а специальные марки флотского угля из Донбасса; теперь они были отрезаны вражеской блокадой., Скудные запасы надо было делить с промышленностью Петрограда, так же как флоту пришлось уделять их промышленности и электростанциям Ленинграда в процессе блокады города в Великой Отечественной войне.

Еще большее затруднение флот испытывал с квалифицированными кадрами, так как много моряков ушли на фронты гражданской войны защищать республику в составе специальных речных и озерных флотилий, морских полков и бригад, на бронепоездах, в партизанских отрядах и даже в кавалерии.

(361)

Совокупность этих причин вынудила командование выделить из многочисленного списка кораблей Балтийского флота так называемый ДОТ (действующий отряд), переведя остальные корабли на долговременное хранение.

С 15 марта 1919 г. в составе ДОТ числилось 2 линейных корабля («Петропавловск», «Андрей Первозванный»), 1 крейсер («Олег»), 2 эскадренных миноносца («Азард», «Гавриил»), 4 миноносца («Гайдамак», «Всадник», «Уссуриец», «Амурец»), 2 минных заградителя («Нарова», «Урал»), 2 дивизиона тральщиков и дивизион сторожевых судов.

Фактически к маю 1919 г. из-за нехватки снабжения, задержек с ре­монтом, а также в связи с необходимостью создания Ладожской военной флотилии (со 2 апреля 1919 г.) были в полной готовности только «Петропавловск», «Гавриил», «Нарова» и 3 тральщика. Остальные корабли вводились в строй постепенно, в течение всей кампании. Ремонтирующиеся корабли стояли как в Кронштадте, так и на Неве, у петроградских верфей и заводов.

Как видно из этого состава, в порядке повседневной боевой деятельности для поддержания оперативного режима в своей зоне Балтийский флот мог держать в постоянном дозоре только один сторожевик, эпизодически высылать в ближнюю разведку один - два эскадренных миноносца, периодически обследовать фарватеры одной парой или полудивизионом тральщиков, имея в прикрытии один - два эскадренных миноносца и в поддержке — один линейный корабль, стоящий в базе, или один крейсер на внешнем рейде.

Авиация флота была весьма слабой и состояла из так называемой воз­душной бригады Балтийского флота, 1-й дивизион которой дислоцировался на Ораниенбаум (12 гидросамолетов типа «М-15бис», «М-20» и «М-9»), и истребительных отрядов 1-го и 2-го дивизионов, стоявших в Петергофе (8 машин типов «Ньюпорт», «Сопвич» и «Спад»). Два остальных гидроотряда (4-й и 5-й, всего 7 машин) были в Шлиссельбурге и Петрозаводске [ЦГА ВМФ СССР, ф. р-92, оп. 1, д. 255, л. 53. ].

Авиация еще больше, чем флот, была ограничена в горючем и ре­монте. Экипажи самолетов, так же как и кораблей ДОТ, состояли из опытных и надежных моряков, однако такой состав позволял только выполнять ближнюю разведку (обычно до линии Бьёркё — Сескар —Лужская губа), не чаще чем через день, и то лишь одиночными самолетами.

Базирование флота прикрывалось Кронштадтским укрепленным районом, правый фланг которого упирался в Сестрорецк, левый фланг — в группу фортов Красная Горка и Серая Лошадь на южном берегу и главным узлом которого являлась морская крепость Кронштадт с системой островных фортов и береговых батарей.

Еще в ноябре 1918 г. ввиду обострения политической обстановки по указанию Ленина были выставлены минные заграждения на подходах к Кронштадту. Минный заградитель «Нарова» 17 ноября 1918 г. в сопровождении миноносца «Легкий» начал, а 21 ноября с миноносцем «Меткий» и сторожевым кораблем «Гарпун» закончил постановку мин в меридиональном направлении (всего около 470 мин), причем в первом случае заградитель был обстрелян финской батареей Пумола [ЦГА ВМФ СССР, ф. р-92, оп. 1, д. 140, л. 64.]

(362)

Главный фарватер для больших кораблей был оставлен вдоль южного берега под контролем фортов Красная Горка и Серая Лошадь.

Это заграждение, позже подновленное, ограждало внутреннюю опе­рационную зону Балтийского флота, оставляя для маневра больших кораблей только один Красногорский плёс. Однако наш флот не ограничивался только этим водным районом и периодически высылал корабли на запад, проводя операции по поддержке флангов Красной Армии, постановке активных минных заграждений и контрольное траление выходных фарватеров с тем, чтобы обеспечить себе свободу маневра.

Но положение флота с точки зрения условий развертывания было исключительно тяжелым по следующим причинам.

1. Вся наша операционная зона просматривалась с финского берега от Стирсуддена до Сестрорецка. Несколько наблюдательных постов с первоклассной оптикой следило за малейшим передвижением кораблей Балтийского флота, отмечая в ясные дни даже такие детали, как начало разводки паров на больших кораблях. Следовательно, развертывание нельзя было выполнять скрытно, даже ночью [ Надо помнить, что в рассматриваемый период были так называемые «белые ночи».].

2. Наличие надежной телефонной связи финских постов с маневренными базами английского флота (в частности, в Бьёркё) позволило противнику предупреждать о каждом выходе наших кораблей, даже не прибегая к радиотелеграфу. Обычной картиной, повторявшейся много раз, было непременное появление дымов на горизонте, как только наши тральщики, выходили за заграждение. Иначе говоря, противник, имея надежные наблюдения и связь, мог держать дозорные корабли вне на­шего наблюдения и развертывать их только по обстановке.

3. Почти вся наша операционная зона простреливалась финскими береговыми батареями, и, хотя финское правительство не объявляло войны, батареи из Пумола и из района форта Ино неоднократно открывали огонь по нашим кораблям (как было, например, с «Наровой» 17 ноября 1918г.). Наказанные огнем Красной Горки, они опять замолкали на некоторое время, но в любой момент могли открыть огонь снова. Следовательно, наша операционная зона не была обеспеченной.

4. Проход к северу от заграждения (в территориальных водах Финляндии) оставался под контролем финнов, и через него проникали вдоль берега торпедные и минные катера противника. Поэтому минно-артиллерийская позиция Балтийского флота имела правый фланг открытым и незащищенным.

В итоге можно сказать, что трудно придумать более сложные условия для обороны главной базы и для развертывания флота, защищающего эту базу и подходы к важному политическому, стратегическому и промышленному центру Страны.

В этих условиях Красная Горка приобрела решающее значение в системе обороны морских подступов к Петрограду.

Противник на море

Если перейти к рассмотрению состава неприятельских морских сил, которые были противопоставлены Балтийскому флоту в 1919 г., то мы увидим весьма своеобразную картину.

Сам Юденич (т. е. белые) никакого флота на Балтийском море не

(363)

имел, хотя в штабе был морской отдел, в свите — несколько адмиралов, а состав будущего морского министерства был уже разработан и находился в портфеле.

Белоэстонский флот, который открыто взаимодействовал с Юденичем, располагал двумя эскадренными миноносцами типа «Новик», двумя канонерскими лодками, минными заградителями и несколькими тральщиками и сторожевыми кораблями, захваченными или восстановленными из оставшихся от старого русского флота судов [Эскадренные миноносцы « Lennuk » и «Wambola», канонерские лодки « Lembit » и « Laene », минные заградители « Suurop » и « Risina », миноносец « Sulev » (б. германский «А-32»).]. Естественно, что этот флот не мог представлять серьезной угрозы для балтийцев, тем более что из-за сборной команды и сомнительного качества руководства («адмирал» Питка был по образованию моряком торгового флота) [В Эстонии находилось несколько вполне квалифицированных бывших офицеров царского флота — уроженцев Прибалтики, но эстонское буржуазное правитель ство, используя этих офицеров, все же не доверяло им до конца и к самостоя тельному командованию не допускало.] эстонские эскадренные миноносцы не могли даже развивать полный ход.

Финны имели небольшое число старых угольных миноносцев-тральщиков и сторожевых кораблей, также захваченных после ухода Балтий­ского флота весной 1918 г. [ Канонерские лодки «Каrjаlа» и « Turunmaa », миноносцы-тральщики «Маtti Кurki » и «Кlаs Ноrn», минные заградители « Louhi » и « Rautu ».]

Наконец, финский и эстонский флоты нужны были английскому командованию как политическая ширма. Эта роль была выполнена нашими соседями с большим успехом.

Еще незадолго до этого якобы с целью «защиты интересов Финляндии и прибалтийских государств» в Финском заливе действовала против нас германская эскадра под командованием контр-адмирала фон Усслара, но после поражения Германии ее сменила английская эскадра контр-адмирала Александра Синклера, замененного 5 января 1919 г. контр-адмиралом Уолтером Коуэном.

Перемена флага не повлияла на истинные цели и метод ведения войны против Советской страны, но отныне главным противником для нас на Балтике стал британский королевский флот.

Однако командование его было стеснено до некоторой степени в своих действиях, что сказывалось на ходе кампании.

Первые сведения о приходе английского флота на Балтику начали поступать в ноябре 1918 г., когда в Копенгагене появились линейные корабли.

2 декабря 1918 г. в Виндаву прибыло первое соединение английского флота в составе эскадры легких крейсеров, трех флотилий эскадренных миноносцев и нескольких тральщиков.

В последующем эти силы систематически наращивались, и к лету 1919 г. адмирал Коуэн располагал 12 легкими крейсерами, одним монитором («Егеигы»), 20 эскадренными миноносцами, 12 подводными лодками (типа «L»), одной авиаматкой (« Vindictive »), тремя минными заградителями, 16 тральщиками, 8 торпедными катерами и (до 30) вспомо­гательными судами.

Часть крейсеров и миноносцев стояла в западных базах, основные силы базировались на Ревель и Гельсингфорс, а передовой отряд — на Бьёркё (торпедные катера), Кунда, Вики, Нарвский залив и о. Лавен-

(364)

саари. После отхода фланга фронта к Красной Горке две английские подводные лодки базировались даже на Пейпию.

Адмирал Коуэн, выставив минные заграждения на вероятных путях следования наших подводных лодок и на выходных фарватерах против надводных кораблей, установил постоянный дозор из полуфлотилии эскадренных миноносцев, оставив в поддержке легкие крейсера. Корабельный дозор обычно держался вне видимости наших береговых постов и, конечно, вне дальности огня Красной Горки, но почти всегда своевременно развертывался для боя по данным авиаразведки или по донесение постов с финского берега.

Вплотную к выходу из нашей операционной зоны постоянно держались на позициях две - три подводные лодки, преимущественно в секторе Шепелевский маяк — о. Сескар — Копорский залив.

Такова была схема повседневной боевой деятельности британского флота. По нашей научной классификации она должна быть определена как:

блокада комбинированными силами и средствами (мины, подводные лодки, надводные корабли, авиация);

тесная блокада, так как первая блокадная линия была установлена вплотную к выходам из нашего маневренного района;

действенная блокада, так как реальное соотношение сил, свобода маневра, которую имели англичане, неограниченность в топливе и снаряжении и общая обстановка на театре привели к тому, что Балтийский мог только эпизодически высылать свои корабли на запад, в срытые операции; хотя наш флот наносил весьма чувствительные потери врагу, все же он фактически был заблокирован противником.

Но английское командование не ограничилось только блокадой. Та же схема развертывания обеспечивала решение некоторых активных задач, вытекавших из намерения помочь Юденичу захватить Петроград.

Дозорные корабли или корабли поддержки периодически обстреливали фланг Красной Армии или наши посты, прикрывали высадку тактических и диверсионных десантов, выполняемых силами эстонского флота, обеспечивали рокадные сообщения между южным и северным берегами, а авиация производила налеты на Красную Горку и Кронштадт [Позже, когда провалилась затея с Красной Горкой, адмирал Коуэн перешел к более активным действиям. 17 июля 1919 г. торпедными катерами был потоплен на внешнем рейде Кронштадта крейсер «Олег», 18 августа катера и авиация совершили налет на Кронштадтскую гавань и т. д.]

На случай, если бы Балтийский флот попытался начать решительные действия с участием своих линейных кораблей (к чему, однако, не былообъективных предпосылок, и англичане это понимали), в дальней поддержке находился отряд линейных сил, который всегда мог появиться в Финском заливе на вторые сутки.

Наконец, действуя в духе генерального плана политической и моральной блокады РСФСР, осуществляемого из Лондона, британский флот проявлял и другую деятельность. Скрытно, на катерах перебрасывались в наш тыл разведчики и диверсанты, открыто давались провокационные радиограммы балтийцам с предложением сдаться, с угрозами и т.п. Но этого рода деятельность имела наименьший эффект.

И все-таки адмирал Коуэн был очень стеснен в своих действиях. Дело в том, что, помимо страстного желания удушить молодую Советскую республику, которое двигало поступками английского правительства в Адмиралтейства, приходилось считаться с общественным мнением широ-

(365)

ких кругов Англии, которые устали от четырехлетней войны, которые организацией групп «руки прочь от России», отказом грузить боезапасы и снаряжение для белых, протестами и забастовками показали свое отношение к событиям.

Поэтому развертывание британского флота на Балтике проходило под флагом наблюдения за разоружением Германии после перемирия, заключенного 11 ноября 1918 г. Таким образом, на длительный период, вплоть до 28 июня 1919 г. (день подписания Версальского договора), был найден благовидный предлог для содержания на Балтике флота, состоявшего из ста с лишним вымпелов.

Затем были использованы лозунги «защиты интересов английских граждан» и позже — «защиты молодых прибалтийских государств» вплоть до еще менее убедительных доводов о «защите западно-европейской цивилизации от большевиков».

Если в первое время блокады еще удалось обманывать общественное мнение Англии, то с ростом потерь в боевых кораблях положение начало осложняться. Некоторые симптомы в оккупационных войсках и во флоте, связанные с утомлением, задержкой демобилизации и особенно с потерями, беспокоили английское руководство больше всего. В парламенте начались весьма нетактичные запросы со стороны оппозиции. В этих условиях адмирал Коуэн (так же как и генерал Айронсайд на севере) должен был воевать так, чтобы можно было в парламенте утверждать, что он не воюет, а только «наблюдает», «охраняет порядок» и, вынужден­ный обстановкой, иногда обороняется от большевиков либо великодушно защищает нрава и жизнь «законных представителей Российской империи», т. е. Юденича и Родзянко.

Поэтому, хотя офицеры британского флота, несшего блокаду РСФСР, продолжали получать боевые ордена и производства по стажу службы военного времени, их «подвиги» не афишировались, фактическая дея­тельность скрывалась от широких кругов населения, а часть команд, слишком уставших от войны, отправлялась на транспортах в Англию для перемены климата или для демобилизации.

Результатом этой обстановки было то, что формально Коуэну не были подчинены ни белые, ни эстонцы, хотя фактически на море он был главным хозяином. Никакими формальными договорами или обязательствами британский флот на Балтике связан не был.

Неизвестно также об общем (документированном) плане действий, хотя фактически была общая линия поведения. О каждой совместной операции договаривались на конференциях на флагманском корабле британского адмирала в Ревеле. Кроме того, взаимодействие обеспечивалось обменом офицерами связи при соответствующих штабах и соединениях.

Однако все это не могло дать должной гибкости управления. Временные «союзники» слишком подозрительно относились друг к другу. Объединенные главной политической целью — свержения большевиков, эти союзники, каждый сам по себе, преследовали особые цели. «Единая неделимая» Юденича не устраивала представителей «Великой Финляндии», так же как и «Великой Эстонии». Англичан же не устраивала как излишняя самостоятельность наших соседей, так и неделимость России, хотя бы и монархической.

Этот внутренний разлад и отсутствие единства командования, как мы увидим дальше, сказались на ходе операции против Красной Горки.

(366)

Красная Горка в системе обороны Кронштадта

Красная Горка была вполне современным приморским фортом, имевшим на вооружении две батареи из 305-мм морских орудий и одну 254-мм крепостную батарею, помимо других батарей меньших калибров. Форт был полностью снабжен боезапасом, имел автономную силовую станциию прожекторы, бетонные казематы для личного состава и все хозяйство с жилым городком и складами, расположенными в пределах замкнутого обвода фортификационных сооружений.

Основные коммуникации форта шли вдоль берега и соединяли его шоссейной и железной дорогами с Ораниенбаумом и далее с Петроградом.

Имея круговой обстрел и дальность стрельбы до 24 км, Красная Горка могла держать под огнем восточную часть Копорского залива, всю ширину водного плацдарма перед ней, значительную часть финского берега и сухопутные подходы к самому форту на большую глубину. В соответствии с этими возможностями форт Красная Горка решал следующие тактические задачи (рис. 2):

1) прикрытие развертывания нашего флота и работы тралыциков поддерживающих безопасность выходных фарватеров;

2) прикрытие минного заграждения;

3) бой с флотом противника в случае попыток прорыва к Кронштадту; самостоятельно или во взаимодействии с кораблями ДОТ;

4) прикрытие правого фланга Красной Армии (6-я стрелковая дивизия), упирающегося в берег Копорского залива;

5) контрбатарейная стрельба в случае открытия огня финскими батареями.

Эти задачи форт Красная Горка решал в тактическом (огневом) взаимодействии с фортом Серая Лошадь, имевшим на вооружении своих батарей орудия меньших калибров, но расположенного далее к западу и вплотную к урезу воды. Поэтому Красная Горка и Серая Лошадь представляли собой один оперативный комплекс, который может быть охарак­теризован как главный опорный пункт (и стык) для правого фланга фронта.

После взрыва форта Ино (14 мая 1918 г.), который своим 305-мметровым калибром дополнял оборону морских подступов к Кронштадту перекрестным (двухслойным) огнем с Красной Горкой, роль последней резко возросла. Поэтому неслучайно, что она все время привлекала внимание наших врагов и что, в частности 20 августа 1918 г., на Красной Горке произошел диверсионный взрыв в погребах 152-мм и 254-мм батарей.

Все это было хорошо известно белому командованию. <. . .> Занять Красную Горку, этот ключ к Кронштадту, и обессилить тем самым укреп­ленный район, поднять восстание на фортах и обстрелять Петроград с тем, чтобы, объединив общее наступление на фронте в момент общего переполоха с восстанием в Петрограде, окружить и занять очаг пролетарской революции, — вот каковы были расчеты противника [[10]].

Так предполагал противник, и первую часть этого плана он сумел выполнить, причем благодаря предательству враг сумел получить Красную Горку с исправной материальной частью, готовой тотчас открыть огонь против Кронштадта и Балтийского флота [Интересно отметить, что в 1941 г. немцы, зная, что Красная Горка модернизи­рована и защищается так же, как защищались Таллин и Ганге, не рискнули на атаку Красной Горки, а, блокировав ее на почтительном расстоянии, двинулись к Ленинграду южнее].

Рис. 2. Положение на форту Красная Горка до 9. 00 13 июня 1919 г.

1 —сектор обстрела форта Красная Горка; 2—направление стрельбы форта Красная Горка

Рис. 3. Положение на форту Красная Горка с 13 до 16 июня 1919 г.

1 —сектор обстрела форта Красная Горка; 2 —направление стрельбы форта Красная Горка

(368)

Насколько это обстоятельство в корне изменило всю обстановку на этом направлении и сделало ее критической, видно из сопоставления схем рис. 2 и 3.

Буквально за одну ночь:

1) левый фланг Кронштадтского укрепленного района оказался прорванным и перешел в руки противника;

2) правый фланг сухопутного фронта скомкался и загнулся к Ораниенбауму;

3) открылись морские подступы к Кронштадту;

4) наконец, сам Кронштадт с его фортами, Ораниенбаум и все наши пункты, до того бывшие тыловыми участками базы, попали под обстрел 305-мм артиллерии, чего противник (англичане) никогда не рискнул бы сделать силами своего флота.

Это был не только стратегический успех противника, это был политический и моральный удар, который при других обстоятельствах повлек бы самые тяжелые последствия. ..

Подобные случаи редки в истории. Они обычно являются переломными для операции, для целой кампании и в то же время служат проверкой, испытанием моральных и физических сил борющихся сторон.

Ровно через два дня врагам пришлось от победных кликов перейти к паническому бегству с форта, и конец восстания на Красной Горке стал началом отступления белых по всему Нарвскому фронту.

Личный состав

Прежде чем переходить к описанию событий и анализу самой операции, целесообразно дать краткую характеристику личного состава гарнизона Красной Горки и тех кораблей и частей, которые участвовали в операции.

Необходимость численного сокращения, боевого состава Балтийского флота позволила к весне 1919 г. действующие корабли полностью укомплектовать старыми моряками, прошедшими школу четырехлетней войны с германским флотом и проделавшими Ледовый поход, т. е. теми самыми моряками, которые были сознательными и активными участниками Февральской и Великой Октябрьской социалистической революции. Сплоченные большевистской партией, эти люди, знающие, за что они дерутся, сделали за два года, протекшие от Февральской революции, колоссальный шаг вперед в области своего общего и особенного политического развития.

Важно отметить, что многие из них имели уже за спиной свыше шести лет службы [Контингенты флота, прослужившие пять лет к осени 1914 г., не были демобилизованы до конца войны. Первая демобилизация была объявлена на флоте в январе 1918 г.] и все же не ушли по демобилизации домой, а остались защищать завоевание революции. Так они понимали свой гражданский долг и так они любили свою Родину и свой флот. На кораблях ДОТ не было малоопытных новобранцев, мобилизованных или добровольцев, среди которых попадались сомнительные элементы, стремившиеся проникнуть во флот.

Институт военных комиссаров, введенный на флоте, вместе с политотделами проделал большую работу, которая уже начинала давать свои плоды в части сплочения матросской массы вокруг большевистской партии.

(369)

Вот почему надежды врагов и извне и изнутри подорвать боеспособность флота не оправдались; объективным доказательством этого служит тот факт, что, несмотря на тяжелые условия (нехватка топлива, недостаточный ремонт и снабжение, необходимость бороться с сильнейшим противником и т. д.) и многочисленные провокации врагов, экипажи кораблей флота оставались стойкими защитниками Советской власти, самоотверженно дравшимися на подступах к Красному Питеру [Был только единственный случай перехода к врагу маленького тральщика «Китобой» (из мобилизованных судов), команда которого была обманом уведена из дозора на сторону белых в момент восстания на Красной Горке. ].

Среди незначительной части этих моряков, особенно тех, кто вышел из крестьянской среды, еще не было полностью преодолено некоторое влияние эсеров и меньшевиков, пытавшихся продолжать свою подрывную работу, но после раскрытия нескольких заговоров основная матросская масса сплоченно шла за Лениным с непоколебимой верой в конечную победу нашего великого дела.

Ввиду своей высокотехнической специфичности действующий флот не мог обойтись без квалифицированных командиров. Решения VIII съезда партии об использовании старых военных специалистов для «организации армии и ее оперативного руководства», естественно, относились и к флоту.

Большинство старого морского офицерства в силу своей классовой сущности было реакционным, но значительная часть таких офицеров отсеялась, так как осталась в Ревеле и Гельсингфорсе с тем, чтобы перейти на сторону белых. Сохранившиеся в рядах Балтийского флота в свою очередь дифференцировались на две основные, группы. Часть из офицеров, прикрываясь своей «аполитичностью», засела в тыловых учреждениях, базах, различных комиссиях и в береговых штабах, выжидая дальнейшего развития событий, и в этой прослойке офицерства враги находили своих тайных союзников, что подтвердилось при раскрытии нескольких заговоров.

Но та небольшая группа морских офицеров, которая сама пошла на корабли действующего флота, в большинстве своем состояла из честных патриотов; в условиях надлежащего политического руководства и контроля они сыграли положительную роль, восполнив тот пробел, который неизбежно создавался до прихода первых выпусков командиров новой формации из морского училища [Это были те же революционные матросы, которым Советская власть дала возможность получить специальное образование, но поступать на флот в качестве офицеров они стали только с 1922 г.]. <.. .>

<.. .> Иная картина была в береговых частях, в базах, штабах, на некоторых фортах и на фронте, занимавшемся 6-й стрелковой дивизией и различными отрядами и батальонами, наспех сформированными в Пет­рограде. . .

Так же как и на действующем флоте, основная солдатская масса была предана Советской власти, но она была плохо организована, еще хуже вооружена, а со снабжением, обмундированием и продовольствием дело обстояло исключительно неблагополучно. Причем это неблагополучие в значительной мере создавалось руками тех предателей, которые орудовали в тылу. При перегруженности аппарата и органов управления командным составом полевые войска имели большой некомплект квали­фицированных командиров, обязанности которых чаще всего выполняли свои же товарищи, выдвинутые из солдатской среды.

(370)

На фортах и батареях Кронштадтского укрепленного района основным контингентом были крепостные артиллеристы, саперы и караульные части, не прошедшие боевой школы (так как Кронштадт был в глубоко в тылу во время мировой войны) и значительно «разреженные» демобилизацией. Крепостные части до революции организационно входили в состав военного ведомства, почему не были в должной мере связаны с флотом и не имели тех же традиций, что сказывалось вредно не только на тактическом взаимодействии, но и на общей сплоченности всех защитников Петрограда. После революции, и в частности после перехода командования и штаба флота из Гельсингфорса в Петроград, положение улучшилось. Особенно большую роль в деле морального объединения всех частей сыграл Кронштадтский совет. Однако общая организация оставалась все еще недостаточно четкой и командование 7-й армии часто давало указания и директивы коменданту крепости и даже комендантам отдельных фортов, минуя штаб Балтийского флота.

Набор добровольцев в речные и озерные флотилии, морские полки и батальоны, посылаемые на все фронты, повлек за собой ослабление морских береговых частей (экипажи, школы) и кораблей резерва, лучшие люди которых не могли оставаться в бездействии в то время, когда республика была в опасности.

По этим причинам боеспособность и моральная стойкость некоторых фортов и смешанных формирований, посылаемых на приморский участок Нарвского фронта, были ниже, чем кораблей ДОТ. Это хорошо знали предатели и враги. Именно сюда они направили свои главные усилия для того, чтобы провокациями и обманом проделать брешь в общем фронте обороны Петрограда. Балтийский флот выделил из своих рядов значи­тельное число коммунистов, курсантов и испытанных бойцов-матросов на усиление ответственных участков, и в частности в состав гарнизона Красная Горка. Они бесспорно сыграли свою положительную роль, многие из них погибли от рук предателей, но дальнейшие события пока­зали, что грозившая опасность, очевидно, недооценивалась, принятых мер было недостаточно, следствием чего явились события 13 июня.

В частности, на Красной Горке командование, замаскированное внеш­ней лояльностью и демократическим поведением, выжидало только подходящего момента, чтобы одним ударом (предательским ударом в спину) резко изменить всю обстановку в свою пользу и тем самым решить судьбу фронта, т. е. судьбу Петрограда.

События в море и на правом фланге до 13 июня 1919 г.

Восстанию на Красной Горке, происшедшему 13 июня 1919 г., предше­ствовали следующие события на море и на приморском фланге Нарвского участка фронта.

6 мая, как только начал расходиться лед в восточной части Финского залива, эстонские эскадренные миноносцы Wambola » и « Lennuk » по­ставили минное заграждение в районе о. Лавенсаари.

13 мая четыре корабля противника обстреляли фланг Красной Армии со стороны Нарвского залива.

13—14 мая началось общее наступление белых от Нарвы и Гдова в направлении на Петроград. Эскадренный миноносец « Lennuk » обстре­лял наш пост Сан-Галли и маяк Шепелевский <. . .>

15 мая под прикрытием английского флота была произведена вы-

садка десанта противника в Усть-Луге (две канонерские лодки, эскадренный миноносец и до 10 транспортов) с целью удара во фланг и тыл наших частей. Шли упорные бои за Ямбург (Кингисепп).

16 мая была произведена дополнительная высадка белого десанта в Косколово (в Лужской губе).

Вечером белоэстонские корабли обстреляли берег Копорского залива на участке Кандыкюля—Калище. Противник был отогнан огнем форта Красная Горка.

17 мая противник высадил десант в Пейпия (Копорский залив) и занял побережье до Систа—Палкино.

Попытка белых высадить второй десант у стекольного завода (район Калище, 20 км по прямой от Красной Горки) была расстроена огнем 305-мм батареи форта.

Финская батарея Пумола открыла огонь по Красной Горке, но после восьми недолетов прекратила его.

Наши обойденные части стали отходить от побережья Лужской губы и Копорского залива, что оказало влияние на устойчивость всего правого-фланга 6-й стрелковой дивизии. Противником был захвачен Ямбург, после чего начался быстрый отход частей Красной Армии на восток. <.. .>

<.. .> 18 мая с целью помощи фронту была намечена операция ДОТ с задачей обследования нашего фарватера в Копорском заливе (предпо­лагалось, что он скрытно загражден противником) и атаки десантных судов противника, если они там окажутся [ Из самой постановки задачи видно, насколько плохо была организована разведка. После отхода наших частей от побережья вплоть до Долгово штаб Балтфлота и штаб 7-й армии не знали, что делается вне видимости крайнего поста наблюдения, каким был Сан-Галли.]

Линейный корабль «Андрей Первозванный» из-за неисправности ма­шин задержался на внешнем рейде. За заграждение вышли 4 тральщика («Клюз», «Запал», «Ударник», «№ 24») под прикрытием эскадренного миноносца «Гавриил».

Когда отряд, идя уже с тралами, втягивался в Копорский залив, на горизонте показались четыре английских эскадренных миноносца, шед­шие с расчетом отрезать отход наших кораблей в базу. Исключительно-смелым и искусным маневрированием «Гавриил» обеспечил отход траль­щиков за наше заграждение, выдержав длительный и успешный бой, несмотря на четырехкратное превосходство противника.

При выходе кораблей в операцию и при возвращении батарея Пумола открывала по ним огонь, но оба раза форт Красная Горка заставлял ее прекратить стрельбу (после второго нашего залпа).

25 мая войска противника захватили Псков. В предшествующие дни имели место эпизодические налеты английских самолетов на Крас­ную Горку.

27—29 мая начинающий укрепляться фронт предпринимает наступле­ние на своем правом фланге, почему флоту ставится задача прикрыть этот фланг, упирающийся в северо-восточную часть Копорского залива, и содействовать ему при наступлении.

29 мая в операцию вышли линейный корабль «Петропавловск», эскадренный миноносец «Азард», 2-й дивизион тральщиков и сторожевые корабли «Якорь» и «Гарпун».

Выход в Копорский залив показал только наличие на позиции английской подводной лодки, которой, однако, не удалось атаковать «Азард». Гидросамолет, появившийся со стороны финского берега, сбросил безре-

(372)

зультатно три бомбы на наши корабли. Ввиду отсутствия десанта и надводных кораблей противника маневренный отряд на ночь отошел в нашу операционную зону, где стал на якорь.

30 мая наша воздушная разведка не обнаружила противника в секторе Копорский залив — Сескар — Бьёркё, поэтому корабли не выходи за заграждения.

31 мая приморский фланг фронта (сводная Балтийская дивизия), продолжая наступление, с боями выходит на линию Бегуницы—Котлы.

Получив сведения, что неприятельские эскадренные миноносцы обстреливают район Систа—Палкино, корабли ДОТ вышли в Копорский залив; при этом «Азард» (после боя с английскими эскадренными миноносцами) был дважды безрезультатно атакован подводной лодкой. Восемь английских эскадренных миноносцев пытались атаковать линейный корабль, но были отогнаны огнем его артиллерии, включая орудия 305-мм калибра. Ввиду недостаточности охранения линейного корабля «Петропавловск» от подводных лодок отряд возвратился в исходное положение за заграждение.

2 июня произошел бой набольших дистанциях «Гавриила» и «Азарда» с двумя английскими эскадренными миноносцами. Продолжается борьба за Копорский залив, т. е. за обеспечение фланга фронта.

3 июня правый фланг фронта выходит до рек Сумма и Систа (район Систа-Устье — Павлово), где наступление приостанавливается. Из-за уплотнения блокады, особенно подводными лодками, из-за наличия при линейном корабле только двух эскадренных миноносцев, ДОТ не может пробиться в южную часть Копорского залива для непосредственной поддержки наступающих частей.

4 июня противник, сосредоточив кулак на стыке 6-й стрелковой дивизии и сводной Балтийской дивизии, переходит в контрнаступление. Наши части начинают отходить с упорными боями.

Англичане продолжают тактику выманивания наших кораблей для наведения их на позиции подводных лодок, расположенные непосредственно при выходе с главного фарватера. «Гавриил» и «Азард» вышли и приняли бой с тремя английскими эскадренными миноносцами, державшимися на предельной дистанции.

При попытке подводной лодки « L -55» атаковать наши эскадренные миноносцы она была ими потоплена.

5 июня из района форта Ино по Кронштадту были произведены три выстрела из орудий крупного калибра.

Продолжался отход частей Красной Армии на правом фланге и вдоль Балтийской железной дороги.

К 10 июня противник настолько уплотнил блокаду, что английские эскадренные миноносцы начали становиться ночью на якорь у Стирсуддена, на внешней кромке нашего заграждения. «Азард» и «Гавриил» произвели на них внезапный налет и артиллерийским огнем подожгли один из эскадренных миноносцев.

К 11 июня фронт откатился на линию Калище — Коваши — Усть-Рудицы — Горлова— Новая Буря — Старая Буря — Русские Анташи — Муратово — ст. Кикерино.

На правом фланге стоявший на переправах через р. Коваши (Ка­лище —Венши — Коваши) 1-й Кронштадтский крепостной полк и рота 105-го стрелкового полка у деревни Сюрье, перебив коммунистов, перешли на сторону врага.

В условиях, когда все внимание моряков было устремлено на фланг

(373)

армии в Копорском заливе и на морские подступы к Кронштадту, неожиданно возник пожар на форту Павел, служившем складом для мин. Пожар повлек за собой громадный взрыв и разрушение форта.

Отмечался нажим белых на междуозерном участке. В этот же день имел место провокационный налет финского отряда на Карельском перешейке (ст. Алакуль).

12 июня в связи с принятыми мерами нарвский участок фронта начал стабилизироваться, но на правом фланге из-за предательства 1-го Кронштадтского крепостного полка и части 105-го стрелкового полка белые подошли на 7—8 км к Красной Горке.

13 июня утром на Красной Горке произошел мятеж, исподволь подготовленный предателями, связанными с противником. <.. .>

Перелом на фронте и в Петрограде

Мы попытаемся кратко отметить только те главные области деятельности, которые обеспечили создание общего перелома на фронте, привели к обратному захвату Красной Горки и в конечном счете к спасению Красного Питера.

1. Деятельность органов Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) была нацелена на решительное искоренение контрреволюционных элементов, где бы они не укрывались — в штабах, иностранных миссиях и посольствах, тыловых органах или в советском аппарате. Однако дело обстояло настолько серьезно и было так запущено, что силами одной ВЧК положение не могло быть исправлено.

Поэтому одновременно через партийные органы и путем широкого обращения при помощи открытых воззваний был привлечен для той же цели весь актив петроградского пролетариата. Мобилизация бдительности и активности питерских рабочих на борьбу со шпионами, диверсантами и предателями очень быстро дала положительные результаты и затруднила последующую подрывную работу врага.

Была установлена (помимо гарнизонной, вернее, в дополнение к ней) рабочая охрана важнейших военнопромышленных объектов, электростанций, мостов, складов и других сооружений, что почти пресекло ди­версионную работу противника.

Так начата была борьба против внутренних врагов.

2. В то же время для укрепления боеспособности армии были очищены от негодных элементов штабы, усилены и переформированы в соответствии с требованиями обстановки.

Командование и штабы получают четкие и ясные задачи и указания, как действовать для выполнения этих задач... Бестолковые или вредные указания и приказы, данные ранее, немедленно отменяются.

Из всех угрожаемых направлений для фронта 7-й армии Нарвский участок определяется как главный, и на это, направление нацеливаются основные усилия фронта. Эти усилия в существе своем обеспечивают не только оборону, но и подготавливают войска к предстоящему переходу в наступление.

3. Помимо общих мер по восстановлению боеспособности фронта, таких, как переформирование частей, подача пополнений, оружия и боезапаса, борьба с дезертирством, общее укрепление дисциплины и т. д., особое внимание было обращено на мобилизацию в армию боеспособных питерских рабочих батальонов. Так питерцы были направлены на непосредственную защиту родного города.

(374)

Не меньше внимания было обращено на организацию и усиление политической работы во всех звеньях фронта и тыла. Политотделам и комиссарам были даны указания перестроить формы и методы работы применительно к обстановке и конкретным задачам фронта, участка, дивизии и т. д. Но прежде всего от них требовалось быть самим примером самоотвержения, энергии и дисциплины для рядовых бойцов. Значительное число коммунистов было направлено с той же целью в передовые части, особенно в подразделения, деморализованные предшествующими отступлениями, изменами или большими потерями.

4. Громадная работа была проведена по организации всех тыловых органов 7-й армии, ведавших получением, хранением и распределением по участкам фронта, дивизиям и отрядам боезапаса, обмундирования и продовольствия. Трудности, которые испытывали все фронты, поскольку их испытывало государство в целом (блокированное, отрезанное от житниц, с разрушенным транспортом), в данном случае были искусственно умножены путаной организацией, самостийностью отдельных начальни­ков и тыловых органов и еще больше — предательской работой врагов, вносивших в дело снабжения фронта дезорганизацию путем хищений, засылки не по адресу, запутывания отчетности, поджогов и другими методами.

Упорная работа, твердые меры, расстановка надежных людей на ответственные участки и контроль исполнения создают и здесь перелом. Тыловые органы начинают питать фронт, а не питаться за его счет.

Это питание (все же еще скудное) также не разбрасывается, а идет целеустремленно по направлениям, наиболее важным, первоочередным. <.. .>

<.. .> 5. Произведено инженерное оборудование участка на Нарвском направлении с тем, чтобы в случае необходимости дальнейшего отхода фронт мог опереться на подготовленный рубеж. На крайний случай была начата также подготовка города к уличным боям.

Хотя этим рубежом и укреплениями города не понадобилось воспользоваться, так как дальнейшее отступление было приостановлено, все же инженерные работы имели большое психологическое и моральное воздействие на всех защитников Петрограда, ибо после того, как еще недавно отдавались приказы об эвакуации, ныне все воочию убедились, что никто Питера сдавать не собирается и, если потребуется, его будут защищать, борясь за каждую улицу, за каждый квартал.

Эти титанические усилия в их совокупности, несмотря на крайне малый срок (около месяца) и исключительно тяжелые условия, в которых они проводились, создали общий перелом как на фронте, так и в тылу. Фронт постепенно приобретал устойчивость и уже к 29 мая получил первый импульс к наступлению. Непосредственная угроза была временно отвращена от Петрограда. <.. .>

<.. .> Белые напрягали последние силы, попытались использовать все шансы, все возможности для того, чтобы не упустить конечной победы, которая им казалась совсем близкой. И главным козырем в этой борьбе в ее кульминационный момент была Красная Горка. Однако к этому критическому моменту заканчивалась основная часть организационной работы по ликвидации контрреволюционного мятежа. Теперь никакие случайности не могли изменить неотвратимый ход событий, они могли лишь ненадолго задержать его и только для того, чтобы затем ускорить полный провал политической и стратегической авантюры врага.

(375)

Уроки первого этапа обороны Петрограда

Изучая этот краткий этап обороны Петрограда (непосредственно пред­шествовавший операции по возвращению форта Красная Горка) необходимо отметить следующие его особенности:

в короткий срок и по данным слабо поставленной разведки правильно был оценен противник, его состав и его качество, что было особенно важно потому, что преднамеренная дезинформация врага и паничность некоторых штабов приводили к значительному преувеличению фактических сил белых, тем самым создавая впечатление безнадежности со­ротивления;

были раскрыты цели и намерения врагов, находившихся как на фронте, так и в нашем тылу, а также реальные возможности противника в данных условиях; обнаружены слабые места «разношерстной и разнокалиберной» коалиции;

правильно оценены моральные и физические силы петроградского пролетариата, 7-й армии и Балтийского флота и материальные ресурсы Петрограда, а также учтено, в какой мере можно было рассчитывать на помощь Москвы, принимая во внимание события на остальных фронтах;

определено главное направление в результате острого и глубокого анализа всех элементов обстановки как основа последующего успеха при условии, что решения, принятые для этого направления, последовательно проводятся до конца, причем силы и средства не отвлекаются на другие, второстепенные направления. <...>

<...> Это относилось к оперативным расчетам и планам, а также к доставке пополнений, боезапаса и продовольствия. Нарвский участок был определен как главный. <...>

Основой стратегического плана, даже на том этапе, когда фронт еще отходил под давлением противника, стало наступление.

Эта цель была указана штабам, доведена до сознания бойцов и всех защитников Петрограда сразу, с первых дней, в динамике тяжелых оборонительных боев и отхода, как бы минуя традиционный этап закрепления, перегруппировки и накопления сил, обычно предваряющий переход в наступление. Опыт прошедших войн показывает, что почти всегда этот этап (закрепления, накопления сил), выполняемый по шаблону, неизбежно приводил к оперативной паузе, к временной приоста­новке активных действий и тем самым давал возможность накопить силы не только обороняющемуся, но и наступающему. <...>

Этот прием, активный и инициативный по своему существу, вселяет уверенность в конечную победу, духовно мобилизует и заряжает актив­ностью бойцов и командиров тогда, когда, казалось бы, должны были сказываться все отрицательные последствия вынужденного отступления. В то же время этот прием в момент внезапного перехода в наступление ошеломляет врага. Приуроченный во времени и в пространстве к периоду выдыхания, убывания наступления противника (все еще наступающего по инерции), когда обычно враг считает победу близкой, а противника деморализованным и почти разбитым, этот фактический перелом боя или операции производит моральный перелом, тем более значительный, чем внезапнее и чем энергичнее происходит перемена обстановки. При этом в большинстве случаев происходящие события не сразу осознаются (противной стороной) и их значение выявляется окончательно только тогда, когда фактически поздно реагировать, а инициатива уже

(376)

полностью перешла в руки более проницательного и более искусного стратега.

Если трудно вселять уверенность в победу в сознание отступающей армии, то неизмеримо труднее поддержать моральную стойкость тех войск, которые еще вчера быстро и успешно наступали, а сегодня вдруг поняли, что все усилия и потери оказались напрасными, что противник не деморализован, а, наоборот, стал сильнее, чем в начале своего отступ­ления, и что, если самым спешным порядком не оторваться от него, может произойти непоправимая катастрофа. Именно в такое положение попало белогвардейское, белоэстонское, финское командование и иже с ними, готовившиеся уже делить добычу.

Так выбором главного направления и неожиданным переходом в наступление были пресечены и разрушены все планы так называемого первого наступления Юденича на Петроград.

Применением тех же методов в оперативном масштабе была решена судьба Красной Горки, вероломно захваченной противником в критический момент общего наступления белых.

Для нас эти два события, происшедшие 26 лет назад, особенно ценны потому, что мы оказались современниками и свидетелями того, как в новой, более сложной обстановке был навязан несравнимо более серьезному и более сильному противнику принципиально аналогичный стратегический прием, но уже в грандиозном масштабе и в совершенно законченной форме — сперва под Москвой и позже под Сталинградом.

Ни Паулюс в подвале сталинградского строения, ни тем более Гитлер в Берлине не поняли и даже не заметили того момента, когда собственно произошел фактический перелом в исторической Сталинградской битве, а осознали это только тогда, когда уже были разгромлены. <...>

События 13 — 16 июня 1919 г.

<...> 13 июня ночью предатель комендант, опираясь на ранее им распропагандированных пулеметную команду и артиллеристов форта, разоружил спящих коммунистов гарнизона, включая 100 курсантов Ораниенбаумских пулеметных курсов, и посадил их под арест в один из казематов.

В 3.00 со стороны Ораниенбаума к Красной Горке подошел Кронштадтский коммунистический отряд в составе 80 человек под командованием председателя Кронштадтского совета тов. Мартынова, посланный для усиления обороны Красной Горки в связи с продвижением белых вплотную к сухопутному обводу форта. Мартынов и его товарищи не знали о происшедшем. Они были внезапно окружены, разоружены а посажены в каземат. Всего таким образом было изолировано до 350 командиров, комиссаров и бойцов, верных Советской власти, большинство из которых были коммунистами.

На утро часть гарнизона, не участвовавшая в ночных действиях, была оповещена предателями о том, что Петроград пал и в нем установлена власть белых.

Одновременно на форт прибыли представители от фланговой группи­ровки белогвардейцев и был установлен контакт с. фортом Серая Лошадь, который присоединился к восставшим, так как предатели соответственно подготовили обстановку, обманув гарнизон. Кроме того, Серая Лошадь была отрезана от Кронштадта фортом Красная Горка, ибо через последнюю шли все ее коммуникации и связь.

(377)

Для Кронштадта, а следовательно, и для Балтийского флота эти события развернулись неожиданно. Только с 9.00 нарушился обычный обмен телефонных и телеграфных переговоров. Обстановка начала проясняться, когда была получена открытая радиограмма в адрес Кронштадта: «Присоединяйтесь к нам, иначе Кронштадт будет уничтожен».

Вторая радиограмма полностью раскрыла карты врагов. Переданная открыто в адрес Бьёркё, который служил передовой базой английского флота, она разъяснила политическую сущность происходящих событий. Эта радиограмма была перехвачена в Кронштадте в таком виде:

«Бьёркё. Красная Горка в вашем распоряжении»...

После перехвата указанной телеграммы, предполагая, что в связи с переходом главного приморского узла обороны в руки противника возможен удар английского флота, начальник ДОТ приказал приводить корабли в боевую готовность. Но уже в 11.30 из Петрограда начали поступать точные и ясные указания:

1) линейному кораблю «Андрей Первозванный» и дежурному эскад­ренному миноносцу быть в полной готовности, крейсеру «Олег» — в часовой готовности, линейному кораблю «Петропавловск» — в двухчасовой и остальным эскадренным миноносцам — в четырехчасовой готовности;

2) занять специально указанную диспозицию на случай необходимости боя с берегом и боя с морским противником;

3) немедленно отвечать огнем кораблей, если захваченные противником форты начнут обстреливать Кронштадт [ЦТ А ВМФ СССР, ф. р-92, оп. 1, д. 158. л. 219.].

Одновременно воздушная бригада Балтийского флота (в Ораниенбауме) стала приводить в готовность имевшуюся в наличии материальную часть. Все пришло в движение, и началась подготовка к намеченной операции, в которой Балтийскому флоту предстояло решать главную задачу.

В 15.00 комендант Красной Горки передал по телефону в Кронштадт ультимативное требование о сдаче, дав на размышление 15 мин.

В 15.15 форт открыл огонь из 305-мм орудий по Кронштадту, причем падение большинства снарядов в гавани и на рейде в районе стоянки кораблей показало стремление противника прежде всего поразить наши линейные корабли и остальные корабли ДОТ. Часть снарядов падала в городе, но серьезных потерь или разрушений причинено не было.

Линейные корабли «Петропавловск» и «Андрей Первозванный» тотчас же открыли ответный огонь по форту Красная Горка. Ввиду большого рассеивания их огня на предельной дистанции «Петропавловск» был выведен на Большой рейд, откуда продолжал огонь, а «Андрей Первозванный» вышел еще дальше, к Толбухину маяку; ведя оттуда огонь на ходу, он хорошо пристрелялся, и скоро над Красной Горкой поднялся дым от пожарищ, а огонь форта начал ослабевать.

Тральщик «Китобой», вышедший в дозор, был обманом уведен командиром дивизиона к Красной Горке и затем в Пейпию.

К этому же времени относится поступление донесений с Нарвского направления о попытке белых перейти к общему наступлению на всем участке фронта. Это было последнее спазматическое усилие противника, рассчитывавшего добиться достижения своей стратегической цели.

И действительно, положение Петрограда было критическим. Однако в этот решающий момент английский флот активности не проявил.

В 16.00 стало известно, что вышел из подчинения островной форт

(378)

Обручев, гарнизон которого не мог разобраться в совершающихся событиях, так как был обманут ложной информацией о происходящем. После разъяснения, данного по телефону Реввоенсоветом Балтфлота, на форту был восстановлен порядок.

20.50 — эскадренный миноносец «Свобода» под обстрелом Красной Горки выходил на W до заграждения для выяснения обстановки в море, причем обнаружил два английских миноносца со стороны Бьёркё, которые несли дозорную службу, но активности не проявляли.

В 21.00 минные заградители «Волга» и «Нарова», имевшие на борту мины, вышли из Кронштадта и стали на якорь на Петергофском рейде, так как Красная Горка пристрелялась к гавани, в которой они стояли.

В этот день, когда линейные корабли начали бой с фортом, еще с полудня начали формироваться отряды моряков-добровольцев из числа не занятых непосредственной боевой работой (из частей базы, школ и резервных или ремонтирующихся кораблей), которые горели желанием вступить в бой с врагом.

Несмотря на совершенно неожиданный обстрел главной базы 305-мм снарядами и общее кризисное положение, никакой растерянности или дезорганизованности не было. Каждый делал свое дело, и к вечеру в Ораниенбауме уже сосредоточились намеченные силы с необходимым снаряжением, которые получили наименование Береговой группы войск [[11]]. В состав группы входили: 1-й экспедиционный отряд моряков численностью 500 человек при четырех орудиях, 2-й экспедиционный отряд моряков численностью 800 человек, отряд Петроградской военно-морской базы численностью 800 человек, рота 4-го стрелкового полка из Ораниенбаума, два броневика, бронепоезд № 52, прибывший из Сормово, одна бронелетучка. Группа получила боевое задание и в ночь на 14 июня начала движение для занятия исходного положения.

Итоги дня можно характеризовать следующим образом.

Противник. 1. Широко задуманный маневр «взрыва изнутри» путем предательских восстаний на всех фортах Кронштадтской крепости локализовался в пределах левого фланга, на группе фортов Красная Горка и Серая Лошадь.

2.Благодаря этому левый фланг белых резко продвинулся вперед, на восток, за селение Борки. Однако сил для дальнейшего развития успеха ему не хватало.

3. Приуроченное к захвату Красной Горки общее наступление на Петроград не получило развития, так как неожиданно вместо деморализации и паники белые встретили стойкое сопротивление.

4.Английский флот занял выжидательную позицию и никаких активных действий не предпринимал.  

Наши силы. 1. Хотя переход форта Красная Горка на сторону врага был абсолютно неожиданным, все же сразу после первого залпа с него по Кронштадту были даны ответные залпы главного калибра двух линейных кораблей, после чего весь день Красная Горка находилась под огнем кораблей ДОТ.

2. В Ораниенбауме сосредоточивался кулак для контрудара с суши.

3. Флот, крепость в целом, гидроавиация и все остальные части фронта не только не дрогнули, но рвались в бой, готовясь к комбинированному наступлению.

4. Несмотря на огонь форта по Красногорскому плёсу, велось корабельное наблюдение за морскими подходами к Кронштадту. В последующем в разведку высылались гидросамолеты. <.. .>

(379)

<...> Органами ВЧК совместно со специально отобранными группами рабочих были оцеплены и внезапно обысканы все иностранные посольства, миссии и буржуазные кварталы Петрограда. Были захвачены тысячи винтовок, револьверов, пулеметов с боезапасом к ним, различные средства связи, шифры и коды. Были арестованы враги, ожидавшие сигнала для выступления. Оружие пошло на усиление фронта.

Так в самый критический момент развития событий из рук врагов был выбит еще один козырь.

14 июня весь день, начиная с рассвета, протекал артиллерийский бой двух линейных кораблей с фортом.

Ввиду большого процента расстрела боезапаса на «Петропавловске» темп огня был сокращен до одного двухорудийного залпа в течение пяти минут.

В 11.15 вылетел гидросамолет для разведки морских подходов к Кронштадту. К линейным кораблям присоединился огонь крейсера «Олег». Гидросамолетами были сброшены над фортом воззвания от имени Комитета Обороны.

Эскадренные миноносцы «Гавриил» и «Свобода» и миноносцы «Всадник» и «Гайдамак» прорывались на W под огнем форта Серая Лошадь для выяснения обстановки в море.

В 12.00 было получено донесение от них, что на горизонте замечены шесть дымов, но флот противника не пытается предпринимать активные действия.

В 17.52 по форту Красная Горка открыл огонь кронштадтский форт Риф.

На Красную Горку начали прибывать подкрепления — так называемый Ингерманландский полк с белофинскими офицерами (всего 250 человек). Эта часть прошла в Лебяжье. «Гавриил», сблизившись, обстреливал Лебяжье, рассеивая противника.

Белые занимают оборону, окопавшись на восточных окраинах с. Большие Борки.

Форт Серая Лошадь, желая поддержать свою пехоту, открыл огонь по району Лебяжье [Есть основания полагать, что по ошибке огонь был открыт по своим.]. ..

Операцию было предложено проводить в стремительном темпе, т. е. по методу ускоренной атаки (учитывая почти двухсуточное ослабление Красной Горки огнем линейных кораблей).

Общее наступление для нанесения координированного удара было назначено на 15 июня...

К этому времени передовые части группы заняли селение Большая Ижора. Для непосредственной поддержки действий Береговой группы с моря были выделены два угольных миноносца — «Гайдамак» и «Всадник».

20.30 — во время стрельбы Красной Горки по «Андрею Первозванному» линейный корабль «Петропавловск» удачным залпом вызвал взрыв на форту, сопровождавшийся пожаром.

20.40 — форт Риф начал повторный обстрел Красной Горки.

21.00—22.00 — налет гидросамолетов на Красную Горку. Сброшено 14 двухпудовых (30 кг) бомб и 7000 стрел.

Одновременно проведенная авиаразведка показала: в районе Бьёркё по-прежнему держатся два английских дозорных миноносца; на Красной Горке — большой пожар.

(380)

22.00 — как бы в отместку за воздушный налет Красная Горка пере­несла огонь на Ораниенбаум. 305-мм снаряды начинают падать в района гидроаэродрома и ангаров.

В 23.45 «Андрей Первозванный» был введен в гавань для ремонта и приемки угля. «Петропавловск» продолжал вести огонь по форту.

Подведем итоги дня.

Противник. 1. Огонь форта Риф, атака гидросамолетов и неослабевающий обстрел, ведущийся линейными кораблями и крейсерами, а также прекращение связи с петроградскими агентами убеждают врага, что все расчеты на поддержку остальных фортов крепости и частей Балтфлота и фронта оказались неосновательными.

2. Использование артиллерии Красной Горки (точнее, маневрирование огнем) становится нервным и недостаточно целеустремленным, хотя по-прежнему большая часть залпов направляется на линейные корабли,, но этот огонь, не давая успешных результатов, прерывается и переносится на Кронштадт, затем на Ораниенбаум, на береговые цели в районе расположения 6-й стрелковой дивизии и даже на прорывающиеся в раpведку миноносцы.

3. На фронте враг не имеет никаких успехов; пополнения поступают мизерные.

4. Английский флот держится пассивно.

Все это, вместе взятое, в сочетании с непрекращающимися пожарами на форту (деревянные строения, лес и склады) создает упадок духа у белых. Можно утверждать, что уже 14 июня в рядах противника произошел моральный перелом и решающим фактором для создания этого перелома был почти непрерывный огонь 305-мм орудий наших линейных кораблей. Свидетельством перелома служит, в частности, перевод части арестованных коммунистов с форта в Коваши еще 14 июня.

Наши силы. 1. Закончили тактическое развертывание точно по плану.

2. Продолжали наносить предварительные удары по главному объекту с моря и с воздуха с целью подавления огня и моральной стойкости противника.

15 июня события развивались следующим образом.

В 3.15 «Петропавловск» начинает интенсивный огонь по Красной Горке. Крейсер «Олег», вышедший в район маневрирования второго линейного корабля (на Толбухинский плёс), обстреливает форт Серая Лошадь. 4.15 — на Красной Горке большой пожар; форт затягивает сплошной пеленой дыма.

Ответный огонь с форта беспорядочен; он ведется по городу Кронштадту (результат—несколько убитых и раненых жителей), по Ораниенбауму (приходится перевести гидросамолеты на Гутуевскую авиационную станцию) и изредка по наступающим частям на фронте.

Одновременно с артиллерийской атакой с моря началось наступление Береговой группы войск, поддерживаемое огнем бронепоездов и миноносца «Гайдамак».

11.00 — нашими частями заняты Большие Борки и Малые Борки. Развивается наступление на Риголово. Части Красной Армии на Нарвском; участке переходят в наступление.

16.00 — форт Серая Лошадь ведет огонь по нашим наступающим частям, но это не помогает, и левый фланг противника откатывается. Сперва одиночным порядком, а затем группами начинают перебегать к нам обманутые бойцы из состава гарнизона Красной Горки, которых белые бросили на оборону форта.

(381)

17.00 — артиллерийский огонь с Красной Горки прекращается. Части Береговой группы войск занимают Лебяжье.

Белые расстреливают часть арестованных коммунистов на форту, а остальных эвакуируют в Коваши. Вечером, не выдержав интенсивного огня кораблей и видя невозможность удержать форт с суши, противник поспешно очистил форт. Начался общий отход всего вражеского приморского фланга.

16 июня в 00.30 разведчики и передовые части морских отрядов и 4-го стрелкового полка вошли на форт, где противника не оказалось.

Городок форта сгорел. Водопровод разрушен. Но материальная часть главного калибра имела незначительные повреждения, почему и была в кратчайший срок восстановлена. Только часть орудий 254-мм и средней артиллерии не имела замков.

12.30 — после интенсивного огня крейсера «Олег» занят форт Серая Лошадь. К вечеру было не только полностью восстановлено положение во всем крепостном районе, но правый фланг фронта продвинулся до старого рубежа Вешни—Коваши [Еще через сутки, к 22.00 17 июня, приморский фланг фронта уже был на линии Устье — Новое Калшце - Старое Калище. ].

Операция Красная Горка блестяще закончилась. Смертельная угроза Петрограду была отвращена <.. .>.

<.. .> 27 июня в результате успешной комбинированной операции на Ладожском озере была разгромлена главная база белофиннов — Видлица.

5 июля при успешном продвижении на Ямбург была захвачена войсками фронта ст. Волосово.

Роль британского флота

Для относительно полного анализа описанной операции необходимо кратко разобрать позицию, которую занимал в этот критический момент командующий британским флотом на Балтике контрадмирал Коуэн.

Как мы видим, активно действовавшие в период первого наступления Юденича английские корабли с момента захвата белыми Красной Горки не предпринимали никаких операций, хотя их наступление в этот критический момент могло бы очень осложнить положение Балтийского флота.

Мы не располагаем материалами, относящимися к радиотелеграфному обмену адмирала Коуэна с Адмиралтейством в эти дни. Появившиеся в английских специальных журналах статьи и воспоминания участников кампании рисуют отдельные боевые эпизоды до и после захвата Красной Горки, но упорно обходят молчанием общую оценку событий и описание этих критических дней.

Поэтому нам приходится самим путем анализа добиваться выяснения причин несогласованности действий «союзников» Юденича, их роли в этот Момент. Исходных данных для анализа достаточно, если сопоставить с уже приведенными фактами нижеследующие.

16 июня в 18.55, т. е. когда с белыми на фортах было покончено и морские подступы к Кронштадту опять были полностью в надежных ру­ках балтийцев, в эфир была передана клером следующая радиограмма:

«Всем, Настоящим сообщаю, что жизни команд всех выходящих из Кронштадта судов, которые добровольно сдадутся моим силам, будут гарантированы. Все переходящие суда должны выкинуть белый флаг...» [ЦГА ВМФ СССР. ф. р-307,оп. ], д. 15. л. 44.].

(382)

Такую телеграмму вечером 16 июня мог дать человек, абсолютно не представляющий себе фактического хода событий, лишенный чувства юмора и не боящийся попасть в смешное положение.

Однако еще через день этот человек показал, что он наконец разобрался в событиях, так как внезапной атакой английских торпедных катеров был потоплен крейсер «Олег», стоящий на выходном кронштадтском створе. Но это был акт запоздалой и бессильной злобы, который причинил нам чувствительный урон, но уже никак не мог повлиять на общее развитие событий.

Еще более анекдотичный характер по своей наивности имела радиограмма, полученная вслед за английской в тот же вечер:

«Братья русские моряки, сбросьте с себя цепи коммунизма ... Обезвредьте комиссаров и коммунистов и вступите с нами в переговоры.

Командование эстонскими морскими силами» [Там же, л. 45.].

Приведенные факты позволяют сделать следующее заключение.

1. Коуэн, так же как Юденич и все их единомышленники — белофинские и белоэстонские, с момента перехода в их руки «ключа Петро­града» бесспорно считали судьбу Красного Питера, а следовательно, и Кронштадта и Балтийского флота предрешенной. <. . .>

2. В этих условиях (к 13 июня 1919 г.) помощь британского флота не казалась необходимой. В случае же необходимости эта помощь могла быть эффективной только при условии перенесения боевых действий в нашу операционную зону, т. е. непосредственно к Кронштадту, остальные форты которого отнюдь не выражали желания сдаться. В то же время опыт боев с «Гавриилом» и гибель « L-55» показали, что еще меньше к этому были склонны моряки Балтийского флота. Поэтому активные действия британского флота безусловно были сопряжены с неизбежными потерями. На такой риск Коуэн идти не мог, да и не был уполномочен, принимая во внимание его официальную роль «защитника британских интересов и Прибалтийских республик» [Можно полагать, что английский адмирал хорошо знал историю, и в частности знал о неудаче Нэпира под Кронштадтом в 1854 г., что также не могло не повлиять психологически на британского командующего.].

3. Темп последующих событий (с 13 по 16 июня) был настолько стремительным, что за ним, совершенно очевидно, не поспевали отрабатывать неприятельская разведка и связь с командованием белых итем более с лондонским руководством. Из-за этой быстроты смены событий они не были даже своевременно поняты. Вернее, были поняты слишком поздно.

Уроки операции по освобождению Красной Горки

<...> Противник располагал, помимо армии, мощным флотом и авиацией, более сильной, чем наша. В решительный момент, когда обстановка наиболее благоприятствовала белым, с их стороны действовали только тяжелая артиллерия захваченных фортов и полевые войска. В то же время против этих сил с нашей стороны участвовали в тесном взаимодействии ДОТ, включая линейные корабли (т. е. эскадра), Береговая группа войск, гидроавиация и крепостные форты (форт Риф).

При этом наступление Береговой группы войск было обеспечено тактическим взаимодействием с поддерживающими ее миноносцами, а план операции входил составной частью в общестратегический план наступления на всем участке фронта, что в свою очередь связало все наличные

(383)

Рис. 4. Комбинированная атака форта Красная Горка 15 июня 1919 г.

силы и резервы белых и исключило для них возможность помочь Красной Горке. Схема этого взаимодействия графически показана на рис. 4.

Вспоминая неопытность штабов того времени, примитивность средств связи и краткость времени, данного на подготовку и организацию столь сложных форм оперативного и тактического взаимодействия, в настоящее время приходится только удивляться, насколько быстро и точно оно осуществлялось на деле. Эта первая комбинированная операция Советского Военно-Морского Флота как по замыслу, так и по выполнению является образцом для всех последующих операций аналогичного типа.

Говоря о взаимодействии комбинированных сил, участвовавших в операции против Красной Горки, необходимо отметить и политическую роль этого взаимодействия, имевшую значение в данном конкретном случае.. Не только обманутой части гарнизона Красной Горки, но и матерым белогвардейцам и их иноземным друзьям в условиях, когда в результате предательской работы по разложению нашего тыла они ожидали присоединения остальных частей Кронштадта и Балтийского флота, бомбовые атаки гидросамолетов, залпы кораблей и фортов и, наконец, наступление матросских и армейских отрядов с первых часов операции показали воочию крушение всех надежд врага на общее восстание. Это обстоятельство подтверждалось последующим опросом пленных.

Темп операции, стремительно проведенной от начала до конца с большим напряжением, но с минимальной затратой времени на подготовку общего удара, явился, пожалуй, одной из решающих причин быстрой и полной победы над врагом.

Сейчас, задним числом, совершенно очевидно, что если бы велось методическое наступление с суши, которое потребовало бы длительной подготовки и при котором наш флот выполнял бы только вспомогатель-

(384)

ную роль, противник получил бы время для того, чтобы накопить резервы; английский флот (как минимум) ввел бы в действие свои торпедные катера и авиацию. Красная Горка смогла бы нанести значительный ущерб флоту и Кронштадту своим огнем.

Стремительность темпа наступления всех взаимодействующих сил и их напряжение не только принесли победу над врагом, но и возвратили в наши руки главный опорный пункт укрепленного района с неповрежденной артиллерией. Не подлежит никакому сомнению, что если бы белые могли, то они бесспорно подорвали бы башни, системы и погреба 305-мм батарей Красной Горки. Но они не имели на это времени.

Анализ поступков противника показывает, что если факт перехода фортов на сторону врага был неожиданным для защитников Петрограда, то еще более неожиданным для белых был обратный захват фортов.<...>

Последние примеры успешных решительных атак крепостей с морского направления, известные из истории (Фаррагут), относились к другой эпохе, к совершенно иным условиям и поэтому абсолютно не могли помочь в данном случае.<...>

Главным оружием для нанесения решающего удара была избрана 305-мм артиллерия кораблей. Только она могла технически и морально противостоять врагу и подавить боевые средства и психику гарнизона Красной Горки. Высокая оперативная готовность кораблей, прекрасная выучка старых моряков и их преданность Советской власти позволяли использовать корабли быстро и точно. Мы уже видели, что эффект артиллерийского обстрела форта был настолько значительным, что он собственно решил судьбу операции, и части Береговой группы войск заняли уже оставленный противником форт. В то же время ни артиллерия, даже самая мощная, ни корабли по своей природе не могут занять и тем более удержать никакой объект, хотя бы совершенно разгромленный и подавленный. Эту роль (на приморских участках) обычно выполняет специальный десант, причем военный опыт учит, что степень успеха овладения таким объектом зависит от того, насколько быстро (без пауз) следует одно действие за другим, чтобы не дать возможности оправиться против­нику от первого удара. В данном случае роль такого десанта сыграли моряки, переброшенные из Кронштадта и Петрограда в Ораниенбаум. Действуя оттуда совместно с приданными армейскими частями и сломив сухопутную оборону форта после боев с его прикрытием, они заняли Красную Горку.

О роли гидроавиации было сказано выше. При незначительной чис­ленности последней в данной операции ей могла быть поставлена только вспомогательная задача. Но важно отметить, что гидроавиация была использована полностью и действия ее строго координировались с действиями остальных сил в пределах общего плана <...>

Наши уставы и наставления уже много лет проникнуты идеей сосредоточения усилий разнородных, но друг друга дополняющих сил и средств, действующих с полным напряжением и целеустремленных (ориентированных по времени и месту) на поражение главных сил противника в кратчайшее время.

Опыт Великой Отечественной войны обогатил эту часть нашей тактической и оперативной доктрины новыми формами и методами взаимодействия Красной Армии, флота и авиации на примерах таких успешных операций, как захват Феодосии, Новороссийска, Линнахамари и многих других. <...>

<. . .> Критический анализ всех непосредственных причин и побочных

(385)

обстоятельств, взаимосвязанно влияющих на решение проблемы атаки и обороны приморских крепостей, показывает, что даже в современных условиях морская крепость может подвергнуться решительной атаке с моря и эта атака может быть успешна, если силы и средства, атакже метод их применения отвечают правильно оцененным условиям обстановки.

Изменение средств обороны и наступления неизменно будет влиять на формы и методы атак. Передовая наука, передовая теория не могут останавливаться на старых обобщениях, они должны уметь вскрывать, устанавливать закономерность происходящих изменений и предвидеть ход дальнейших событий.

Рассмотрению этих новых методов атак приморских крепостей на опыте второй мировой войны посвящены следующие главы.

Глава V
Атака баз флота с воздуха

В исследовании проблемы борьбы за приморские крепости или за базы флота мы подошли к вопросу о комбинированных операциях сухопутных, морских и воздушных сил, рассмотрев его на примере одной из ранних операций подобного типа, проведенной с целью захвата форта Красная Горка в 1919 г.

Богатый и многосторонний практический опыт последних лет показал, что гармонично укрепленную и сильно обороняемую современную базу флота, т. е. приморскую крепость, можно захватить координированными усилиями сухопутной армии (или десанта), флота и авиации, взаимодействующих по единому плану, причем независимо от того, какие из этих сил играют главную роль в. комбинированном наступлении на базу. Это общее положение как будто уже не требует доказательств, но исследование всех взаимосвязанных условий, обеспечивающих успех комбинированных атак или комбинированной обороны, позволит выявить некоторые закономерности и сделать выводы, полезные для будущего.

Можно было бы перейти непосредственно к рассмотрению решитель­ных и успешных операций, таких, как захват Феодосии в 1941 г., Новороссийска в 1943 г., Линнахамари в 1944 г., Коррехидора в 1945 г., или других, близких по типу операций, проводившихся с ограниченной целью и с сомнительными результатами, но все же поучительных, например рейд на Сен-Назер (27 марта 1942 г.), рейд на Дьепп (19 августа 1942 г.) и т. д. Однако представляется целесообразным предварительно рассмотреть случаи атак баз флота с воздуха, как самостоятельных, так и выполнявшихся авиацией во взаимодействии с другими силами, с тем, чтобы полученные заключения позже ввести в общий комплекс выводов о современных комбинированных операциях против баз. Это нарушит хронологическую последовательность изложения, соответствующую развитию событий, и повлечет некоторые неизбежные повторения, но зато даст возможность сделать более обстоятельный анализ проблемы в целом.

Изменение характера войны

Прогрессивно растущая мощь авиации и ее стратегическая универсальность решительно повлияли на изменение характера современной войны и на суше и на море. Использование авиации, как самостоятельно, так

(386)

и во взаимодействии с армией и флотом, дало возможность по-новому решать ряд боевых задач, часть которых без авиации была вообще неразрешима. К числу последних, в частности, относится нанесение ударов по флоту противника, укрывающемуся в защищенной базе. Вот почему мы позволили себе, характеризуя в главе II основные методы современной войны на море, привести в качестве одного из новых методов (третьего) ослабление сил флота противника, укрывающегося в базах, ударами авиации [Мор. сб., 1945, № 2/3, с. 23—24.] и указать на то, что метод вызвал ревизию старой доктрины относительно определения способов и условий для достижения владения морем.

В дальнейшем мы постараемся обосновать именно такую формулировку задач авиации при выполнении ею атак флота в базах, так как об уничтожении хорошо организованного и мощного флота или самой базы силами одной авиации говорить еще преждевременно. Мы твердо стоим на той позиции, что в современной войне крупный стратегический успех не может быть достигнут какимлибо одним видом вооруженных сил. Континентальная война для решительного успеха требует взаимодействия наземных войск с авиацией. Война на морском или прибрежном театре требует взаимодействия армии, флота и авиации. Даже достигнутое господство в воздухе требует закрепления его на земле путем» занятия и удержания плацдарма базирования авиации (что делается наземными войсками).

Вот почему попытка немцев (адмирал Дениц) добиться решающего, успеха в морской войне против Англии только при помощи подводных лодок, хотя бы и многочисленных, без сильного надводного флота и без. привлечения значительных сил авиации была ненаучна и в конце концов оказалась несостоятельной. По той же причине опыт войны не подтвердил умозаключений генерала Дуэ, вернее, его фанатических апостолов, мечтавших добиться стратегических целей войны преимущественно воздушными силами.

Однако эта большая и сложная проблема не является задачей настоящего исследования. В данной работе мы можем показать только одну из ее сторон — проанализировать опыт борьбы за базы флота и обосновать то положение, что при атаках флота, находящегося в защищенных базах, либо при атаках самих баз или приморских крепостей решительные цели (захват или уничтожение) достигаются только комбинацией сил - и одна авиация самостоятельно достигнуть их пока не может, несмотря на все более возрастающий ее удельный вес в составе сил, привлекаемых к комбинированным операциям.

Предварительно необходимо показать, насколько значительно авиация повлияла на изменение характера войны на море, особенно в принципиальной части, поскольку она нарушила существовавшую веками безопасность базирования флота.

Чем определялась безопасность стоянки флота в базе

Выходя в море, любой флот или эскадра находится в соответствующей степени боевой готовности. Все тактико-технические элементы боевых кораблей, огневая мощь и маневренная способность обученных соединений флота, их походные и боевые порядки — все это устремлено к одной цели: бою в море. Появление воздушного противника на морском театре-

(387)

повлекло за собой пересмотр конструкции кораблей (особенно в части горизонтального бронирования), потребовало введения нового вида оружия (зенитной артиллерии) и новых технических средств (радара), вы­звало изменение походных и боевых порядков и очень усложнило тактику морского боя.

Флот вынужден был сам вооружиться корабельными самолетами, а затем включить в состав своих соединений авианосцы, предназначенные как для обороны, так и для нападений с воздуха. Но при всем этом флот, находящийся в море, сам охраняет и обороняет себя, в том числе и от воздушного противника [За исключением очень ограниченных театров, где часть ПВО флота восполняется береговой истребительной авиацией. Одним из примеров такого обеспе­чения являются действия германской авиации с французских, бельгийских и голландских аэродромов при прорыве « Sharnhorst», « Gneisenau» и «Prinz Eugen» из Бреста в Мокрый треугольник (февраль 1942 г.).].

Что же касается пребывания флота в защищенной базе, то здесь надо учитывать следующие особенности.

1. Большие корабли чаще и дольше бывают в базе, чем в море. Это не только обусловлено неизбежной необходимостью периодического восполнения израсходованного топлива, боевых и технических запасов, ремонта механизмов и оружия, а также предоставления отдыха личному составу, но и связано с укрытием от неблагоприятной погоды. Однако из общего срока стоянки в базе большое количество времени уходит обычно на выжидание благоприятной оперативной обстановки для боя пли для операции [Последняя война показала возросшее напряжение использования кораблей всех классов, особенно миноносцев и вспомогательных сил. Но, несмотря на повыше­ ние числа ходовых дней линейных кораблей и тяжелых крейсеров, высказанное положение остается в силе, особенно если учитывать стоянку не только в главных, но и в маневренных базах.]. Очевидно, что флоту выгодно в промежутках между операциями (стратегические или оперативные паузы) находиться в базах, а не в море. Как следствие этого, можно формулировать положение, что в общем случае флот противника легче найти в базах, чем в море (в частности, для разведывательной авиации).

2. Флот, стоящий в базе, теряет ряд своих боевых свойств, в частности способность к тактическому маневрированию, что особенно важно для затруднения атак противника и для уклонения от торпед, мин или бомб. При этом из-за относительной скученности кораблей при стоянке в базе, связанности погрузочными или ремонтными работами и т. д. они не всегда могут использовать с полной эффективностью свое оружие, включая и средства противовоздушной обороны. Поэтому охрана и оборона флота, стоящего в укрепленной военно-морской базе, является главнейшим назначением последней. В еще большей степени это положение приложимо, когда речь идет об обеспечении безопасной стоянки транспортного флота, занимающегося грузовыми или десантными операциями.

На всем протяжении своего существования вплоть до первой мировой войны корабли боевого флота или транспорты, укрываясь в пределах полноценной базы, защищаемой сильной приморской крепостью, оказывались почти в полной безопасности.

Береговая оборона еще при выборе места для создания военно-морской «базы обычно планировалась так, чтобы береговая артиллерия в сочетании с естественными (навигационными) и искусственными препятствиями (заграждениями) не допускала обстрела флотом противника внутренних

(388)

рейдов. Это положение было давно общепризнанным, поэтому ко времени русско-японской войны немцы имели готовый рецепт:

«Береговые укрепления военного порта должны быть расположены по крайней мере верст на 10 ближе к морю, чем портовые сооружения, доки и т.д., чтобы защитить их от выстрелов неприятеля... Военная гавань тогда хорошо исполняет свое назначение, если неприятельские выстрелы не могут ее достичь» [Фосс М. Морская война / Пер. П. Гельмерсена. СПб., 1906, с. 87/].

И если не был заранее предусмотрен маневр, предпринятый, например, адмиралом Того под Порт-Артуром — «перекидная» стрельба по внутренним бассейнам из района Голубиной бухты [10 марта 1904 г. 2-я бригада броненосцев (« Hatsuse », « Shikishima » и « Yashima ») под флагом адмирала Насиба с 9.15 до 11.30 вела безнаказанпый огонь 12" орудиями по внутренним гаваням Порт-Артура через гору Ляотешань. С 12.00 до 13.30 тот же маневр повторила 1-я бригада броненосцев (« Mikasa », « Asahi » и « Fuji ») под флагом адмирала Того. 29 марта, т. е. после постановки русскими мин в районе Голубиной бухты и организации ответной стрельбы, в бомбардировке участвовало только два броненосца (« Fuji » и « Yashima »), причем обстрел длился только 1.25 ч. В последней бомбардировке, 15 апреля, принимало участие только два крейсера (« Nissin » и « Kasuga »), так как японцы не сочли возможным рисковать броненосцами, и хотя обстрел длился с 9.30 до 12.15, результаты его были ничтожны из-за снижения калибра (10" и 8") и маневрирования под огнем.], то по тем временам имелись достаточно эффективные средства для противодействия подобному маневру. Как писал, касаясь этого случая «перекидной» стрельбы, профессор Буйницкий, «... безнаказанность, а вскоре и бомбардировку с моря удалось прекратить, когда нашли возможным втащить на Лаотешань несколько пушек 6 дм. 190 пуд., 6 дм. Канэ и морских и расположили их в импровизованных батареях; выяснилось при этом, что для предотвращения дальнего морского бомбардирования достаточно небольшого числа орудий, лишь бы в районе расположения бомбардирующих судов не было пространств, вовсе не обстреливаемых» [Автор упускает значение ответного огня русских броненосцев и стеснения стре­ляющих кораблей в маневре русскими минами, о постановке которых японцы узнали. См.: Буйницкий Н. Инженерная оборона государства. СПб., 1907, с. 34.]

Подобное положение в основной своей части сохранилось до последнего времени, так как с увеличением дальности огня корабельной артиллерии соответственно увеличивалась дальность огня береговых установок, и в отдельных случаях последние, не будучи связанными весами и габаритами самих установок, а также башен и всех устройств, достигали даже превосходства по мощности над главными калибрами флота.

Полноценная береговая оборона ставила флот противника перед необходимостью ограничиваться блокадой либо предпринимать большую и весьма рискованную операцию по форсированию всей системы морской обороны базы, что, как было видно из предыдущего краткого обзора, редко соблазняло наступающую сторону, особенно в современных нам условиях, за исключением отдельных случаев, когда налицо была весьма благоприятная обстановка (например, атака немцами норвежских баз в апреле 1940 г.).

Второразрядные базы, не располагавшие полноценной защитой, а главное, не имевшие естественного углубления в материк для укрытия своих кораблей от обстрела с моря, естественно, привлекали внимание противника, который пользовался такой возможностью, когда это ему было выгодно по условиям обстановки. Подобных примеров достаточно как в прошлых войнах (бомбардировка Нельсоном датского флота в Копенгагене

(389)

2 апреля 1801 г., разгром Нахимовым турецких кораблей в Синопском сражении и многие другие), так и в современных (бомбардировка английской эскадрой адмирала Соммервиля вишийских кораблей в Мерс-эль-Кебир 3 июля 1940 г., бомбардировка Генуи 9 февраля 1941 г., ночная бомбардировка Триполи 21 апреля 1941 г. [В двух последних случаях объектами являлись не корабли, а базовые сооружения; хотя в операциях участвовали самолеты-бомбардировщики (помимо корректировщиков), но главным оружием в них была корабельная артиллерия. ] и т. п.).

Что касается главных баз флота, вроде Бреста, Тулона, Киля, Скапа-Флоу, Кронштадта или Севастополя, то обстрел их внутренних гаваней с моря исключался [Если не считать 15-минутного огневого налета линейного крейсера « Goben » на Севастополь на рассвете 29 октября 1914 г., т. е. в первый день войны на Черном море. Обстрел не имел и не мог иметь серьезного боевого значения и остался безнаказанным только из-за дефектов в организации обороны крепости.].

Сухопутная оборона базы (иначе говоря, сухопутный фронт приморских крепостей) обычно располагалась с таким расчетом, чтобы исключить обстрел внутренних гаваней осадной артиллерией, т. е. со стороны суши. По мере увеличения дальности артиллерийского огня внешний пояс сухопутной обороны еще в мирное время старались удалять от центра базы, тем самым вынуждая будущую наступающую армию отодвигать исходные позиции осадных батарей. Но для того, чтобы наступающая сторона могла занять эти исходные позиции, а затем продвинуть их на дистанцию действительного огня для поражения кораблей, стоящих в базе, нужно было предварительно осуществить громоздкую экспедицию, высадить десант стратегического масштаба с осадным парком, после чего затратить много сил, средств и времени для того, чтобы форсировать на соответствующую глубину систему сухопутной обороны осаждаемой базы.

Первая высадка в Бидзыво была произведена 4 мая 1904 г., а первый снаряд 120-мм батареи, установленной на западных скатах Волчьих гор, упал на акватории внутреннего бассейна Порт-Артура только 25 июля, т. е. почти через три месяца упорных боев. Понадобилось дополнительно еще два месяца ожесточенной борьбы на ближних подступах для того, чтобы японцы смогли начать из того же района обстрел русских кораблей 11" гаубицами (19 сентября 1904 г.). При этом надо иметь в виду, что основной пояс обороны Порт-Артура абсолютно не отвечал требо­ваниям времени. Из финансовых соображений он, для сокращения контура по фронту, был приближен к центру базы, несмотря на очевидную ошибочность такого решения, на которую указывали своевременно неко­торые специалисты [«Порт-Артур имел слишком малый диаметр: наружные форты крепости отстояли от городской окраины всего лишь в среднем на две версты, т. е. меньше того минимума (4 версты), который требовался теорией при тогдашней дальности стрельбы осадных орудий. Это привело к тому, что крепость насквозь простреливалась японскими орудиями» (Яковлев В. В. Фортификация, 1925, вып. 3, с. 14).]. Наконец, следует учитывать то, что в свете рас­сматриваемого нами вопроса опыт Порт-Артура скорее является исключением, чем правилом, так как история войн на море учит, что с мо­мента возникновения реальной угрозы для данной базы корабли флота, используя систему базирования на данном театре, всегда стремились своевременно передислоцироваться (рокироваться) на другую базу. Общеизвестно, что 1-я Тихоокеанская эскадра также пыталась, но по ряду причин не сумела этого сделать, и до тех пор, пока сама база не оказа-

(390)

лась под угрозой захвата, флот, находившийся в ней, считал себя в безопасности.

Вот почему много хитрых стратагем разрабатывалось на протяжении веков в попытках выманить в море флот противника, отстаивавшийся в базах и уклонявшийся от боевых столкновений в невыгодных для него условиях [Характерно, что 3-я статья официального японского описания войны 1904 — 1905 гг. называется «Вызов на бой русской эскадры».]. Как бы ни хитрили противники, но до тех пор, пока самой базе не угрожала реальная опасность, флот, находившийся в ней, был в безопасности и не существовало средств, способных непосредственно угрожать кораблям, стоявшим в базе, или вынудить их покинуть обеспеченную стоянку.

Мысль о недоступности, недосягаемости флота противника в базе хорошо выразил адмирал Нельсон во время настойчивых поисков эскадры французского адмирала Брюэса ( Brues ). 14 июня 1798 г., т. е. за полтора месяца до Абукирского сражения, он писал Вильяму Гамильтону с борта « Vanguard » из Чивитавеккья: «Если их флот (французский. — И. И.) не стоит на якоре в таком сильном порту, как Тулон, никто не удержит меня от атаки, и с благословения всемогущего бога я надеюсь на славную победу» [The dispatches and Letters of Vice-Admiral Lord Viscount Nelson. London . 1845, V . III , р. 30.].

На следующий день (15 июня 1798 г.) в аналогичном послании лорду Спенсеру Нельсон писал: «... хотя бы они ушли к антиподам . . . я не потеряю ни минуты, чтобы вступить с ними в бой и уничтожить их транспорты» [Ор. с it , р. 31.].

Иначе говоря, где угодно, хоть на краю света, когда угодно, в каком угодно составе, только не в защищенной базе, в которой, очевидно, был бессилен помочь даже всемогущий бог.

Эту же мысль, но другими словами выразил главнокомандующий бри­танским Grand Fleet в первую мировую войну адмирал Джеллико: «Самым быстрым и верным способом эти цели (цели войны. — И.И.) могли бы быть осуществлены путем уничтожения военного флота противника, что и является главной задачей нашего флота. Однако не так легко заставить принять бой более слабого противника, если он укроется в укрепленных базах, откуда будет угрожать морским сообщениям . . .» [Гельмерсен П. В. Морская блокада. Л., 1925, с. 12—13.].

Самое замечательное в этом вопросе то, что недосягаемость флота, укрывшегося в Тулоне, в Киле или в Скапа, оставалась принципиально незыблемой на протяжении еще 116 лет после Нельсона вплоть до первой мировой войны, т. е. до появления первого боевого самолета над морским театром военных действий [Мы сознательно опускаем здесь угрозу проникновения на рейды и в гавани подводных лодок, человеко-торпед или торпедных катеров, так как эта угроза не принципиальна со стратегической точки зрения и относительно легко парализуется, а к тому же подобные нападения очень редко имеют успех и в самом удачном случае дают весьма ограниченные результаты. В своем месте этот метод атак флота в базе будет разобран.]

Потомки Нельсона и сейчас часто обращаются к божьей помощи, но если главные силы противника укрываются в Киле, линейные крейсера — в Бресте или одиночный линейный корабль « Tirpitz » — в глубоком фиорде, то они, чтобы поразить противника в его же базе, прежде всего прибегают к помощи авиации. К этому средству в современных

(391)

условиях прибегают все воюющие государства, и так как непроницаемой противовоздушной обороны не существует даже для первоклассных баз и приморских крепостей, то совершенно логично, что за последние 30 лет в связи с развитием воздушных сил флот утратил свою недоступность, недосягаемость в базе, как бы она ни называлась — Мальта, Таранто или Пёрл-Харбор, при условии, что противник располагает боеспособной авиацией, а базы находятся в пределах ее досягаемости.

Именно в этом, а не в усложнении условий морского боя состоит принципиальное изменение характера современной войны на море, повлекшее за собой пересмотр старой системы базирования флота и традиционной организации обороны самих баз, породившее необходимость борьбы за господство в воздухе над районами базирования и вызвавшее ревизию большого числа прочих связанных с этим вопросов, из которых самым трудным явилась перестройка мышления старых моряков. Диалектическая особенность рассматриваемой проблемы заключается в том, что если прежде флот, укрывшись в базе, выходил из-под удара и тем самым вынуждал противника отказываться от атак, то теперь очень часто самый факт сосредоточения флота в базе служит стимулом для организации атак по нему с воздуха. Последнее положение своеобразно сформулировал А. Северский, сказав по поводу Пёрл-Харбор, что «присутствие кораблей в гавани есть приглашение вражеской авиации на атаку» [Seversky А. Р. Victory Through air power. N. Y: Simon a. Schuster, 1942, р . 331. ].

Правда, опыт войны показывает, что не всегда это приглашение охотно принимается и что необходимо наличие ряда условий для того, чтобы результаты налета дали ожидаемый эффект и не обошлись бы слишком дорого. При вынужденном сосредоточении всего нашего Балтийского флота в Кронштадте и Ленинграде в течение 22 месяцев атаки вражеской авиации не дали ожидавшегося германским командованием результата [Первый воздушный налет на Кронштадт (после сосредоточения в нем флота) с целью атаки кораблей был совершен немцами 19 сентября 1941 г., последний — 26 июля 1943 г.]. Это, однако, отнюдь не меняет существа дела, так как на протяжении всех 22 месяцев воздушная угроза нашему флоту оста­валась вполне реальной и для ее нейтрализации требовались значительная затрата боевых сил и средств и проведение ряда специальных меро­приятий (перемена мест, маскировка, задымление и т. д.).

Тем из офицеров, которым в истекшую войну приходилось иметь дело с планированием операций, хорошо знаком первый импульс, который рождался при получении донесения разведки об обнаружении в таком-то порту сосредоточения кораблей (транспортов) противника. Если 100 лет назад такое донесение означало конец операции по преследованию или поиску и вынуждало в дальнейшем ограничиваться блокадой и наблюдением, то в современных условиях оно очень часто знаменует начало под­готовки к операции по атаке флота противника в его базе.

Крайним выражением этой новой обстановки в условиях современной войны на море, когда понятие безопасности стоянки в базе получило совершенно иное содержание, может служить следующий частный пример, известный нам из опыта гражданской войны в Испании. Один из командиров соединений республиканского флота вывел свои корабли в море «ввиду небезопасности стоянки в Картахене, подвергающейся систематическим налетам германской авиации». Этот испанский флаг­ман был по-своему прав, поскольку противовоздушная оборона базы еще

(392)

не была в достаточной мере организована, а найти его в море противнику было труднее.

Мораль этой маленькой истории заключается в том, что не только Картахена, но и все прочие базы флота в условиях современной войны должны отвечать новым требованиям обеспечения стоянки флота, причем эти требования отнюдь не ограничиваются только противовоздушной обороной, но коренным образом меняют состав, организацию, техническое оборудование и методы обслуживания каждой отдельной базы и ведут к пересмотру общей системы базирования флота на данном театре.

Начало новой эры

Каждое новое оружие или боевое средство, как бы долго оно ни находилось в эмбриональном состоянии, имеет свою историческую дату, когда оно, наконец, официально вышло из лабораторий и с полигонов на арену борьбы, т. е. дату, знаменующую первое успешное применение этого оружия в боевых условиях.

Что касается первого успешного использования авиации в борьбе с флотом, укрывающимся в хорошо защищенной базе, то мы считаем такой исторической датой, открывшей новую эпоху в войне на море, 25 декабря 1914 г. Речь идет о налете английских гидросамолетов на рейд Шиллиг.

Хотя в этой операции фактически приняли участие только два самолета, которые даже не сбрасывали бомб, и хотя сами инициаторы операции считали налет на Шиллиг вспомогательной, попутной задачей для самолетов, возвращавшихся после нападения на эллинги цеппелинов в Куксхафене, результаты налета превзошли все ожидания — настолько значителен был самый факт появления самолетов над базой.

Вот как описывает этот случай официальный историк британского флота Дж. Корбетт:

«В набег (на Куксхафен, утром 25 декабря 1914 г. — И. И.) шли девять гидросамолетов, отправляемых на „ Engadine ", „ Riviera " и „ Empress " при поддержке флотилий миноносцев и подводных лодок из Гарвича с крейсерами „ Arethusa ", „ Undaunted " и „ Fearless "... Гидросамолеты имели приказание сбросить бомбы на ангары, а если их не найдут, на какие-либо военные корабли или сооружения, которые удасться обнаружить. На обратном пути им надлежало постараться выяснить, какие именно корабли стоят в Киле и Вильгельмсхафене или на рейде Шиллиг». Упомянув о том, что в воздух поднялись семь самолетов, из которых только двум удалось пройти на обратном пути над базой флота, Корбетт продолжает: «На рейде Шиллиг стояли семь линейных кораблей, крейсера (в том числе три линейных) и миноносцы. Их ясно видел один из летчиков. Шансов попасть не было никаких, и попыток бомбежки не делалось. Появление наших гидросамолетов произвело большой переполох; немецкие корабли стали сниматься с якоря в такой спешке, что „ Von der Tann " столкнулся с другим крейсером и оба получили серьезные повреждения. Это обстоятельство в то время осталось нам неизвестно, но последствия его сказались позже» [Корбетт Дж. Операции английского флота в мировую войну. М.: Военмориздат, 1941, т. 11, с. 69-70.].

Итак, приняли участие в операции девять самолетов, поднялись в воздух — семь. Все они главной задачей имели удары по эллингам цеппе-

(393)

линов, корабли же были указаны только как запасная цель, а разведка рейда Шиллиг должна была выполняться попутно, во время возвращения к авиаматке. Наконец, над рейдом прошло только два гидросамолета, бомб они не сбрасывали, и, несмотря на это, у немцев вышли из строя два крейсера.

Чтобы лучше осознать всю значительность происшедшего, надо напомнить, что в то время лучшие гидросамолеты фирмы « Short > [Мотор «Бердмор», 180—225 л. с; максимальная скорость 135 км; полетный вес 2070 кг, полная полезная нагрузка, включающая двух летчиков и горючее на 3 ч полета — 500 кг. В середине 1915 г. « Short » с мотором 225 л. с. мог брать пять бомб по 45 кг.], которые находились на вооружении британского флота, могли брать в подобную операцию не более 175 кг бомб. Таким образом, съемка с якоря линейных крейсеров в момент появления над ними самолетов была бессмысленной не только из-за опоздания, но и потому, что в самом худшем случае прямого попадания 45 кг авиабомбы повреждения « Von der Tann », учитывая его бронирование [Напомним элементы линейного крейсера « Von der Tann »: вступил в строй в 1910 г.; 21300 т; 27,4 узла; 8 — 280-мм, 10— 150-мм, 16 — 88-мм палубных и 4 — 88-мм зенитных (замена всех 88-мм орудий на зенитные произведена в 1916 г.); бронирование: борт 0—100—250/150—120/100—100, палубы 50/50, ГКП 80/250; башни 90/250 мм. Стоимость постройки — 36 253 000 золотых марок.], были бы меньше, чем от столкновения.

Поэтому главнейшей причиной паники, помимо внезапности и новизны подобного налета, надо считать психологически устоявшееся ощущение безопасности, сложившееся веками у всех экипажей, офицеров и адмиралов кораблей, стоявших на внутреннем, защищенном рейде, который в данном случае прикрывался всей системой береговой обороны, Гельголандом, минными полями, труднопроходимым баром Яде и Везера я организацией охраны водного района. Личный состав германского флота, воспитанный на Штенцеле [12], не был подготовлен к атаке с воздуха, так как знал, что только немцы располагают цеппелинами, способными достичь британского побережья, а английские гидросамолеты (как и всякие другие) привык считать малонадежным средством ближней (прибрежной) разведки.

Фактически, учитывая оперативные последствия, результаты этого «безбомбового» налета были еще значительнее, так как в предпринятой немцами ровно через месяц крейсерской операции, приведшей к бою у Доггер-банки, вице-адмирал Хиппер не досчитывал одного линейного крейсера. В воспоминаниях адмирала Шеера [13] [Германский флот в мировую войну: Воспоминания адмирала Шеера, Л.: Военмориздат, 1940, с. 88.], конечно, скромно умалчивается о событиях, протекавших на рейде Шиллиг 25 декабря 1914 г., но, излагая обстоятельства, при которых Хипперу пришлось сражаться 24 января 1915 г., Шеер с печалью констатирует: «В крейсерских группах недоставало линейного крейсера „ Von der Tann ", находившегося в длительном ремонте на заводе, и по той же причине — легкого крейсера „ Strassburg "» [Желая возможно точнее воспроизвести картину событий так называемого «рождественского» налета на Куксхафен 25 декабря 1914 г., особенно в части выяснения возможного вреда, который английские самолеты могли бы причинить германским кораблям на рейде Шиллиг, мы сопоставили свидетельства Дж. Корбетта с материалами, опубликованными в воспоминаниях адмирала Шеера, после чего взялись за том I «Тhe War in the Air », входящий в серию английской « Official History of the War ». При этом выяснились интересные детали и расхождения.].

(394)

Военно-Морской Флот во второй мировой войне 1939—1945 гг.

Через 26—27 лет после описанного «скромного» случая произошел разгром авиацией итальянского флота в Таранто и американского флота в Пёрл-Харбор, т. е. решительные атаки кораблей, стоявших в защищенных базах, по результатам превзошедшие итоги самых больших морских сражений. Эти атаки подтвердили, что флот навсегда утратил свою безопасность во время стоянки в обороняемой базе в том смысле, как это понималось раньше.

Наиболее объективно это положение обосновывается приводимой
ниже табл. 1.

Таблица 1. Гибель и повреждения линейных кораблей с начала второй мировой войны до 1 января 1944 г.

Примечание. Данные таблицы заимствованы из кн.: Чернышев В. Ф. Надводные корабли в современной войне. М.: Военмориздат, 1945.

[1. Несмотря на то что том I « The War in the Air > выпущен в 1922 г., т. е. через год после выпуска в свет тома II «Операций английского флота» Дж. Корбетта, автор первого Уолтер Рели, подробно описывая налет на рейд Шиллиг, не упоминает о последствиях его для германского флота. Трудно представить себе, чтобы апологет британской авиации не использовал бы этот случай вывода из строя двух больших немецких кораблей для усугубления той хвалебной оценки, которую он дает английским воздушным силам. Единственным объяснением этого пробела может служить предположение, что оба почтенных историка работали без всякого контакта между собой и что Рели даже не читал выпускаемых трудов своего морского коллеги.

Для нас же, на основании свидетельства Шеера, отсутствие линейного крейсера « Von der Tann » в бою у Доггер-банки и справка в германских источниках о пребывании его в ремонте с декабря 1914 г. неоспоримо подтверждают факт тяжелого повреждения этого корабля.

2. С другой стороны, в элементы воздушной обстановки «рождественского» налета Рели вносит много нового, значительно уточняя и исправляя Корбетта, причем в данном случае мы склонны больше доверять автору « The War in the Air » не только потому, что на титульном листе его труда обозначено: « based on official documents by direction of the Historical section of the Committee of Imperial Defence », но и по существу излагаемых фактов.

Рели утверждает, что над германской базой прошли не два самолета, возвра­щавшихся от Куксхафена, а только один — «гидроплан № 136, пилотируемый Fight Commander C . F . Cilner и с Leieutenant Erskine Childes з в качестве наблюдателя, который пролетел над рейдом Шиллиг и донес, что на последнем стояли на якоре семь линейных кораблей... три линейных крейсера... один четырехтрубный крейсер... Противовоздушная артиллерия, стрелявшая шрапнелью, была использована против гидросамолета и давала очень близкие разрывы...» ( Raleigh Walter . The War in The Air. Oxford : Clarendon Press, 1928, р. 403).

Из подробного описания действий всех остальных самолетов и редакции данного отрывка можно заключить, что второго гидроаэроплана над Шиллигом не было. Тем обиднее должно быть для немцев. Что касается наших выводов о значимости этого исторического события, то они только усугубляются данной поправкой.]

Конечно, эта таблица очень условна, так как обобщает данные о гибели и повреждениях линейных кораблей, имевших место до 1 января 1944 г., причем относительно четырех случаев гибели из 22 и шести слу-

(395)

чаев повреждений из 78 автору не были еще известны обстоятельства, при которых произошли события. Но даже при этих условиях приводимые цифры говорят о многом. Помимо утверждения авиации как одного из мощных факторов в борьбе с флотом (11 потопленных линейных кораблей из 22 и 35 поврежденных из 78), эти данные свидетельствуют, что:

1) почти половина погибших (41%) и треть поврежденных линейных кораблей (32 %) поражены в базах;

2) подавляющее число поражений в базах нанесено именно авиацией (7 из 9 погибших и 14 из 25 поврежденных).

Если соответствующие цифры для крейсеров и миноносцев дают относительно меньшее число поражений в базах, то это объясняется в первую очередь тем, что корабли этих классов значительно большее время пребывают в море, привлекаясь почти ко всем операциям, и что во время стоянки в гаванях не они, а линейные корабли являются главным объектом атаки воздушных сил противника.

Опыт Советского Флота не расходится с этими выводами, так как, хотя мы не потеряли ни одного линейного корабля, несмотря на интенсивное их использование в операциях (особенно для поддержки приморского фланга армии), имел место случай повреждения одного корабля этого класса, причем повреждение было нанесено авиацией противника во время стоянки корабля в гавани.

Этот четырехлетний итог, наглядно демонстрирующий изменение характера войны на море, становится еще более осязательным, если его сопоставить с четырехлетним итогом первой мировой войны, во время которой из 35 погибших линейных кораблей, линейных крейсеров и броненосцев только два были потоплены в гавани (« Viribus Units » — в Пола и « Wien » — в Триесте) от прямого воздействия катеров противника. Таким образом, если не считать шести кораблей, погибших от внутренних взрывов, и одного («Екатерина II »), затопленного своей командой, 26 ко­раблей из 28 погибли в море от огня надводных кораблей, от торпед подводных лодок или от мин, иначе говоря, 92,8% были потоплены в море, а 7,2% — в базах, причем ни один из них не погиб от действий авиации [Вильсон X . Линейные корабли в бою 1914—1918 гг. М.: Воениздат, 1938. табл. 8—10.].

(396)

Так в общем виде обстоит дело с изменением характера войны на море в отношении условий стоянки флота в защищенной базе, которое вызвано последовательным ростом применения авиации. Однако это только одна сторона проблемы, и то выраженная в общем виде.

Между «рождественским» налетом на рейд Яде и общими итогами воздушных атак на военно-морские базы к концу 1944 г. лежат 30 лет интенсивного развития авиационной техники, накопления боевого опыта воздушных сил и разработки теории их использования. Авиация из отдельного рода оружия развивалась в один из основных видов вооруженных сил, сама получив развернутую классификацию различных элементов, из которых она состоит. В соответствии с задачами и назначением авиация дифференцировалась на многочисленные типы самолетов, одновременно множились и виды применяемого ею оружия.

Метод борьбы с флотом при помощи воздушных сил, представлявший собой вначале частные попытки с очень ограниченными (тактическими) задачами, последовательно развивался и к настоящему времени принял довольно законченную форму, приобретя все права гражданства как один из основных методов, входящих в состав доктрин вооруженных сил почти всех государств. При этом как по характеру целей, так и по масштабу операций на авиацию в процессе борьбы с флотом, и в частности с его системой базирования, уже возлагаются задачи стратегического значения.

Не задаваясь целью проследить весь процесс этой эволюции, мы остановимся на основных свойствах, присущих авиации, и некоторых приемах ее использования, которые позволили ей из скромного разведчика 1914 г. перерасти в одно из решающих средств, применяемых для воздействия на флоты и их базы.

Техническая и тактическая универсальность авиации

Каждый вид оружия или боевых средств обычно создается для решения вполне определенной тактической задачи. Чем больше отвечает конструкция данного оружия расчетным тактико-техническим заданиям и условиям ожидаемой обстановки, тем лучше и полнее может быть решена тактическая задача, для выполнения которой оно предназначено. Однако при этом не исключается возможность применения того же оружия по другим целям и в иных условиях обстановки при помощи некоторых приспособлений или замены одного вида боезапаса другим. Бесконечное разнообразие тактических задач в современной войне делает неизбежной эту тенденцию к некоторой универсальности, так как немыс­лимо иметь всегда под руками, в любом месте, в любое время и в достаточном количестве все виды оружия, строго дифференцированные для каждого возможного случая быстро меняющихся условий боя или операции.

Вот почему зенитной артиллерии приморских крепостей, развернутой по обводу сухопутного фронта, приходилось принимать участие в борьбе с прорывающимися танками противника (Севастополь), а некоторым полевым калибрам, начиная с пулемета, предъявляется требование обладать способностью ведения огня по самолетам, несмотря на наличие специальных зенитных установок. По той же причине рост воздушной опасности и недостаток места и запаса водоизмещения привели к созданию так называемой универсальной артиллерии для кораблей, которая вошла на вооружение как главный калибр средних и малых кораблей и как второй калибр линейных кораблей.

(397)

Способность совмещения задач, требуемая от оружия, параллельно потребовалась и от отдельных классов кораблей. Известно, что линейные корабли, весь комплекс элементов которых целеустремлен на бой с кораблями того же класса в открытом море, многократно привлекались и нами и союзным командованием для поражения береговых сооружений и живой силы противника при высадках десантов или при поддержке фланга армии, т. е. успешно заменяли отсутствующие мониторы, обычно конструируемые специально для выполнения этих задач. Одним из наиболее универсальных классов кораблей являются эскадренные миноносцы, которые, помимо решения своих классических задач, наиболее часто привлекаются в качестве быстроходных минных заградителей и используются для охраны больших кораблей или транспортов, для стрельбы по берегу, для охоты за подводными лодками и даже для вы­садки десантов. Не избежали многообразного применения, хотя и в меньшем объеме, торпедные катера, крейсера и корабли других классов, что подтверждает закономерность их частичной технической и тактической универсальности [Опыт кораблестроения и боевого применения кораблей одновременно подтвердил, что целесообразность этой универсализации имеет свои разумные границы и что придание дополнительных качеств для решения вспомогательных задач ни в коем случае не должно идти за счет тактико-технических элементов, определяющих главное назначение корабля данного класса.].

Аналогичные требования очень скоро стали предъявляться к современным самолетам для обеспечения возможности совмещения некоторых задач. Несмотря на относительную молодость авиационной техники и непродолжительность ее применения, авиация очень быстро продвинулась вперед в отношении тактико-технической универсальности наряду с созданием самолетов строго специальных типов. Но мы не предполагаем рассматривать причины создания и последующей эволюции так называемых многоцелевых самолетов или возможность использования самолетов определенных классов для выполнения дополнительных задач. Из всех вопросов, связанных с этой проблемой, в данном случае нас должны интересовать прежде всего два более общих обстоятельства: ассимиляция морской авиации с сухопутной (колесной) и исключительно широкий диапазон возможностей применения самых разнообразных видов оружия авиацией вообще.

К началу первой мировой войны морская авиация (которая была в то же время гидроавиацией) и сухопутная авиация шли в значительной мере самостоятельными путями. Считалось, что самолет морской авиации обязательно должен быть поплавковым или лодочным, имея возможность садиться на воду и базироваться на гидроаэродромы, и что все расположенное за береговой чертой находится в компетенции военного ведомства. В свою очередь колесные самолеты, принадлежавшие армии, пе рисковали залетать в море на удаление большее, чем дальность планирования при данной высоте полета. Помимо ведомственной обособлен­ности, это обстоятельство определялось прежде всего относительно малыми техническими дальностями полета и неуверенностью в надежности мотора.

И то и другое очень ограничивало применение авиации над морскими театрами в широких масштабах. Кроме того, гидросамолет по своим аэродинамическим и техническим данным никогда не мог догнать машины сухопутных типов [За исключением объемной грузовместимости для гидросамолетов лодочного типа.], и тем более с началом применения на последних

(398)

убирающихся в полете шасси. Последовавшая попытка создания амфибийных конструкций оказалась весьма полезной для некоторых частных случаев использования самолетов, могущих взлетать и с воды и с суши, но это качество (также относящееся к технической универсальности) было куплено за счет относительного снижения боевых свойств, и поэтому широкого боевого применения самолеты-амфибии получить не могли.

Решение проблемы массового использования авиации над морем при­шло с суши. Два обстоятельства заставили отказаться от старых тенденций: появление многомоторных самолетов при возросшей технической на­дежности моторов, что почти исключило вынужденную посадку колесного самолета в море, и увеличение технической дальности полета, позволившее покрывать большие морские пространства. В связи с этим колесная авиация всех классов и типов постепенно стала привлекаться к решению самых разнообразных задач в интересах морских сил — как самостоятельно, так и во взаимодействии с флотом. Морская авиация начала базироваться на прибрежные (сухопутные) аэродромы и перестала быть синонимом гидроавиации. Последняя оказалась только частью, и притом весьма незначительной, авиации морских сил, одним из ее специальных видов.

Если бы в период первой мировой войны морскому летчику, вылетавшему ежедневно с береговой гидроавиабазы на поиск подводных лодок в районе своей базы, сказали, что через 25 лет ту же задачу будут решать четырехмоторные сухопутные бомбардировщики, патрулируя в океане по целым суткам («Ланкастеры»), он бы не поверил такому прогнозу. На самом деле получилось именно так. Надобность в специальных типах гидросамолетов не отпала, и они продолжают совершенствоваться, так как при выполнении некоторых частных задач они имеют свои преимущества (особенно в тех случаях, когда длительное пребывание над морем и посадка на воду являются обязательными), но в то же время все основные боевые задачи на море решаются колесными самолетами, действующими с сухопутных аэродромов или авианосцев.

Вот почему собственно гидроавиация составляет не более 5% всех воздушных сил крупнейших государств, имеющих мощные морские силы, а в составе воздушных сил флотов — не более 10% всей морской авиации. Основная же масса бомбардировщиков, истребителей, штурмовиков и других самолетов морской авиации состоит из тех же машин, какие входят в состав сухопутной авиации, но имеющих некоторые специальные устройства, отнюдь не мешающие использованию их на суше [Вот данные одного из типов морского патрульного самолета флота США — «Нептун» (Р2У), принятого на вооружение в конце 1945 г., т. е. после войны, с задачами «разведки на широких водных пространствах и борьбы с подвод­ ными лодками»: моноплан, 2 мотора по 2300 л. с. (Райт. К-3350); 6 — 22-мм пушек, 2 торпеды или 12 противолодочных бомб по 150 кг; скорость 480 км/ч; дальность полета 5500 км; шасси — трехколесное.].

Наиболее универсальным классом самолета явился современный многомоторный бомбардировщик (колесный), который, помимо своего прямого назначения, с неменьшим успехом применяется как минный заградитель и охотник дальнего действия за подводными лодками («Ланкастер», «Галифакс»); более маневренные из таких самолетов используются и как торпедоносцы («Веллингтон», «Бофорт», «Меродер»).

Это не исключает создания относительно небольшого количества спе­циальных типов ближних бомбардировщиков-торпедоносцев, могущих ба-

(399)

зироваться на авианосцы («Свордфиш», «Барракуда»). Необходимость в наличии на бомбардировщиках нормального типа некоторых приспособлений и дополнительных приборов, позволяющих использовать эти самолеты в составе авиации флота, или в специальном обучении экипажей армейской авиации, привлекаемой к действиям по морским объектам, для рассматриваемой нами проолемы существенного значения не имеет [Можно отметить, что техническое решение проблемы приспособления сухопутных машин для использования ими морского оружия шло по линии модификации мин, глубинных бомб и отчасти торпед под типовые авиабомбы, что заставляло конструкторов оружия «вжимать» его в форму, габариты и веса последних. Таким образом, для самолета в конструктивном отношении дело сводится к изменению системы держателей и сбрасывателей и к установке специальных прицелов (также имеющих тенденцию к универсальности) и некоторых морских спасательных средств.].

Наконец, напомним, что за последние годы количество трансокеанских перелетов колесных машин во много раз превосходит число рейсов специальных гидросамолетов-лайнеров.

Однако современные условия войны на море, особенно на открытых и протяженных театрах, потребовали постоянного наличия части воздушных сил флота непосредственно при эскадрах, маневренных отрядах, конвоях и даже на отдельных кораблях во время их операций. Следствием этого явилось развитие корабельной (катапультной) и авианосной авиации. Последняя также получила на вооружение специализированные типы машин, но машин колесных, так как авианосец, по сути дела, представляет собой плавучий аэродром.

Таким образом, количественное и качественное усиление морской авиации шло в основном за счет колесных самолетов. Это стало нормальной линией развития авиации флота, что отнюдь не исключает необходимость совершенствования гидросамолетов как специального вида авиации с ограниченными (специфическими) задачами. Иначе не могло и быть, ибо воздушная среда, подчиненная своим особым законам, должна была прежде всего определить развитие той техники, которая предназначалась для действия в этой среде, и выбор лучших образцов, в то время как вода и земля определяли главным образом базирование этой техники.

Решающим фактором для изменения характера войны на море, вытекающим из всего вышесказанного о технической универсальности авиации, явилась возможность систематического использования над морем любого вида авиации независимо от ведомственной принадлежности или конструкции самолетов.

Границы компетенции различных департаментов расширились, а вследствие этого расширилась и сфера взаимодействия. Когда в июне 1942 г. создалась угроза захвата о. Мидуэй, японский десант и прикрывавшие его соединения флота были последовательно атакованы «Летающими крепостями» армейского командования США и корпуса морской пехоты, гидросамолетами «Каталина», принадлежавшими военно-морской базе, и самолетами с авианосцев американского флота, причем атакованы с большим успехом.

Наиболее существенными выводами из приведенных положений, повлиявшими на основы современной стратегии, надо считать следующие:

в случае необходимости к операциям на море может привлекаться авиация фронта и авиация главного командования, значительно усиливая на любом морском направлении состав действующих сил;

соотношение морских сил, включая и авиацию флота, уже не опреде-

(400)

ляет стратегических возможностей сторон на данном морском театре, и для анализа последних необходимо сопоставлять, помимо состава флота (и его авиации) и всех прочих элементов, влияющих на ход операций, воздушные силы фронтов и стратегической авиации (главного командования), которые могут быть в данной обстановке приданы на морское направление.

Поскольку морская авиация современного состава может действовать над сушей, естественно, что приведенные соображения будут справедливы и в обратном смысле. Опыт минувшей войны дает очень много примеров привлечения авиации флотов для участия в наземных операциях. Однако силы, количественный состав которых относительно невелик, не могут значительно повлиять на принципиальную сущность войны на континенте, и в большинстве случаев такое привлечение имеет мест» в десантных и противодесантных либо в других операциях, проводимых в прибрежных и островных районах.

Следующим важнейшим свойством авиации, повлиявшим на успех ее развития и на изменение характера войны на море, является такти­ческая универсальность самолета. Последняя определяется возможностью использования в бою почти всех видов существующего оружия — самостоятельно или в различных комбинациях, избираемых на основе тактических расчетов, обусловленных каждый раз характером задачи и обстановки.

Авиация оказалась способной применять в наземном или в морском бою пулеметно-пушечное вооружение и бомбы с любой начинкой (фугасные, зажигательные, химические и т. д.), в различных оболочках (бронебойные, бетонобойные, осколочные), с соответствующими типами взрывателей, причем вооружение самолетов обогнало по некоторым тактико-техническим элементам (хотя бы по весу бомбы относительно снаряда) классическую артиллерию армии и флота самых мощных калибров. Но, кроме того, авиация получила на вооружение из арсенала морских сил торпеды, мины заграждения и глубинные бомбы различных типов [И даже электротралы для траления магнитных мин, а кроме того, осветительные бомбы, дымовую аппаратуру, все виды радара и т. д. ], уже конкурируя с кораблями флота в отношении массовости и эффективности использования этого вооружения.

Нашли применение с самолетов почти все виды реактивного оружия, как и метательные или сбрасываемые снаряды (бомбы) с приборами наведения или самонаведения на цель. Наконец, первые снаряды, действующие на принципе освобождения внутриатомной энергии (атомные бомбы), как известно, тоже были сброшены с самолетов.

Таковы те исходные предпосылки, на основе которых приморские крепости или базы флота, находящиеся на стыке суши и моря, явились объектами систематического воздействия авиации любых типов в больших масштабах, с применением почти всех видов существующего оружия. На основе тех же предпосылок авиация оказалась наиболее опасным противником для баз и флота, укрывающегося в этих базах. Но это утверждение еще должно быть подкреплено аргументами оперативного и стратегического порядка.

Оперативная универсальность авиации

Благодаря освоению воздушной среды авиация оказалась способной наносить мощные удары на большую глубину как по наземным, так и по

(401)

морским объектам, производя маршманевр (движение к району боя) или оперативное развертывание над фронтами, оборонительными рубежами и морскими укрепленными районами или, точнее, через них.

Там, где раньше для поражения избранного объекта в глубине территории или в водах противника, хотя бы только средствами дальнобойной артиллерии, предварительно приходилось с боями преодолевать систему сухопутной или морской обороны, затрачивая на это большие силы и много времени, продвигаясь за сутки не более чем на десятки (или в лучшем случае на сотню) километров, сейчас авиация может произвести мощный удар на глубину тысячи километров и выполнить это в течение полусуток [Позднее выявилась практическая возможность решения аналогичных задач путем применения реактивных снарядов дальнего действия (это предполагается рассмотреть в специальном разделе).].

При этом если цель операции — лишь подавить или разрушить объект, то не требуется непосредственного участия ни армии, ни флота [В конечном счете операции наземных и морских сил влияют на успех действий авиации, так как от обстановки на суше и на море зависит обеспечение наземного развертывания воздушных сил и возможность изменения системы базирования авиации (продвижение аэродромов, расширение сети их, свертывание и т. д.). Кроме того, авиация не может самостоятельно, без помощи армии
или флота, ни захватить, ни удержать какой-либо объект, территорию или морской район.].

Атмосфера, использовавшаяся ранее только при метании различных, снарядов с земли или с воды для поражения сухопутных или морских целей, теперь используется для применения любых видов оружия с платформы, перемещающейся в пространстве в пределах от бреющих высот до нижних слоев стратосферы.

Понятие операционного направления получило новое содержание. Если ранее оно было приложимо к поверхности суши или моря, то теперь стало относиться к пространству, так как появились возможности маневра живой силы по воздуху и нанесения ударов по объектам независимо от характера местности и степени проходимости ее вследствие наличия естественных или искусственных препятствий. Это особенно наглядно было продемонстрировано во время операций союзников в Бирме, где местами приходилось «обходить» по воздуху непроходимые джунгли, забрасывая целые части со всем снаряжением и тылами и в последующем поддерживая с ними сообщение только на самолетах; на последних осуществлялась и эвакуация раненых.

Оперативное искусство и тактика обогатились возможностью охвата флангов, окружения маневренных сил и преодоления оборонительных полос путем атак авиации и высадок воздушных десантов в глубине бое­вых порядков противника или в его далеком тылу.

Возможность переброски грузов авиацией создала понятие о воздушном транспорте и воздушных коммуникациях, и, как естественное следствие этого, противодействующие силы стремятся поражать боевую силу вражеской авиации и ее транспорт и нарушить ее коммуникации не только на земле, но и в воздухе.

К боям на суше и на море прибавились бои в воздухе — сперва единичные, затем групповые, сначала эпизодические, имеющие ограниченный масштаб и тактические цели, а затем, по мере количественного и качественного роста авиации и непрерывного усиления ее влияния на ход и развитие операций на суше и на море, борьба в воздухе стала принимать систематический характер, приобретать все большие масштабы

(402)

и входить в стратегические расчеты воюющих стран как непреложный фактор. В то же время война за преобладание своей авиации в воздухе, т. е. борьба за обладание решающим преимуществом и удержание его (за господство в воздухе), какие бы многообразные формы она ни принимала, не является самоцелью, а в конечном счете ведется в интересах всех вооруженных сил, используемых для достижения конечных целей войны.

Так закончился многовековой период истории, в течение которого только флот мог нападать на берег (при помощи огня или десанта), воевать с флотом противника и перевозить военные грузы через море. Теперь все эти задачи может частично выполнять и авиация. При этом в отношении мощности огневого воздействия по берегу она уже успешно конкурирует с флотом. Что касается воздушного десанта, то хотя он по количественному составу не может соревноваться с морским, но в тактическом отношении своевременная высадка с воздуха может принести неоценимую пользу тому же морскому десанту. Помимо того, авиация может высадить оперативный десант там, где флот иногда вынужден отказаться от подобной операции по условиям морской обстановки (захват о. Крит в мае 1941 г.).

Почти все виды морских операций оказались в той или иной степени в пределах возможностей авиации, действующей в составе воздушных сил не только самого флота, но и приданных ему от армии или из резерва главного командования. Такие классические операции на море, как борьба на коммуникациях и блокада берегов и баз противника, теперь уже немыслимы без привлечения авиации, что подтвердилось опытом прошедшей войны. Еще во время борьбы Испанской республики с фашистской интервенцией в 1938 г. можно было прочесть в газетах такую заметку:

«Лондон, 17 июня (ТАСС). По сообщению „Дейли Геральд", английский генеральный штаб с большим вниманием следит за итало-германскими бомбардировками испанских портов. По мнению генерального штаба, эти бомбардировки являются первым опытом установления блокады портов с воздуха» [Красный флот, 1938, 26 июня.].

Это, конечно, еще не было законченной формой блокады, так как последняя не определяется только бомбардировками. Однако своевременное внимание к данной проблеме было симптоматичным, особенно для английского командования, до того времени проявлявшего традиционный интерес преимущественно к подводной блокаде. Последующий ход событий во время второй мировой войны показал, что авиация способна вести систематическое наблюдение за морскими базами, затруднять выход и возвращение неприятельских кораблей (постановкой мин, угрозой торпедных и бомбовых атак) и навязывать бой в случае попыток прорыва. Значительные ограничения эффективности подобной блокады с воздуха вносили плохие метеорологические условия и темное время суток, почему наиболее целесообразной формой блокады нужно считать комбинированную блокаду силами флота и авиации. Однако факт остается фактом: воздушная блокада баз является новой формой операций в войне на морском театре и имеет все шансы на дальнейшее развитие.

Следующие основные положения определяют оперативную и стратегическую универсальность авиации.

1. Ни одна значительная операция наземных войск или флота в со-

(403)

временных условиях не может быть успешно выполнена без участия или помощи авиации.

2. Авиация в равной мере пригодна для поражения морских и береговых объектов; при этом она может быть использована самостоятельно или же в многообразных формах взаимодействия с армией и флотом.

3. Авиация в значительно большей мере, чем флот или армия, свободна в выборе направления ударов. В тактическом смысле воздушные силы располагают возможностью атаковать с любого направления и с нескольких румбов, если это выгодно по обстановке.

4. Господство в воздухе — местное и временное или тем более общее и стабильное — одинаково необходимо для успеха крупных операций и сухопутных и морских сил.

5. По природе своих свойств авиация наиболее отвечает условиям активных, наступательных операций, но в то же время она является необходимой и незаменимой в условиях активной обороны.

6. Наконец, авиация способна самостоятельно решать некоторые задачи стратегического значения в отношении воздействия на объекты, недоступные ни армии, ни флоту (промышленные и энергетические центры, узлы коммуникаций, административные центры и т. д.).

Вот почему в современной войне государство, имеющее относительнослабый флот, но обладающее мощной авиацией, может вести активные и успешные действия против морских сил противника и добиваться решения тех задач, которые были бы немыслимы без наличия своей авиации и преимущества в ней (хотя бы местного и временного) перед противником. Это относится к борьбе с флотом противника, оперирующим в море или находящимся в базах, а также к операциям против самих баз.

Если раньше степень надежности базы флота была производной ог ряда аргументов (удаление базы от сухопутного фронта, соотношение сил на море и обеспеченность коммуникаций, связывающих базу с центром страны), то сейчас хотя все эти аргументы и остаются в силе, но они сами уже зависят от воздушной обстановки. Удаление от авиационных баз противника и соотношение сил в воздухе могут радикально изменить оценку надежности базирования флота, если он сам, его база и коммуникации последней будут подвергаться систематическому и энергичному воздействию воздушных сил противника. При этом отстояние от фронта может не меняться. Особые преимущества, которые имели базы флота на островах, не подвергавшихся вторжению (например, английские, расположенные в метрополии, или японские — до разгрома Японии), отныне навсегда утеряны, если эти острова могут быть атакованы авиацией противника.

Так как базы флота представляют собой весьма ценные объекты, удержание или захват которых очень часто имеет стратегическое значение, ни одна операция против них в последней войне не обходилась без участия авиации. Во многих случаях авиация была главной силой в операции, и еще чаще военно-морские базы были объектами самостоятельных нападений воздушных сил, причем они ни разу не подвергались угрозе с суши или с моря.

Естественным следствием новой обстановки явилась необходимость создания системы ПВО баз в качестве третьего, воздушного, фронта обороны приморских крепостей, органически сопряженного с сухопутным и морским фронтами в едином оперативном комплексе.

(404)

Другим следствием новой обстановки явилась необходимость самого широкого привлечения авиации к решению всех задач, связанных с обороной баз, не только непосредственно в системе ПВО базы, но и для борьбы за воздушный режим в данной операционной зоне, для активных действий против воздушных сил противника, нацеленных на данную морскую базу. Если бы английская авиация, базировавшаяся на Мальту, не бомбардировала периодически Сиракузы, Кальяри, Кастельветрано и другие аэродромы итало-германских воздушных сил, то положение ее было бы еще более критическим, Мурманск оказался бы в значительно более тяжелых условиях, если бы авиация Северного флота ограничивалась непосредственной противовоздушной обороной и не атаковала систематически аэродромы немецкой группы «Норд», уничтожая на земле большое количество вражеских самолетов, потери которых противнику не всегда удавалось восполнять. Некоторую помощь оказали осажденному и блокированному с воздуха Севастополю даже те немногие удары по немецким аэродромам в Крыму, которые удавалось эпизодически осуществлять путем отвлечения авиации с Северо-Кавказского фронта.

Быстрота и гибкость маневра воздушных сил

В общем случае флот маневрирует гибче и быстрее, чем подвижные средства, противопоставляемые ему на берегу.

Соединения боевого флота в значительной мере свободны в выборе места и времени для огневой атаки большинства пунктов побережья, если последние доступны по навигационным и минным условиям. При этом ни железнодорожная, ни механизированная артиллерия, находящаяся в глубине или на смежных участках, не успевает выполнить оперативный и даже тактический маневр для усиления средств обороны атакованного объекта. Благодаря этому флот, относительно внезапно и кратковременно атакующий берег, в большинстве случаев имеет дело на берегу только с теми силами и средствами обороны, которые заранее (т. е. повседневно) развернуты противником.

Два фактора определяют это положение: обычная кратковременность внезапного обстрела береговых пунктов и относительная медлительность маневра наземных сил по сравнению с маневром флота.

В главе I мы уже приводили примеры трех обстрелов Бардии, из ко­торых самый продолжительный длился 44 мин. Бомбардировка Генуи (9 февраля 1941 г.) длилась 50 мин., а Триполи (21 апреля 1941 г.) — 45 мин. Обстрел Констанцы группой лидеров Черноморского флота (26 июня 1941 г.) продолжался 12 мин.

Если обратиться к опыту первой мировой войны, то можно напомнить, что обстрел германскими крейсерами Хартлпула, Скарборо и Уитби (16 декабря 1914 г.) продолжался соответственно 45, 30 и 10 мин. Про­должительность бомбардировки Лоустофта (25 апреля 1915 г.) наме­чалась по плану 30 мин., а фактически составила только четверть часа.

Бесчисленные примеры аналогичных нападений всегда вынуждали укреплять угрожаемые пункты побережья средствами береговой обороны, что влекло за собой колоссальные затраты сил и средств и в то же время не позволяло даже самому сильному и богатому государству в должной мере защитить все ценные объекты. По той же причине маневренные силы флота (а позже — и авиации) были призваны восполнить малоподвижность береговой обороны с тем, чтобы своим контрманевром успешно противодействовать атакам любого пункта или хотя бы, обладая

(405)

возможностью преследования, не оставлять безнаказанными усилия противника при нападении на берега.

Опыт показывает, что во всех случаях нападения кораблей флота на береговые объекты кратковременность бомбардировки обусловливалась не столько угрозой наращивания средств обороны на берегу, сколько жела­нием уклониться от встречного боя в море и опасениями за благополучный отход в свою операционную зону. При этом если в 1914—1918 гг. главной угрозой, которой следовало опасаться нападающему флоту, являлись надводные корабли или подводные лодки противника, то в 1939— 1945 гг. нападающий флот стремился закончить обстрел до появления вражеской авиации, хотя частично предположительная угроза от подвод­ ных лодок не снималась [Начало атаки берега на рассвете, обеспечивающее внезапность нападения, является почти стандартным на протяжении последних войн для аналогичных операций, так как при скрытом подходе атакующего обороняющийся против­ник с запозданием развертывает свои маневренные силы (береговые, морские и воздушные) для контрудара.]. Относительная длительность обстрела портов восточного побережья Японии в заключительный период войны только подтверждает это положение, так как к данному времени японская авиация уже не существовала как организованная боевая сила.

Любые другие, более длительные операции против берега — различ­ные виды десантных операций, которые не могут уложиться в 30— 50 мин (на проведение только одного этапа — высадки — необходимо от нескольких часов до нескольких суток в зависимости от задачи и масштаба десанта), требуют специального обеспечения (прикрытия) со сто­роны моря и с воздуха. Однако, несмотря на то что соединения десантных кораблей в большинстве случаев маневрируют в два раза медленнее боевого флота [Мы условно принимаем средние скорости перехода для соединений боевого флота в 24—28 узлов, а для отрядов десантных средств и транспортов в 12— 16 узлов как наиболее характерные по опыту последней войны.], маневр десантных сил и средств оказывается гибче и быстрее, чем маневр противодействующих им сил на берегу.

Причинами этого являются следующие обстоятельства.

Как показал опыт войн, крупные десанты чаще всего высаживаются не «в лоб» укрепленным районам и не в обороняемые базы противника, а в промежуток между ними — там, где оборона слабее всего, но в то же время характер берега технически допускает высадку, а сама база высадки соответствует выбранному направлению для достижения конечной дели операции.

Укрепить все доступные для высадки места физически невозможно. Никакие «атлантические валы» сами по себе не могут застраховать от вторжения мощного противника, так как сущность успеха десантной операции заключается в сосредоточении превосходящих огневых средств, техники и живой силы именно в том пункте побережья и тогда, где и когда противник этого сделать не может.

Вот почему принципиальная схема противодесантной операции заключается в том, что все угрожаемые участки берега наблюдаются и охраняются, берег подготавливается в инженерном отношении, часть сил, если позволяют средства, развертывается для прикрытия береговой полосы и задержки противника до подхода из глубины подвижных резервов (тактических), а затем основных маневренных сил. Последние являются главными силами противодесантной операции и обычно концентри­руются в значительном удалении от берега, в узлах дорог, с тем расче-

(406)

том, чтобы их можно было использовать в нескольких вариантах соответственно числу угрожаемых направлений; но этот оперативный резерв вводится в действие только после того, когда определится направление главного удара противника. Ошибка в этом случае уже непоправима, так как если противнику удадутся обман или демонстрация, переразвернуть значительные маневренные силы будет уже поздно — именно потому, что флот маневрирует быстро.

Самым свежим примером подобной дислокации является концентрация маневренной группы фон Рундштедта в районе Парижа с тем, чтобы можно было бросить силы к побережью либо Бискайского залива, либо - Нормандии, либо Ла-Манша [следующие угрожаемые пункты и расстояния до них от Парижа определили эту дислокацию: Сен-Назер (380 км), Сенская бухта (225 км), Дьепп (150 км) 1 и Дюнкерк (250 км).]. И хотя фон Клюге и Роммель позже пытались изменить исходную дислокацию своих главных сил в сторону приближения к морю, принципиально схема оставалась той же. Ввести эти силы в решительные бои немцам удалось только тогда, когда высадка главных сил вторжения была в основном закончена.

При сопоставлении маневра флота с маневром наземных сил решаю­щим техническим условием является несвязанность первого с фиксированными путями. Флот на нестесненных морских театрах имеет возмож­ность широкого выбора направления движения (курсов) и изменения его в любой момент в течение 2—10 мин. соответственно требованиям изменяющейся обстановки. Маневренные силы армии, связанные железнодорожными и грунтовыми путями, жестко ограничены в выборе направления движения и еще больше — в возможности его изменить. Даже так называемые вездеходы зависят от характера и рельефа местности, причем и они в случаях перебросок на большие расстояния часто сами пользуются железнодорожным транспортом.

Вторым условием является средняя скорость перемещения, которая для отдельных единиц, будучи взята в техническом выражении и для короткого промежутка времени, не кажется значительной, так как средняя скорость для оперативного маневра корабля может быть принята в 24—28 узлов (45,5—51,9 км в час), соответственно для эскадры — в 22— 26 узлов (40,7—48,2 км в час), а для соединений десантных средств — в 12—16 узлов (22,2—29,6 км в час), в то время как отдельные танки или транспортные единицы механизированных частей могут развивать скорость до 50—60 км в час. Но так как флот обладает большой автономностью и может не пополняться горючим по нескольку суток, а понятие - емкости (пропускной способности) пути неприложимо к морю (вне узкостей и фарватеров она не ограничена) и, наконец, повреждение этого пути физически немыслимо, то среднесуточная скорость флота практически мало отличается от средней технической. Продвижение за сутки можно принять для эскадры в пределах 977—1157 км, а для десантных соединений — 553—700 км. Не только с боевым флотом, но даже с тихо­ходным десантом не может состязаться в скорости передвижения крупное маневренное соединение армии, связанное определенной емкостью пути, заправками горючим и исправлением повреждений мостов, тоннелей и полотна дороги.

Практически успех маневра определяется не только этой примитивной арифметикой, но и запасом времени, которое выигрывает начавший движение. Как раз в этом отношении все преимущества находятся на-

(407)

стороне десанта, ибо нет операции более инициативной, чем десантная, в которой наступающая сторона всегда определяет начало движения, используя ночь и туман и прибегая ко всякого рода военным хитростям в демонстрациям, чтобы возможно больше затруднить определение момента и пункта высадки главных сил.

Вот почему большинство известных в истории высадок крупных десантов удавалось, хотя далеко не все десантные операции заканчивались благополучно (тогда, когда оказывались нереализованными преимущества скорости маневра на море не только для высадки, но и для последующего усиления десанта и когда противнику давалась возможность на последующем этапе накопить превосходящие силы и средства).

Вполне закономерно, что все это привело к тенденции противопостав­лять десанту и прикрывающему его флоту свой флот, т. е. силы, равноценные по гибкости и скорости маневра, с таким расчетом, чтобы разгромить противника до подхода к берегу или, во всяком случае, ослабить его и задержать, тем самым обеспечив противодесантный маневр своих сухопутных сил. Но так как крупный десант обычно рисковала высаживать сторона, имеющая превосходство на море, то обороняющаяся сторона не имела надежного решения этой проблемы.

Но вот на арену войны вступила авиация, почти в 10 раз более быстроходная, чем флот, и еще более свободная в выборе курсов, распо­лагаемых в пространстве. Открылись новые возможности контрманевра из глубины в процессе противодесантной операции для поражения десанта при подходе к берегу (т. е. на воде), в процессе боя за высадку и уже после высадки (т. е. на берегу). Нет этапа противодесантной (как и десантной) операции, начиная с разведки, на котором авиация не была бы насущно необходимой. Это подтвердилось еще в процессе борьбы за удержание союзниками норвежских баз, когда для немцев было затруднено сосредоточение частей по суше из-за отсутствия дорог, а союзники опирались на флот. Воздушные переброски подкреплений и атаки с воздуха решили судьбу Намсоса, Нарвика и Тронхейма.

Блестящим примером подобного использования этого преимущества авиации в противодесантной операции является отражение нападения на о. Мидуэй, когда японские маневренные отряды и десант были разгромлены с воздуха еще до подхода к месту высадки; ни маневренные, пи стационарные средства гарнизона острова даже не пришлось вводить в действие.

Не всегда удавалось реализовать преимущество авиации по сравнению с флотом в отношении быстроты и гибкости маневра. На этот счет опыт второй мировой войны дал весьма поучительный пример: три германских корабля прорвались из Бреста «под самым носом R . A . F . Bomber Command ». [Brody Benard . A Laymon’s Guide to Naval Strategy. London: Oxford University Press, 1943 ] Но, конечно, плохая организация разведки, не знавшей в данном случае фактического состояния немецких кораблей, плохая организация готовностей самолетов и отсутствие должного взаимодействия между морским и воздушным командованием не могут дискредитировать сильнейшего преимущества авиации. Другим отрицательным примером может послужить опоздание германской авиации при вторжении союзников в Северную Нормандию. Хотя к этому времени союзники имели решающее превосходство в воздухе и значительная часть немецкой авиации была скована наступлением советских войск, все же своевремен-

(408)

ное сосредоточение остатков германского 3-го воздушного флота, нахо­дившихся в Бельгии, Голландии и Франции, могло бы замедлить первый этап высадки и бой за береговой плацдарм. Отсутствие единства действий всех сил и удача демонстраций союзников против побережья Ла-Манша привели немецкое командование к ряду ошибок, в том числе и в использовании авиации. Однако тот факт, что союзники приложили огромные усилия при подготовке к операции в отношении подавления немецкой авиации и создания десятикратного превосходства в численности авиации к моменту высадки, подтверждает, что именно с этой стороны ожидалась при планировании операции вторжения наиболее действенная угроза.

Именно преимущество авиации в быстроте и гибкости маневра по сравнению с оперативной и тактической подвижностью различных соеди­нений флота можно видеть на ряде примеров успешных воздушных атак не только десантов и конвоев, но и боевых отрядов кораблей в течение всей прошедшей войны на различных театрах.

Опыт Мидуэя и анализ материалов показывают, что активная борьба баз и приморских крепостей, вынесенная далеко в море, должна прежде всего опираться на маневренную группу авиации дальнего действия.

Влияние дальности полета

Несмотря на то что в период первой мировой войны имели место неоднократные попытки осуществить воздушные атаки по кораблям флота, находившимся в базах, тактико-технический уровень авиации не позволил тогда добиться крупных результатов, тем более что постепенно с воздушной угрозой начинали считаться и меры противовоздушной обороны стали входить в число обязательных мероприятий по обороне стоянок флота. В то же время живучесть наиболее ценных кораблей и базовых объектов определялась преимуществом воздействия 305-мм или 380-мм морских снарядов, с которыми авиационные бомбы еще не могли конкурировать. Пожалуй, наиболее характерным примером из опыта той войны надо считать систематические атаки английской бомбардировочной авиации по Брюгге, Зеебрюгге и Остенде, представлявшим собой узел бази­рования немецких подводных лодок, миноносцев и катеров, действовавших в Канале (редкие эпизодические налеты самолетов на другие порты Канала с Северного моря или Адриатики не могли повлиять на общий ход событий в войне на море). В данном случае англичане добились некоторого успеха благодаря систематическим дневным и ночным атакам с аэродромов, расположенных в графстве Кент, и с фланговых армейских аэродромов на континенте, из района Дюнкерк — Ньюпор. Решающим элементом обстановки, определявшим эффективность этих атак и допустив­шим длительное и методическое воздействие, была незначительность расстояния до цели, не превосходящего 150 км (от Рамсгета до Брюгге — 130 км).

Вот почему деятельность германских подводных лодок, выходивших из Зеебрюгге и Остенде, была очень затруднена и к концу войны стала заметно ослабевать [Сокращение в конечном счете числа успешных операций германских сил, бази ровавшихся на порты Фландрии, определялось не только атаками английской авиации, но и совокупностью боевой деятельности Дуврского патруля, действий авиации и специальных закупорочных операций. Но, судя по германским источ­никам, воздушная угроза представляла наибольшие затруднения обеспечению надежности базирования.]. По той же причине здесь впервые родились бетон-

(409)

ные убежища для подводных лодок, нашедшие впоследствии столь широкое применение в процессе второй мировой войны, а система противовоздушной обороны баз получила наиболее полное и законченное для уровня 1917—1918 гг. осуществление.

Остальные базы флотов враждующих государств были защищены от воздушной угрозы, прежде всего, расстоянием, непреодолимым для самолетов со значительной бомбовой нагрузкой. Скапа-Флоу, Шербур, Брест или Киль и Вильгельмсхафен были технически недоступны для германской или британской авиации. Пределом оперативных возможностей воздушных сил к концу войны, после постройки специальных самолетов дальнего действия (четырехмоторные «Гота»), были ночные атаки на Лондон, т. е. на удаление около 450 км от немецких авиабаз. Но этих самолетов было так мало и в то же время надежды на политический и моральный эффект от бомбардировок британской столицы были так велики, что самолеты «Гота» не использовались по другим целям. Кроме того, в пределах 450-километрового их радиуса не было ни одной крупной базы флота. Только «Цеппелины» имели дальность полета, теоретически перекрывавшую всю систему базирования британского флота в метрополии, но органические недостатки цеппелинов вынудили постепенно отказаться от их использования.

До конца первой мировой войны, несмотря на исключительно быстрый технический рост авиации, оперативный радиус действия флотов оставался во много раз большим, нежели радиус действий соединений авиации. Поэтому морские силы имели возможность выносить свое базирование за пределы реальной угрозы с воздуха. Глубина маневра флота превосходила глубину маневра авиации. Как следствие этого, почти с первых дней войны, делались попытки «пододвигать» авиацию к неприятельским берегам при помощи кораблей флота. Появились сперва приспособленные, а затем и специально построенные авиаматки и авиатранспорты. Одним из ранних типов последних были так называемые гидрокрейсера русского Черноморского флота, самолеты с которых после выгрузки их на воду наносили удары по объектам в Босфоре и Зонгулдаке, а затем возвращались к гидрокрейсерам для подъема на борт.

Родоначальники современных авианосцев, эти авиаматки как бы подчеркивали неспособность воздушных сил к преодолению относительно больших расстояний даже на таких ограниченных театрах, как Северное или Черное моря.

Прошло 20 лет, и «удлинившаяся рука авиации» радикально изменила обстановку. Не только Северное море стало перекрываться в оба конца самостоятельно действующей береговой авиацией (колесной), а Скапа-Флоу — подвергаться атакам германских бомбардировщиков, но даже сделались возможными налеты из Англии на германские базы и порты, расположенные в Балтийском море, и минные постановки с самолетов в Данцигской бухте. Вскоре на тихоокеанском театре такие расстояния были перекрыты американскими «Летающими крепостями» и «Либерейторами», причем относительно быстро за ними последовали дальние истребители сопровождения (типа «Мустанг»), начавшие действовать на дистанциях, недавно еще казавшихся немыслимыми для этого вида авиации.

Помещенный в табл. 2 перечень характерных операций самолетов-бомбардировщиков против военно-морских баз показывает отдельные вехи последовательного увеличения практического радиуса их действия.

Мы сознательно ограничились примерами, относящимися к нашей теме, причем обратились только к случаям атак крупными соединениями,

(410)

которые были многократно повторены с возраставшей бомбовой нагруз­кой. Если же обратиться к случаям бомбардировки других дальних объектов или учесть так называемые сквозные («челночные») операции либо отдельные рекордные полеты, то эти дистанции окажутся значительно превзойденными.

Таблица 2. Сравнительные данные об операциях самолетов-бомбардировщиков

против военно-морских баз

Приведенные данные показывают, что в современных условиях все морские театры практически перекрываются боевым радиусом авиации дальнего действия.

Особо важным обстоятельством, вытекающим из этих данных, явля­ется то, что отныне угроза базам флота на морских театрах протяжением до 2500—3000 км не зависит от обстановки на море, так как соотношение морских сил не может повлиять на деятельность авиации, действующей с сухопутных аэродромов. Налеты соединений Luftwaffe на британские базы производились при бесспорном господстве английского флота.

Что касается океанских театров, то при использовании островов как передовых или промежуточных авиационных баз, а тем более при применении самолетов с авианосцев можно считать Атлантику и Тихий океан также практически перекрываемыми авиацией, а военно-морские базы, расположенные на них, — уязвимыми с воздуха. Однако при этом необходимо учитывать общую обстановку, допускающую маршманевр авианосного флота и надежность использования островных авиабаз.

Теоретически глубина маневра авиации, действующей с авианосцев, позволяет преодолевать любые океанские расстояния, так как она определяется суммой радиуса действий соединения флота, прикрывающего свои авианосцы, и радиуса действий самолетов, базирующихся на последние. Если обратиться к примеру атаки на американский флот японцев 7 декабря 1941 г., то в данном случае эта сумма складывалась из перехода оперативного соединения японского флота от баз метрополии к Гаваям (3600 миль, или 6660 км) и перелета соединений бомбардировщиков и торпедоносцев к о. Оаху (200 миль, или 370 км), что составляет в сумме около 7000 км [Фактически путь японской оперативной группы был длиннее, так как для скрытности маневра она предварительно поднялась к о. Итуруп, откуда повернула на восток, а затем на юго-восток.]. Рекордным из аналогичных примеров, пожалуй, надо считать первый налет на Токио, произведенный генералом Дулиттл 18 апреля 1942 г. с авианосцев «Hornet» и «Enterprise», вышедших

(411)

из Лос-Анджелеса. Самолеты были подняты в воздух в 700 милях от японской столицы. Расстояние от исходной базы до цели составило в сумме около 9000 км, а от нее же до точки посадки самолетов в Китае (район Люджоу — Гуйлинь) — более 11 000 км.

В особых условиях находятся два полярных бассейна, причем практический интерес, конечно, представляет только Арктика. Тем не менее многократное преодоление арктических пространств советскими летчиками в мирное время и опыт организации дрейфующей станции «Северный полюс» (21 мая 1937 г.), доставленной на место по воздуху, говорято том, что если этот район земного шара станет когда-либо театром военных действий, то он также будет использован авиацией. Во всяком случае, деятельность воздушных сил будет здесь ограничена специфической метеообстановкой, а не протяженностью арктического театра.

Кстати, полезно напомнить о том, что воздушные курсы (расстояния) между некоторыми пунктами, проложенные через полюс, выгоднее курсов, располагаемых в поясе более низких широт [Симптоматичен интерес к Арктике, проявляемый в последнее время флотами и особенно авиацией США и Англии. Пример — экспедиция «Маск-Окс» и др.].

В итоге можно сказать, что отныне ни один комендант приморской крепости или командир военно-морской базы, как бы далеко ни отстояли последние от границы или баз противника, не может спать спокойно в случае возникновения угрозы войны. Успех «побудки» в Таранто 12 ноября 1940 г. не может быть извинителен для итальянского флота, так как ни расстояние до английских сил, ни то обстоятельство, что война шла пятый месяц, никак не могли исключить внезапного нападения. Что же касается «побудки» в Пёрл-Харбор, то, помимо политической недальновидности руководства США, причиной японского успеха послужила главным образом беспечность командования, воспитанная на убеждении в непреодолимости 7000-километрового расстояния для японцев, особенно при наличии численного превосходства американского флота и авиации.

Базы флота как объект первых операций

Если те же данные об атаках военно-морских баз систематизировать во времени относительно моментов вступления в войну соответствующих государств, мы увидим следующую картину.

1 сентября 1939 г. Германия напала на Польшу; в то же утро был совершен первый налет германской авиации на Гдыню.

3 сентября 1939 г. формально начались военные действия между Англией и Германией; на следующий день, т. е. 4 сентября, английская авиация бомбардировала Вильгельмсхафен и Брунсбюттель. Занятые польской операцией немцы смогли совершить первый налет на внешний рейд базы Розайт только 27 сентября.

Вечером 10 июня 1940 г. Италия объявила войну Франции (18 ч 30 мин) и Англии (18 ч 54 мин); через полсуток, т. е. с утра 11 июня, итальянская авиация атаковала Мальту. На следующий день, 12 июня, английские самолеты бомбардировали Тобрук, на который базировались итальянские корабли. Еще через день, 13 июня, итальянцы атаковали с воздуха Тулон и Бизерту, 23 июня — Александрию, а 15 июля — Гибралтар.

28 октября 1940 г. в 6 ч 00 мин Италия объявила войну Греции; в 6 ч 30 мин итальянские войска перешли границу, а в 10 ч 00 мин их авиация атаковала греческую базу Патрас.

(412)

22 июня 1941 г. Германия предательски, без объявления войны, напала на Советский Союз; еще до рассвета были внезапно совершены налеты на Мурманск, Одессу, Севастополь и Кронштадт.

7 декабря 1941 г. Япония внезапно начала военные действия против США, причем дебютом японцев было нападение на Пёрл-Харбор. На сле­дующий день, 8 декабря, японские самолеты атаковали английские базы Гонконг и Сингапур. Еще через двое суток, 10 декабря, был произведен мощный налет на базу американского флота на Филиппинах — Кавите.

Так во всех концах мира начало войны автоматически приводит к началу воздушных операций против военно-морских баз.

Не всегда базы флота при этом являются главным объектом первых операций, подобно тому что было, например, с Пёрл-Харбор. Но когда в войну вступают морские державы, то попутно с главной задачей, очевидно, всегда предусматривается удар по флоту противника с целью срыва его развертывания, нанесения потерь и достижения морального эффекта. А так как современные войны начинаются относительно внезапно, то каждая сторона стремится упредить противника, и это упреждение делается с тем расчетом, чтобы застигнуть неприятельский флот в базе, где найти его легче, чем в море.

Такой прием представляет особенный соблазн для агрессора, хотя, как показывает тот же опыт, ожидаемый эффект «первого выстрела» не всегда оправдывается, если атакованная сторона достаточно предусмотрительна (Гдыня, Севастополь, Мурманск, Кронштадт и т. п.).

Таким образом, если первая мировая война только к. своему концу показала практику атак баз флота с воздуха, то вторая мировая война, можно сказать, с них началась.

Из всего вышесказанного с полной очевидностью вытекает тот вывод, что организация обороны баз и приморских крепостей от воздушного нападения должна быть полноценной еще в мирное время, а степень готовности системы ПВО — очень высокой, поднимаясь до 100% в период реальной угрозы войны. В противном случае военная история сможет отметить еще один Пёрл-Харбор.

Базы, атакованные только с воздуха

Статистика воздушных атак военно-морских баз позволяет сформулировать еще одно положение, которое является характерным для второй мировой войны.

Не будучи на протяжении всей войны ни разу атакованы с моря или с суши, многие базы флота оказались вынужденными в течение трех или четырех лет многократно вести борьбу с воздушным противником, если не за свое существование, то, во всяком случае, за возможность обеспечения базирования в этих базах соединений флота. К таким пунктам мы относим почти все британские базы, расположенные в метрополии, затем Мальту, Гибралтар, Александрию, Порт-Саид, Хайфу, Бейрут, Фа­магусту, Коломбо, Тринкомали, Брисбен, Сидней; все норвежские базы (после окончательного их захвата немцами) и Копенгаген; итальянскую базу Кальяри; базы американского флота Пёрл-Харбор и Датч-Харбор и многие другие [Отдельные и безуспешные попытки проникнуть в Ла-Валетту или Гибралтар торпедными катерами или человеко-торпедами или в гавань Сиднея и Перл-].

На основе учета этого опыта и продолжающегося интенсивного развития послевоенной авиации можно утверждать, что приведенное поло-

(413)

жение, конечно в иных комбинациях, останется в силе и на будущее время, хотя это и не означает, что отдаленные базы не должны быть готовы к отражению морского противника.

Интенсивность воздействия авиации на базы

Почти все упомянутые базы в процессе войны стали объектами система тических атак авиации вплоть до их захвата или до момента капитуляции стран «оси». Исключение составляет главная база Тихоокеанского флота США, и только потому, что повторная операция в условиях уже выполненного развертывания американского флота была непосильна для Японии, занятой захватом Малайи, Филиппин и Ост-Индии, несмотря на значительное ослабление американских морских сил после первой атаки.

Для характеристики интенсивности воздушных операций против баз; флота можно привести три следующих примера.

Мальта. Исключительно важное стратегическое значение этого опор­ного пункта, недостаток решимости и средств для захвата его комбини­рованной операцией (а такие проекты были у германо-итальянского командования), относительно небольшое отстояние его от сицилийских аэродромов (150—200 км) — все это сделало Мальту одним из главных объектов для атак фашистской авиации на Средиземном море. Наиболее тяжелые дни Мальты в части атак с воздуха характеризуются такими данными: «Между 21 января и 24 февраля 1942 г. было совершено на остров 1960 налетов бомбардировщиков. 7 февраля стало памятным днем, так как за 24 часа было 16 тревог, что явилось для Мальты рекордным».

Прибытие конвоя в конце марта того же года вызвало еще большее повышение активности германской авиации, так как «с 24 марта до 12 апреля было произведено 2159 налетов бомбардировщиков на гавани острова и сброшено 1870 т бомб» [Приводимые выписки сделаны из «The air battle of Malta». — In: The official Account of the RAF in Malta. London . 1944.].

В первом случае на протяжении 34 суток среднее напряжение на одни сутки определялось в 57 самолетов при условии непрерывных (еже­суточных) налетов. Во втором случае в течение 20 суток в среднем еже­дневно налетало до 108 бомбардировщиков, сбрасывавших в общей слож­ности 93,5 т бомб при средней бомбовой нагрузке на самолет 865 кг [Надо учитывать, что часть этих налетов на Мальту была произведена с аэродро­мов, расположенных в районе Триполи, т. е. с расстояния 400 км. ].

В течение апреля было сброшено 6728 т бомб, что составляет уже 226 т в сутки. При этом интересно отметить количество сброшенных бомб по районам распределения целей. В районе доков (причалов) упало 3156 т бомб, в районе аэродромов — 2592 т бомб и в других местах — 980 т бомб.

Брест, когда в нем укрывались германские корабли « Scharnhorst », « Gneisenau » и « Prinz Eugen », т. е. с апреля 1941 г. по 11 февраля 1942 г., также подвергался систематическим атакам с воздуха.

За 10 месяцев на корабли и доки в Бресте было произведено 111 массированных налетов (в том числе 79 ночных), причем было сделано 3999 самолето-вылетов и сброшено до 4000 т бомб [См .: Brody Benard. A Laymon’s Guide to Naval Strategy. ]. В среднем это

Харбор подводными лодками-малютками не влияют на принципиальную сущность вопроса.

(414)

дает 11 налетов в месяц или через каждые 2—3 дня по 36 т бомб — пример весьма значительного напряжения для такого длительного пе­риода, как 10 месяцев. Средняя бомбовая нагрузка, приходившаяся на самолет, 1 т при удалении цели от районов вылета около 250—300 км.

Севастополь за время его героической обороны непрерывно подвергался атакам германской авиации, причем противник в данном случае имел еще более льготные условия, чем при атаках Мальты, так как немецкие аэродромы после занятия остальной части Крыма вплотную примыкали к главной базе Черноморского флота. Бомбардировщики противника действовали против осажденной крепости с аэродромов, удаленных на 60 км, а истребители — с площадок еще более близких. В то же время советская авиация, вжатая в контур крепости, с каждым днем таяла и не могла поддерживаться нашими истребителями с кавказских аэродромов из-за дальности расстояния.

Напряжение воздушных атак на главную базу прогрессивно росло, ж в период с 20 мая по 30 июня 1942 г. немцами было совершено 19 975 самолето-вылетов, из них на объекты сухопутного фронта — 10 753 и на объекты военно-морской базы — 9222, что составляет соответственно 262 и 225 самолето-вылетов в сутки, а в сумме — 487 самолето-вылетов в сутки.

Наиболее напряженным явился заключительный этап осады, когда в процессе последнего штурма противник делал в среднем по 600 самолето-вылетов в сутки. В этот период, когда уже практически не представлялось возможным отдельно учитывать бомбы, падавшие на сухопутные или морские объекты базы, было сброшено всего до 17 000 т, что дает среднесуточную норму в 425 т, или на один самолет — 610 кг [При рассмотрении этих данных надо учитывать, что в них включены дневные и ночные налеты самолетов всех типов, в том числе истребителей. Последние, действуя с ближайших к базе площадок, совершали по нескольку вылетов в сутки; на заключительном этапе осады они частично использовались для штурмовых действий (пушечно-пулеметпый огонь и мелкие бомбы). По той же причине, несмотря на короткие налеты и на то, что « Ju -88» сбрасывали от 1 до 2 т бомб, общая средняя нагрузка на самолет не превышала 0,61 т.].

Если создание такого высокого напряжения было для нападающей стороны главным образом проблемой восполнения потерь и замены выдохшихся летчиков, то сопротивление изолированной базы в условиях подобного напряжения, продолжавшееся более 8 месяцев, явилось демонстрацией искусства обороны и исключительной моральной стойкости защитников героического Севастополя.

Главное оружие авиации против баз флота

В боевых действиях авиации против кораблей флота, укрывающихся в базах, или против приморских крепостей практически использовались с различной степенью успеха почти все виды оружия, по основным оружием против баз надо считать авиационную бомбу. Мины, сброшенные на выходах из баз, могут стеснить маневр флота и в случае недостаточной предусмотрительности атакованного нанести частные потери. Использование торпеды обычно ограничено размерами акватории гаваней и рейдов, и для большего успеха в этих случаях необходимы особо благоприятные обстоятельства (Таранто, Пёрл-Харбор). Кроме того, мина и торпеда не годятся для поражения кораблей, находящихся в бетонных укрытиях, или ценных объектов (сооружений) самой базы или примор-

(415)

ской крепости. Поэтому по сравнению с ними различные типы бомб явились наиболее часто применяемым видом оружия.

Общее количество бомб, сбрасываемых на базу в процессе одного налета, или среднее количество (за сутки или за месяц) многократных, систематических атак не могут быть уложены в определенные нормы, так как эти цифры определяются слишком большим числом аргументов, из которых главное значение имеют количество самолетов, выделенное для атаки базы, тип самолетов, расстояние от аэродрома до цели, степень эффективности ПВО базы и все прочие элементы, влияющие на мощность налетов на любой обороняемый объект. На примере Мальты, Бреста и Севастополя мы уже видели, что в частном случае возможна атака в течение суток до 600 самолетов и сбрасывание до 425 т бомб. На при­мере Пёрл-Харбор и Таранто видно, что даже отдаленная база может быть на протяжении 2 ч 15 мин атакована 150 самолетами, а относительно близкая — 70 самолетами в течение 20 мин. Но эти цифры отнюдь нельзя считать предельными, так как бомбардировки Ковентри, Кельн» и Берлина производились значительно большими силами и общий вес бомб, сбрасывавшихся во время одной операции, в отдельных случаях превосходил 2000 т. Это обстоятельство приходится учитывать для определения общей возможности сопротивления базы и для расчетов орга­низации системы ее ПВО, но особое значение при производстве расчетов для нападения как на корабли флота, так и на саму базу, а также для определения некоторых элементов обороны имеют веса отдельных бомб, применяемых при подобных атаках.

Весом отдельной бомбы (с учетом типа оболочки и взрывателя) определяются вероятный эффект повреждений при ее попадании в корабль или в береговой объект (вернее — зону поражения корабля или берегового объекта), а следовательно, и необходимые данные для расчета защитных устройств (брони, бетонных перекрытий и т. д.). В свою очередь расчетный вес бомбы, требующийся для разрушения намеченной цели, определяет соответствующие задания, касающиеся полезной нагрузки самолета.

В этом отношении авиация прогрессировала весьма быстро. Живучесть современных бронированных кораблей или бетонных убежищ для подводных лодок, так же как сооружений долговременных фортификаций приморских крепостей, весьма значительна. Именно они стимулировали создание тяжелых и сверхтяжелых бомб специального назначения и потребность в бомбардировках аэродромов, больших городов или оборонительных сооружений полевого типа [Имеются сведения, что союзники пытались разрушить подземные заводы в Германии сверхтяжелыми бомбами, однако успех этих бомбардировок оказался весьма сомнительным.].

Эволюция веса авиабомбы видна из табл. 3, в которой приводятся типичные случаи фактического применения бомб с указанием дальности расстояний, на которые они доставлялись самолетами.

Систематизация некоторых материалов по опыту боевых действий авиации против военно-морских баз, содержащаяся в настоящей главе, необходима была для того, чтобы показать, в пределах каких оперативных и технических параметров заключались реальные возможности авиации при ее борьбе с приморскими крепостями или базами флота. Однако приведенные данные, рисуя общую картину и характер воздушных операций против баз, не определяют их конечных результатов.

(416)

Таблица 3. Данные о воздушных атаках и применявшихся в них авиабомбах

Примечание. При бомбардировках других объектов (например, Берлина) бомбы тех же весов (до 2000 кг) доставлялись самолетами на значительно большие расстояния.

Если, пытаясь сделать прогноз о вероятных возможностях воздействия воздушных сил на систему базирования флотов в будущем, исходить только из предельных показателей, взяв за исходные данные радиус береговой авиации в 3000 км, вес одной бомбы в 10 т и более, а число самолетов в операции против одного объекта до 2000, то этот прогноз получится безнадежным для военно-морского флота и прежде всего будет принципиально ошибочным.

Очевидно, что анализ технических и оперативных возможностей авиации должен быть дополнен анализом практических результатов воздушных атак и, кроме того, исследованием причин, определивших довольно скромные масштабы этих атак, в частности исследованием мер противодействия, которые применяет флот для того, чтобы не только сохранить возможность своего существования, но и продолжать выполнение возлагаемых на него задач в условиях существующей реальной угрозы с воздуха.

Эти вопросы явятся предметом рассмотрения в следующей главе.

Глава VI

Воздушные силы и морские силы

В настоящее время мало кто серьезно оспаривает общее положение о том, что воздушные силы стали наряду с сухопутными и морскими силами одним из важнейших факторов современной войны, что без участия их немыслимы ни один серьезный бой и ни одна наземная или морская операция (причем очень часто при наличии соответствующих условий роль авиации является решающей для успешного исхода боя или операции), что воздушные силы могут выполнять самостоятельные операции большого масштаба и что конечная победа над врагом, т. е. исход войны в целом, зависит от степени предварительного достижения господства в воздухе. Для доказательства этого теоретического положе-

(417)

ния, хотя бы в такой общей форме, можно привести очень много фактов из практически сделанного в процессе второй мировой войны и указать на едва ли не большее число утверждений, написанных или высказанных во время и после войны.

Однако это положение получило свое признание не сразу. Оно опре­делилось в процессе преодоления консервативных взглядов старых генералов и адмиралов иностранных вооруженных сил, которые не понимали характера развития и возрастающего значения воздушных сил, боялись всяких нововведений у себя больше, чем появления их у противника, и поэтому признавали авиацию только как вспомогательный род войск, пригодный для непосредственного обслуживания армии и флота.

С другой стороны, некоторые поборники идей всемогущества авиации отчасти в силу реакции против тормозящих, консервативных влияний, отчасти из-за профессиональной однобокости мышления, все время на­стаивали на противоположной крайности. Они утверждали, что воздушные силы при всех условиях являются единственным, решающим фактором современной войны. По писаниям современных Дуэ вроде генерала Спаатса и его единомышленников получается, что если бы американской авиации не ставились препоны еще при подготовке к последней войне, то для победы над фашистской Германией и Японией не понадобилось бы ни значительного состава наземных войск, ни тем более мощного военного флота. Флот и наземные войска, по их мнению, оказались бы нужными разве только для перевозки второочередных грузов (так как первоочередные перевозила бы транспортная авиация) и для окарауливания аэродромов или конвоирования пленных. Иначе говоря, полемика привела к другой крайности: адепты самодовлеющей авиации допускают мысль, что армия и флот нужны, но только как вспомогательные силы, обслуживающие авиацию, — т. е. маятник качнулся в противоположную сторону. [Наиболее характерным документом этой дискуссии является книга В. Б. Хьюи «Обвинение против адмиралов». См.: Ни1е William Bradford . The Case Against the admirals . N. У., 1946.]

Анализируя историю возникновения этой доктрины, нетрудно убедиться в том, что она не явилась самобытной для США, а была занесена из недр Luftwaffe Линдбергом и другими почетными гостями Геринга, специально обработанными для пропагандирования в Америке не только военных, но и политических доктрин фашизма. Конечно, и до 1939 г. в Соединенных Штатах были поборники организации самостоятельных воздушных сил вроде генерала Митчела (которого со скандалом проводили в отставку, несмотря на то, что его поддерживали, кроме летчиков, промышленники авиационной индустрии), но действительная борьба за приоритет воздушных сил и за так называемую «независимую воздушную стратегию» началась только в 1939 и 1940 гг. в связи с немецкими сообщениями о разрушениях Варшавы и Белграда, успешных высадках воздушных десантов под Роттердамом и в Норвегии и особенно после первого массированного налета на Ковентри (14 ноября 1940 г.). В последующем ту же роль сыграл успех высадки с воздуха при захвате о. Крит (в мае 1941 г.). И только после вступления в войну США, т. е. после Пёрл-Харбор и подавления авиации Макартура на о. Лусон, аме­риканское авиационное командование начало постепенно перестраивать теорию, организацию и методы боевого применения воздушных сил на основе своего собственного опыта, одновременно продолжая вплоть до

(418)

сего времени дискутировать с армейским и морским командованием, так как, закончив войну с Японией, они еще не закончили войну между собой.

Когда сторонники идеи всемогущества авиации хотят указать на безнадежность в современных условиях существования флота, даже находя­щегося под защитой своих баз, они обычно приводят в виде доказательства примеры разгрома итальянского флота в Таранто и американского — в Пёрл-Харбор, делая из этих двух случаев далеко идущие обобщения. Но, как правило, мало кто берет на себя труд объяснить, почему подобные эффективные случаи, происшедшие в ноябре 1940 г. и в начале декабря 1941 г., ни разу не были повторены в течение последующих четырех лет войны, несмотря на то что именно за эти годы авиация воюющих стран значительно усилилась качественно и количественно. И почему, несмотря на исключительные итоги, с которыми пришли воздушные силы к концу войны, а также большой ущерб, нанесенный флотам и базам противника, главнейшие морские державы не отказались от флота, а продолжают строить корабли (даже после испытаний у атолла Бикини), восстанавливают поврежденные базы и развертывают новые, очевидно, допуская целесообразность существования флота не только ныне, но и в будущем?

В главе V было показано, какого большого успеха достигли воздушные силы в борьбе с флотом и насколько они обогнали все другие средства, ранее применявшиеся против баз. Морским силам приходится не только считаться в настоящее время с этими объективными выводами, но и учитывать в перспективе вполне определившуюся тенденцию еще большего усиления воздушной угрозы.

Несмотря на это, можно утверждать, что в процессе истекшей войны от авиации ожидали больших результатов и что достигнутые результаты оплачивались весьма дорогой ценой. Во многих случаях удары по базам были вовсе неудачными или итоги налетов оказывались настолько мизерными, что отнюдь не искупали усилий, затрачивавшихся при попытках разрушить некоторые военно-морские базы либо потопить стоящие в них корабли. Широкое общественное мнение было воспитано на пропаганде всемогущества авиации, так как официальная информация была в руках не только заинтересованной стороны, но даже в руках заинтересованных ведомств, и донесения о боевой деятельности воздушных сил во многих случаях бывали односторонними, а часто и ложными. Когда же потопленные в реляциях корабли опять оживали и недостаточная эффективность действий авиации становилась очевидной, то обычно эти факты относились к явлениям случайного характера. Всем известно, какие громадные старания прилагали на всем протяжении второй мировой войны англичане и немцы для того, чтобы уничтожить (именно так обычно» формулировались задачи) корабли противной стороны на стоянках интенсивными атаками воздушных сил. Положительные результаты этих усилий также известны, но очень часто конечный эффект воздушных атак был намного меньше ожидаемого, и тогда на помощь призывались такие комментаторы, как доктор Бернард Броди, который на четвертом году войны писал:

«Британцы и немцы были исключительно удачливы в сохранении своих боевых кораблей от воздушного нападения в таких базах, как Скапа-Флоу, Вильгельмсхафен, Брунсбюттель и Тронхейм» [Brodie Bernard Op.cit., h.129 ].

(419)

Конечно, этот опус предназначался не для генеральных штабов, а для более широкого круга читателей, обеспокоенных медленным ходом войны на Западе в 1943 г. Но не обязательно быть военным академиком, чтобы понять несостоятельность концепции, в которой систематические явления, относящиеся к обеим враждующим сторонам и повторно продолжающиеся в течение четырех лет, квалифицируются как «исключительная удача».

Из сопоставления итоговых потерь всех воевавших флотов выяснилось, что, несмотря на усиленную охоту германской авиации за нашими кораблями, Советские Морские Силы понесли сравнительно меньше урона в кораблях при нахождении их в портах и базах (Севастополь, Кронштадт, Ленинград, Мурманск), чем немецкий флот или флоты наших союзников. Однако мы не склонны приписывать это явление исключительно случайности, а считаем его вполне закономерным следствием ряда определенных причин.

Вот почему целесообразно внести ясность в некоторые вопросы, свя­занные с воздушными операциями военно-морских баз, и рассмотреть, как реагировал флот на угрозу безопасности своего базирования со стороны такого нового и такого мощного противника, как он противодействовал ударам с воздуха и добивался снижения их эффективности и нейтрализации их последствий.

Предварительно придется коснуться того, насколько правильно была попользована авиация против баз флота, т. е. насколько теория и метод применения воздушных сил соответствовали их техническим возможностям. Иначе говоря, надо установить, какие формы воздушных атак были наиболее опасными для баз и флота.

И наконец, исследование общей проблемы не будет полным, если не указать, как развитие самой авиации повлияло на обороноспособность военно-морских баз и отразилось на наступательной мощи флота. Ведь, согласно общему закону развития новых средств борьбы, воздушные силы, создав новую и страшную угрозу флоту, одновременно дали ему в лице той же авиации одно из самых сильных средств для противодействия угрозе с воздуха.

Мученичество Тревизо и конец Кенигсберга

Анализ показывает, что в 1939 г. воюющие стороны вступали в борьбу с явной переоценкой реальных возможностей авиации (особенно бомбар­дировочной) [ Мы ограничиваемся рассмотрением использования только бомбардировочной авиации, так как установили, что для нанесения ударов по кораблям, стоящим в гаванях и на защищенных рейдах, и по самим базам бомба являлась наиболее эффективным оружием авиации.] , рассчитывая ограниченными силами и отдельными ударами достигнуть решительных успехов. При этом причиной многих ошибок и неудач была не только ограниченность состава воздушных сил, но и главным образом несостоятельность исходных теоретических расчетов, на основе которых они применялись.

Может показаться странным, что мы рискуем в современных условиях тревожить мощи генерала Джулио Дуэ, канонизированного в свое время буржуазной (особенно фашистской) авиационной наукой. Но это необходимо сделать потому, что Дуэ является одним из немногих теоретиков, которые пытались обосновать свои идеи опытом первой мировой войны, применяя метод хотя и примитивного, но математического анализа,

(420)

а главным образом потому, что он оставался почти непререкаемым авто­ритетом для воздушных сил большинства капиталистических государств вплоть до начала новой войны, навязанной миру фашизмом. Его идеи повлияли на формирование предвоенных доктрин многих стран, и в частности на теорию немецкого «блицкрига» и тотальной войны. Несмотря на то что опыт применения итальянской авиации против безоружных эфиопов и итало-германской авиации против слабых республиканских сил Испании подсказывал уже необходимость значительно большего расхода сил и средств, чем это планировалось штабами интервентов, влияние Дуэ изживалось очень медленно. Это можно видеть из последующего изложения.

Исходя из предпосылки, что «...бомбардирование должно совершенно разрушать намеченную цель, так, чтобы против одной и той же цели не приходилось действовать более одного раза» [Дуэ Джулио. Господство в воздухе. М.: ОГИЗ, 1935, с. 21. Подчеркнуто Дуэ.], автор теории Il domino dell ’ aria * принимает в основу расчета, «что зона действия 100 кг активного вещества (очевидно, речь идет о .«ТNT ». — И. И.) определяется площадью круга радиусом в 25 м», и, соответственно перемножив слагаемые, приходит к выводу: «таким образом, 10 таких самолетов (с нагрузкой по 2 т бомб. — И. И.) могут поднять необходимое количество бомб для полного разрушения всего находящегося на площади диаметром в 500 м» [Там же.].

В нескольких вариациях чисто стилистического характера, не касаю­щихся существа выводов и приведенных цифр, Дуэ упорно возвращается к высказанному положению, что бомбардировочная часть из 10 самолетов «превращается в ясную и определенную наступательную силу, обладающую способностью совершенно разрушить все, находящееся на площади диаметром в 500 м» [Там же.].

Чтобы не оставить сомнений в правильности своих утверждений, генерал Дуэ тут же приводит пример из опыта войны 1914—1918 гг.:

«Муниципалитет города Тревизо выпустил в свет брошюрку под названием „Мученичество Тревизо", могущую служить превосходной иллюстрацией к тому, что я сказал.

С апреля 1916 г. по конец октября 1918 г. на город было сброшено за 32 налета около 1500 бомб на площадь, размерами не превышающую 1 км 2.

Принимая средний вес каждой бомбы в 50 кг, а он несомненно был меньшим, получим, что в общей сложности на Тревизо было сброшено 75 т бомб.

Согласно приближенному расчету, сделанному мной, поскольку наибольший диаметр города Тревизо равен примерно 1 км, потребовалось бы 4 эскадрильи по 10 самолетов в каждой — всего 40 самолетов, т. е. 80 т бомб».

Таким образом, получается, что для полного разрушения Тревизо как будто бы нехватило только пяти тонн бомб. Однако автор не заметил внутреннего противоречия в своих выкладках, так как из последующего изложения выясняется, что Тревизо сохранил свое существование, «несмотря на самые тяжелые разрушения», что он был эвакуирован, «потеряв всего 30 жителей убитыми и 50 ранеными», что «противовоздушная оборона не сделала ничего положительного» и что «налеты продол-

* Il domino dell ’ aria (итал.) — господство в воздухе.

(421)

жались до самого конца октября 1918 г. ... несмотря на то что мы утверждали. .. будто мы обладаем господством в воздухе» [Дуэ Джулио. Указ. соч., с. 24.].

Кроме того, Дуэ так и не разъяснил, как практически добиться того, чтобы за один налет (т. е. за одно прицельное сбрасывание) определенная площадь была бы совершенно равномерно покрыта разрывами бомб, т. е. без пробелов и без взаимно перекрывающих (скученных) попаданий с тем, «чтобы против одной и той же цели не приходилось действовать более одного раза». Очевидно, что математический анализ, обычно применяемый для расчета необходимого числа бомб, в данном случае был заменен геометрическим решением на плане или на карте, расчерченной аккуратно соприкасающимися кружками (радиусом поражения одной 100 кг бомбы). Метод настолько же несостоятельный, как и предложение того же Дуэ о его реализации на практике: «...для достижения этой... цели (полного разрушения города. — И. И.) практически достаточно обучить 10-самолетные эскадрильи рассеивать на этой площади свой груз бомб насколько возможно равномерно» [ Там же, с. 22.].

Такой упрощенный подход к тактико-техническим расчетам, определяющим количество потребных бомб, вид и метод бомбометания, конечно, не мог дать правильного решения, в частности, по вопросу о необходимости повторных заходов (вернее, повторных налетов). Помимо этого, во всех рассуждениях и выкладках Дуэ, относящихся к данной проблеме, совершенно игнорируются возможность, а следовательно, и результаты противодействия вражеской системы ПВО. Уже опыт 1917—1918 гг. показал на примере ряда попыток разрушения городов, баз или портов (особенно поучительны налеты на Брюгге и Зеебрюгге), насколько усложняется решение подобной задачи и повышается не только расход бомб, но и расход самолетов при оказании противником энергичного сопротивления. Так же неосновательно скинута со счетов возможность хотя бы частичного восстановления поврежденных и разрушенных объектов после налета, хотя такие примеры были известны на опыте первой мировой войны. Следовательно, при наличии стойкого и энергичного противника предположение о возможности ограничиться одним ударом отнюдь не было убедительным. Однако не подлежит сомнению, что все это было известно генералу Дуэ. Поэтому его ошибки должны быть отнесены не к незнанию основ применения авиации, а к логическим последствиям той порочной концепции, из которой он исходил и которая позже была догматизирована в теории тотальной войны.

Внезапное и одновременное нападение на важнейшие административно-промышленные центры без объявления войны, удары по густо насе­ленным городам, слабо защищенным или вовсе не защищенным, применение при этом химических бомб в сочетании с фугасными и зажигательными — вот условия, при которых, по мнению Дуэ, можно было сломить волю противника и в кратчайший срок привести его к капитуляции. Вот почему предполагалось, что повторных ударов по тем же населенным пунктам не потребуется.

Увлеченный многолетней полемикой на философские, политические и стратегические темы, связанные с предложенной им доктриной, Дуэ позже не пересматривал и не уточнял своих тактико-технических расчетов, изложенных им еще в 1921 г. на основе опыта бомбардировок города Тревизо. Характерно, что никто из его многочисленных оппонентов также

(422)

не касался этой области. Почтительно оспаривая некоторые моральные, правовые, организационные или оперативные соображения, оппоненты не сомневались в возможности полностью разрушить большой город или крепость при помощи однократного налета сотни бомбардировщиков и закончить победно тотальную войну двумя тысячами так называемых «линейных» самолетов.

Для подтверждения того, насколько долго сохранялось влияние Дуэ и недооценивалась необходимость более серьезной и более научной ревизии его расчетов, относившихся к бомбардировке современных крупных объектов, можно привести такой характерный пример.

За год до начала второй мировой войны в опубликованной на страницах одного из специальных журналов фашистской Германии статье «Оперативное и тактическое использование бомбардировочного соединения в тотальной войне» [Garschutz und Luftshutz , 1938, N 6.] был разобран следующий гипотетический случай атаки города и военно-морской базы:

«Одна бригада советских бомбардировщиков типа ТБ-6 достигает из Ленинграда или Белоруссии в течение 2,5 часов Кенигсберга и может сбросить по 2000 кг с каждого самолета. Если бы бригада состояла из 80 самолетов, то на город было бы сброшено 160 т бомб. Катастрофа была бы настолько значительна, что большая часть населения погибла бы под развалинами города».

-До того как делать выводы из этого материала, надо установить, на­сколько он отражал действительные мысли автора и не являлась ли вся статья попыткой дезинформации.

Прежде всего нетрудно видеть, что с политической точки зрения самый факт использования такого примера имел чисто провокационный характер, так как автор и редакция журнала отлично знали, что не СССР собирался нападать на Германию, а именно кенигсбергские аэродромы исподволь подготавливались для первых ударов по Ленинграду и городам Белоруссии. В части же, относящейся к расчетам, автору не было пикакого смысла преуменьшать предполагаемую эффективность бомбардировок советских самолетов, как и других воздушных сил, так как в этот период вся германская пропаганда уже хвастливо заявляла о мощи Luftwaffe , об их превосходстве над нашей авиацией и об их неограниченных возможностях, играя на нервах «мюнхенцев» в других странах и внушая волю к победе еще сомневавшимся немцам.

Попутно приведенный пример должен был мобилизовать население приграничных городов и ПВО к повышению организации и усилению средств обороны от мнимой угрозы с Востока и оправдать строительство новых аэродромов и формирование новых авиачастей на территории Восточной Пруссии. В этих условиях, особенно в связи с тайной подготовкой вероломного удара, автору не было смысла преуменьшать последствия воображаемого налета советских бомбардировщиков. Скорее можно предполагать, что он привел максимальные данные о числе необходимых самолетов и бомб, чтобы нарисовать картину «катастрофы», несмотря на то, что его исходные нормы значительно ниже норм, рекомендованных генералом Дуэ [Для сравнения с Тревизо напомним, что основная часть г. Кенигсберг в пределах старого крепостного вала (кольцо бульваров — Wallstrasse), без пригородов, имеет средний диаметр около 3 км. Таким образом, по расчетам итальянца, для объекта с площадью диаметром 1 км нужно было 80 т бомб, а по расчету немца, на объект с площадью диаметром 3 км — 160 т.].

(423)

История, и в частности история Великой Отечественной войны, сделала этот гипотетический случай реальностью, но не как пример внезапного нападения, а как акт возмездия. Действительно, Кенигсберг был атакован советскими бомбардировщиками весной 1945 г., и это было настоящей катастрофой для восточнопрусской группировки противника, уползавшего в свою берлогу. Но в основу действий советской авиации были положены принципиально иные расчеты, чем те, на которых базировались аналитические выкладки немецких последователей Дуэ.

Обратимся к авторитетным свидетельствам тех, кто по заданиям Ставки руководил деятельностью советских воздушных армий, обеспечи­вавших штурм этой нацистской цитадели.

«Только за два дня Кенигсбергской операции советская авиация про­извела свыше 10 000 самолето-вылетов. За тот же срок на укрепления Кенигсберга было сброшено около 5 миллионов килограммов бомб», — пишет маршал авиации К. Вершинин [Вершинин К. Советская авиация. — Блокнот агитатора Вооруженных Сил, 1946,№ 20, с. 12.]. Эти же события уточняет генерал-полковник авиации Т. Хрюкин:

«За 7 апреля в результате действий фронтовой и дальнебомбардиро- вочной авиации па Кенигсберг было сброшено более 1000 тонн бомб. Бомбардировка вызвала в городе громадные разрушения». «В течение 1 часа 10 минут на Кенигсберг сбросили бомбы 516 тяжелых бомбардировщиков». «Улицы были завалены обломками строений. Движение по городу стало невозможным. В этих условиях противник потерял управление частями и не мог маневрировать резервами» [ Хрюкин Т. Советская авиация над Восточной Пруссией. — Вести. Воздуш. флота,1945, № 11, с. 13.].

Одновременно указывается, что для обеспечения этих действий пришлось блокировать аэродромы противника, наносить бомбовые удары по ним, прикрывать свои ударные группы истребителями, в результате чего господство в воздухе в районе операций было завоевано Советскими Воздушными Силами.

В этом свидетельстве лаконично, но ясно указывается общий харак­тер разрушений (не говорится о том, что город был «стерт в порошок») и в то же время приводятся данные о том, какие усилия требуются для достижения решительного успеха. Если к этому добавить, что город Кенигсберг одновременно подвергался длительному воздействию массированного огня многочисленной артиллерии и что, несмотря на большие разрушения, он в настоящий момент восстанавливается уже как совет­ский Калининград, еще убедительнее будет выглядеть наше утверждение, что последователи Дуэ, как и он сам, в своих расчетах ошиблись во много раз.

Некоторая эволюция теории и практики

Опыт войны, определяющийся не официальными реляциями, а слагающийся из анализа реальных итогов использования авиации, вынудил немцев и итальянцев постепенно отойти, и отойти очень далеко, от тех первоначальных расчетов, на основе которых они планировали свои действия в течение первых дней войны. Применительно к ударам по военно-морским базам это наглядно видно на опыте бомбардировок Мальты, накопленном к концу 1942 г.

Мы уже приводили в главе V наиболее интересные цифры, опубликованные английским командованием, относительно средней частоты на-

(424)

летов на Мальту за определенные периоды и количества сброшенных бомб.

Теперь те же данные можно рассмотреть применительно к среднему расходу бомб в зависимости от оперативного значения и размеров площади объектов, подвергшихся бомбардированию итало-германской авиацией.

«К концу 1942 г. около 14 000 т бомб было сброшено на 143 кв. мили Мальты и Гоцо, в среднем 99 на кв. милю» [Encyclopedia Britanica (1945) определяет площадь Мальты и Гоцо в 117 кв. миль; надо полагать, такое расхождение частично может быть объяснено тем, что «ЕВ» рассматривает острова с географической точки зрения и учитывает только сушу, т. е. территорию, в то время как отчет КАР подходит с точки зрения оперативной и, очевидно, включает в общую поверхность акватории бухт и гаваней.].

При рассмотрении этих цифр надо помнить, что речь идет об остро­вах, на которых более 80% общей поверхности не заселены (не застроены) и представляют собой пашни, сады и виноградники. Поэтому средняя норма в 99 т [Правильнее было бы считать 98 т (14 000:143=97,9).] на кв. милю сама по себе дает только картину общего напряжения и расхода бомб за период времени в 52—53 месяца.

Но наиболее интересными данными для рассматриваемой нами проблемы являются следующие:

«Весь этот тоннаж (сброшенных бомб. — И. И.) концентрировался особенно густо (плотно) вокруг доков, гаваней, аэродромов и населенных пунктов Мальты».

«В течение месяца (апреля 1942 г.) было сброшено 6728 т бомб, большая часть которых упала на группу целей, расположенных на расстоянии немногих миль друг от друга. При этом падения распределялись:

в портовом районе 8 156 т
на аэродроме Luca 805 т
» » Takan 841 т
» » Halfar 750 т
на базу гидросамолетов Calafrana 196 т
в других местах 980 т

Портовый район включал в себя густо заселенные части трех городов и Валлеты и акватории доков» [The air battle of Malta. London, 1944, р . 55. Речь идет о трех пригородах Валлеты, разделенных гаванями. ].

В табл. 4 приводятся данные о расходе бомб, сброшенных на объекты о. Мальта в апреле 1942 г. Конечно, надо учитывать относительную Точность этих цифр, так как были использованы только английские источники, а, как известно, тот, на кого сбрасывают бомбы, всегда оценивает их количество и веса больше, чем было в действительности. Точные цифры обычно известны тому, кто сбрасывал бомбы, а мы не располагали итало-германскими данными, относящимися к этому эпизоду войны. Кроме того, третья графа таблицы составлена путем снятия площадей объектов с плана, хотя и масштабного, но, конечно, приближенного [План приведен в том же издании RAF на с. 12—13.]. Несмотря на сомнительную точность некоторых аргументов, весь порядок цифр достаточно характерен и достаточно точен для задач нашего исследования.

(425)

Наконец, можно привести некоторые данные о потерях, которые по­несли обе стороны за рассматриваемый период.

Таблица 4. Расход бомб, сброшенных на объекты о. Мальта (за апрель 1942 г.)

«В течение 2,5 лет было убито или умерло от ран 1468 граждан (т. е. около одного на каждые 200 жителей) и более 24 000 строений были разрушены и повреждены.

Противник потерял во время налетов 1129 самолетов, из которых 236 уничтожены зенитным огнем. Оборона острова потеряла 568 самолетов; таким образом, за каждого убитого гражданина противник расплачивался приблизительно одним самолетом, а за каждый уничтоженный на земле (английский) самолет зенитчики сбивали одну германо-итальянскую машину» [The air battle of Malta. , р. 8. Очевидно, это место надо понимать так, что из числа 568 самолетов, потерянных англичанами, 230—240 были уничтожены на земле.].

В последующем количество налетов на Мальту сократилось, и к декабрю 1942 г. они стали редким явлением, а с весны 1943 г. прекратились вовсе, что было обусловлено переломом хода всей войны после Сталинградского сражения и изменением обстановки на средиземноморском театре в связи с поражением африканского корпуса Роммеля. Прошло еще три месяца, и Мальта, оправившаяся от последствий блокады, послужила трамплином для вторжения союзников на Сицилию.

Однако нельзя считать, что усилия итало-германской авиации были бесцельными, поскольку Мальта осталась в руках англичан, так же как нельзя оценить итог этих усилий только приведенными выше сведениями о количестве убитых жителей и разрушенных домов или числом уничтоженных британских самолетов.

Воздушной блокадой Мальты [В блокаде Мальты принимали участие итальянские подводные лодки и торпедные катера, однако вследствие малочисленности и нерешительности действий они почти не повлияли на общий результат, определявшийся главным образом действиями авиации.] противник добился значительных ре­зультатов на определенный период времени, хотя и не сумел реализовать свой временный успех до конца. Главным достижением было то, что из-за непосредственной угрозы бомбардировок (т. е. из-за потери безопасности стоянки), невозможности завоза топлива, боезапаса и продовольствия для базирующихся сил и разрушения некоторых складов и ремонтных мастерских и доков корабли Средиземноморского флота почти два года не могли базироваться на Мальту, столь выгодную для контроля вражеской

(426)

коммуникации (Италии с Африкой): они вынуждены были действовать из более безопасных, но отдаленных баз (Александрия, Гибралтар).

Ио тем же причинам тяжелая авиация («Веллингтоны») вынуждена была уйти с мальтийских аэродромов в Египет и около двух лет действовать оттуда.

Мальта на длительное время перестала быть опорным пунктом для столь важной английской коммуникации из Гибралтара в Александрию, из-за чего движение по ней фактически прекратилось, а снабжение ар­мии, базировавшейся на Египет, пришлось производить кружным путем, вокруг мыса Доброй Надежды.

Блокада поставила в критическое положение оборону самой Мальты из-за нехватки боезапаса для зенитной артиллерии, горючего, запасных моторов и частей для истребителей и продовольствия для гарнизона и населения, расход которых не могли компенсировать отдельные прорывавшиеся корабли, самолеты или специально выделенные пять подводных лодок, действовавшие в качестве транспортных блокадопрорывателей. Однако, когда германское командование поняло критическое положение
Мальты, оно уже не было в состоянии вести наступательные операции на этом театре, а каждый самолет или солдат, который мог быть выделен с этого направления, отсылался на Восточный фронт.

Такова в основном оперативная оценка результатов воздушных ударов по Мальте, для достижения которых противнику пришлось сделать следующее.

1. В течение 2 3/4 лет (11 июня 1940 г.—15 марта 1943 г.) против военно-морской базы действовали специально выделенные соединения бомбардировщиков и прикрывавших их истребителей, причем в продолжение двух лет — систематически и достаточно интенсивно (до 50 само­летов в сутки).

2. Систематические удары периодически дополнялись массированными налетами нескольких соединений (в дни прихода конвоев и т. д.); эти периоды длились от 20 до 30 суток (в атаках участвовало до 100 самолетов и более).

3. Максимальный расход бомб характеризуется следующими показа­телями: в течение месяца (непрерывно) на такие объекты, как гавани (включая корабли) и портовые сооружения, ежедневно сбрасывалось до 105 т бомб, что на 1 км 2 площади объекта составляет 3,1 т в сутки. Соответственно на базовый аэродром сбрасывалось ежесуточно 25 т, или 16,6 т на 1 км 2 цели. Всего на базу сбрасывалось в среднем 224 т в сутки на протяжении месяца.

4. В течение 2,5 лет нападающий потерял во время налетов 1129 самолетов, из которых 893 уничтожены истребителями (79%), а 236 сбнты огнем зенитной артиллерии (21%). Остальные потери (от бомбардировок по итальянским аэродромам, на перелете, при взлетах и посадках) нам неизвестны.

Не одним немцам и итальянцам пришлось пересматривать нормы и методы применения бомбардировочной авиации.

На опыте Бреста ясно видно, что англичане длительное время очень обольщались относительно эффективности работы своих бомбардировщиков.

«В Бресте на „ Scharnhorst ." и „ Gneisenau ", которые в течение 10 месяцев находились под самым носом командования королевских воздушных сил, было сброшено 4000 т бомб за 3299 вылетов самолетов-бомбардировщиков с потерей 43 самолетов и 247 человек из летного персонала.

(427)

причем не удалось вывести эти корабли из строя настолько, чтобы помешать им прорваться через Канал, попасть в условия большей безопасности и использовать ремонтные базы Балтики. Эти цифры не включают больших потерь, понесенных теми 600 британскими самолетами, которые пытались потопить германские корабли во время их прорыва. . .» [Bradie B . O р . cit. p. 129—130. Теперь известно, что за время бомбардировок в Бресте немецкие корабли получали некоторые повреждения корпуса, и осо­бенно надстроек, но каждый раз эти повреждения исправлялись.]

Мы можем констатировать, что если нет заранее точного плана взаимодействия, нет выработанной совместной линии поведения двух ведомств, то подобные импровизированные действия редко удаются, особенно если противнику принадлежит инициатива и он действует энергично и по заранее разработанному плану.

После 111 налетов, во время которых было сброшено 4000 т бомб на базу, отстоящую на 250—300 км от британских аэродромов, германские корабли смогли выйти из Бреста 27-узловым ходом. Последнее при совместном движении по фарватерам, обследованным тральщиками, показывает, что корабли имели длительное время полный ход; это в свою очередь подтверждает, что ни один из них не имел повреждений механизмов или корпуса. В отчете следственной комиссии, опубликованном четыре года спустя после событий, происшедших 12 февраля 1942 г. (апрель 1945 г.), сказано, что основной причиной, по которой кораблям не был нанесен большой ущерб, явилось то, что они не были достаточно своевременно обнаружены, а это в свою очередь было результатом ряда случайных обстоятельств.

Надо вспомнить, как волновало в свое время Британию сообщение о том, что германские рейдеры — линейные корабли и крейсера — после действий на атлантических коммуникациях укрываются в Бресте. Такое базирование крупных надводных кораблей немцев, приближенное к самому ответственному потоку морских сообщений, сходящихся к юго-западным портам Англии из Америки, Африки и Средиземного моря, разрушало старое традиционное представление о том, что германский надводный флот может действовать только из Гельголандской бухты. С сознанием неизбежности попыток подводной блокады британцы мирились, к этому готовились и позже успешно с блокадой боролись. Но несостоятельность блокады, направленной на то, чтобы запереть германский надводный флот в пределах Северного моря, не искупалась полностью даже потоплением линейного корабля « Bismark ». Вот почему с первых же дней появления в Бресте « Scharnhorst » и «Gneisenau» они стали предметом внимания не только морского и воздушного командования, но и кабинета, парламента и общественного мнения.

По той же причине с момента прихода немецких рейдеров в Брест стали появляться официальные извещения, обнадеживающий характер которых говорит сам за себя.

«31 марта 1941 г. По сведениям английского министерства авиации, произведен массированный налет на Брест, в котором находились прибывшие с моря германские линейные корабли « Scharnhorst » и «Gneisenau».

4 апреля. Агентство Рейтер передает, что ночью крупное соединение английских бомбардировщиков произвело налет на Брест, где укрывались германские корабли. Было отмечено попадание бомб крупного калибра в сухие доки. Вблизи стоянки кораблей возник большой пожар.

(428)

5 апреля. Ночью английская авиация вновь совершила налет на Брест. От сброшенных бомб крупного калибра в доке вблизи одного из кораблей возник большой пожар.

11 апреля. (Начало аналогичное)... Были отмечены прямые попадания в оба корабля и причинены повреждения докам.

25 апреля. (Начало стандартное) ... Во время налета получили повреждения от бомб оба немецких линейный корабля. Полагают, что « Scharnhorst »" вышел из строя на несколько месяцев.

7 мая. (Начало стандартное)... Опять были отмечены прямые попадания авиабомб в германские линейные корабли».

Этот перечень можно не продолжать, так как с некоторыми вариа­циями, но в том же оптимистическом духе подобные сообщения дава­лись в течение 10 месяцев, пока не оказалось, что германские корабли полным ходом вышли в операцию прорыва.

Остается разъяснить, что это отнюдь не было ошибкой прессы, не согласованной с соответствующими штабами. Анализируя все известные материалы, относящиеся к этому эпизоду войны, нетрудно убедиться, что в данном случае имела место повторная ошибка в оценке реальных результатов атак.

Дело в том, что обилие повторно сбрасываемых бомб в количествах, превосходящих все ранее принятые нормы, неудовлетворительность объективного фотоконтроля за результатами ударов при искусной маскировке (и дезинформации) со стороны противника — все это привело к тому, что нападающая сторона была искренне убеждена в том, что немецкие корабли фактически настолько сильно повреждены, что являются почти небоеспособными.

Доказательством этого утверждения служат следующие факты.

1. К началу 1942 г. наблюдение за Брестом было настолько ослаблено, что оно ограничивалось только дозором из двух учебных подводных лодок. Это явно исключало предположение не только о прорыве через Канал (о котором никто из англичан не думал), но и о возможности выхода немецких кораблей в короткий набег на ближайшую коммуникацию.

2. По тем же причинам была ослаблена воздушная разведка, являвшаяся исключительно поверхностной и фиксировавшая только факт нахождения немецких кораблей в базе, но не выявившая никаких признаков их фактического состояния или подготовки к предстоящей операции, несмотря на то, что был зафиксирован переход одного из линейных кораблей на рейд Ла-Палисс и обратно.

3. Общая эффективность разведки на этом направлении была, безусловно, неудовлетворительной. За 10 месяцев разведчики не смогли узнать о фактическом состоянии кораблей. Кроме того, осталась незамеченной (или непонятой) посадка немцами истребителей на 28 аэродромов, расположенных на территории Северной Франции, Бельгии и Голландии, для прикрытия прорыва кораблей, так же как остались незамеченными проходы к Бресту миноносцев из Германии для сопровож­дения больших кораблей и контрольного траления на некоторых участках пути. Все это может быть объяснено одним: полным убеждением не только в оперативной невозможности выхода кораблей, но и в их технической неспособности сделать это после полученных повреждений.

4. Действия сил, пытавшихся помешать прорыву, показали, что не ясно было, кто должен отвечать за операцию в целом в подобной обстановке, так как такой случай считался почти невероятным. Поэтому все

(429)

управление, по материалам комиссии, было импровизированным и в конечном счете неуспешным, несмотря на отвагу экипажей отдельных самолетов и миноносцев.

Так постепенно случайные обстоятельства проясняются и первопричиной остается ошибочность в оценке действия бомбардировщиков и, как следствие этого, недостаточность усилий, затраченных на уничтожение кораблей противника в базе.

Однако, аналогично тому как было сделано при оценке результатов бомбардировки Мальты, и в данном случае мы считаем необходимым отметить, что, несмотря на полный неуспех попыток потопить корабли в Бресте, все же бомбардировочные операции в конечном итоге не были бесцельными и англичане добились того, что немецкие корабли не имели обеспеченного базирования и ни разу не смогли выйти для действий на британских коммуникациях (опасение уйти из-под защиты системы ПВО базы, перманентный мелкий ремонт, нехватка топлива и т. д.) и самый прорыв через Ла-Манш для немцев был вынужденным и исключительно рискованным, так как стоянка в Бресте обрекала корабли на бездействие при постоянном опасении, что когда-нибудь англичане перейдут к более массированным ударам.

В заключение надо сказать, что ошибки Бреста не прошли даром, и можно проследить с достаточной последовательностью, как английское командование в остальные периоды войны применяло метод более концентрированных атак бомбардировщиков, но главным образом постаралось найти решение данной проблемы не за счет увеличения числа самолетов в атакующей группе, а путем увеличения веса бомб, применявшихся против кораблей: от веса бомб 1000 кг перешли к 1800 кг, затем к 5400 кг и, наконец, к 10 000 кг, тем самым увеличивая площадь опасной зоны вокруг корабля за счет гидродинамического и фугасного эффекта от непрямых, но близких попаданий.

(544)

ПРИМОРСКИЕ КРЕПОСТИ

Работа автором не окончена. Печатается по публикации в журн. «Морской сборник» (1945, № 1—9; 1946, № 2, 8, 9; 1947, № 3).

1. Агрессивная война фашистской Германии против Польши, положившая начало второй мировой войне 1939—1945 гг.

Военные действия немецко-фашистских войск в Польше показали . возросшую роль внезапных ударов заранее созданных группировок сухопутных войск и авиации. Впервые для прорыва обороны противника и развития успеха использовались танковые дивизии и механизированные корпуса, которые действовали в тесном взаимодействии с авиацией.

Одной из важнейших причин поражения Польши были отказ польского правительства от оборонительного союза с СССР и несостоятельность ориентации Польши па союз с Англией и Францией.

2. 22 июня 1940 г. в Компьенском лесу (Франция) подписано перемирие между фашистской Германией и капитулянтским правительством Виши, возглавлявшимся Петеном.

3. Прорыв германской эскадры через Ла-Манш 12 февраля 1942 г. отряда боль­ших кораблей германского флота в составе линейных кораблей «Шарнхорст» и «Гнейзенау», тяжелого крейсера «Принц Ойген» с обеспечивающими миноносцами, тральщиками и торпедными катерами из Бреста через Дуврский пролив в порты Балтийского моря. И. С. Исаков в предисловии к книге «Прорыв германской эскадры через Ла-Манш» (М.: Воениздат, 1947) писал: «Прежде всего надо отметить, что случай успешного прорыва германского отряда кораблей сквозь тройную линию дозора, вдоль фронта английских баз и аэродромов, через сильно заминированную узкость, т. е. через зону, бывшую под контролем британского флота, явился ударом по престижу этого флота.

Этот удар очень болезненно перенесли самые широкие общественные круги Англии, воспитанные в сознании непогрешимости Адмиралтейства и превосходства своего флота, одного из главных китов, на котором зиждется безопасность империи» (с. 6).

4. «Бисмарк» — линкор фашистской Германии. Водоизмещение 53 тыс. т, скорость хода — 30 узлов, экипаж 1600 человек. Вооружение: 8 — 381-мм, 12 — 150-мм, 16 — 105-мм, 16 — 37-мм, 4 самолета.

Бронирование: борт 320—145 мм, башни 380—200, палуба 100 мм.

27 мая 1941 г. «Бисмарк» в 450 милях к юго-западу от Бреста был потоплен. В поиске и уничтожении германского линкора участвовали 8 линкоров и линей­ных крейсеров, 2 авианосца, 14 крейсеров, 22 эсминца, 6 подводных лодок английского флота и многочисленная авиация, действовавшая с аэродромов Великобритании, Исландии и Канады. В операции участвовал польский эсминец «Перун».

5. Норвежская операция 9.1У—8. VI 1940 г. — агрессия фашистской Германии против Дании и Норвегии с целью создания плацдарма против Великобритании, а в дальнейшем и против СССР.

Внезапные морские и воздушные десанты привели к капитуляции Дании (9 апреля) и поражению в Южной и Центральной Норвегии норвежских и высадившихся англо-французских войск (к 25 апреля). В районе Нарвика бои продолжа­лись до 8 июня.

6. В 1801—1805 гг. Наполеон готовил десант для вторжения в Англию. С этой целью к августу 1805 г. в приморском городе Булонь было сосредоточено 130 тыс. солдат и офицеров и свыше 2000 десантных судов, но началась русско-
австрийско-французская война. Русская армия во главе с М. И. Кутузовым направлялась в Западную Европу. В этой обстановке Наполеон был вынужден снять войска из Булонского лагеря и направить их на Рейн.

(545)

Окончательно французский план вторжения в Англию через Ла-Манш был сорван победой английского флота под командованием Нельсона при Трафальгаре 21 октября 1805 г.

7. Во время гражданской войны 1861—1865 гг. в США флот северян попытался овладеть с моря крупным портом южан — г. Чарлстон. После безуспешной восьми­месячной осады с обстрелами и высадками десантов овладеть городом не удалось.

8. Водное пространство, защищенное укреплениями островной крепости Гель­голанд, о. Боркум и прилегающее к устьям рек Везер и Эльба, называлось Гельголандская бухта — Мокрый треугольник.

9. Фаррагут, Дейвид Глазго — американский адмирал. Во время Гражданской войны США стал на сторону северян. Эскадра под его командованием в апреле 1862 г. одержала победу над флотилией конфедератов и помогла армии северян занять Новый Орлеан. В августе 1864 г. им одержана победа в зал. Мобил.

10. Ввиду серьезной угрозы Петрограду ЦК РКП (б) 22 мая 1919 г. обратился к трудящимся с воззванием «На защиту Петрограда!», постановил мобилизовать коммунистов и рабочих северо-западных губерний на петроградский участок «фронта, который признал важнейшим. По решению Совета обороны в Петроград была направлена группа ответственных работников во главе с чрезвычайным уполномоченным Сталиным (Гражданская война и военная интервенция в СССР. М., 1983, с. 402).

11. Для борьбы с мятежниками были сформированы два экспедиционных отряда Береговой группы общей численностью 4500 человек. Группу поддерживали восемь кораблей и форт «Риф» {всего 118 орудий), а также 10 гидросамолетов.

12. Штенцель Г. А. — германский историк. Главный его труд «История войн «а море в ее важнейших проявлениях» (Петроград, 1914—1916 гг.).

13. Шеер Р. К. Ф. — адмирал германского флота. С 1916 г. командовал Фло­том Открытого моря, которым руководил в Ютландском сражении 1916 г. Про­поведовал неограниченную подводную войну. Автор книги «Германский флот в мировую войну» (пер. с нем. М.; Л.: Военмориздат, 1940).

ОПУБЛИКОВАННЫЕ РАБОТЫ И.С. ИСАКОВА

1922 г. Работа подрывной партии 1 марта 1922 г. у б. Вигрунд. Мор. сб., № 5/7, с. 244—251.

1928 г. Дислокация британских воздушных сил. — Мор. сб., № 3, с. 98—108.
Ночное траление. — Мор. сб., № 9, с. 67—78.

1929 г. Опытный акваторий Черного моря. — Бюл. НТК УВМС, вып. 1, с. 100—106.

1931 г. г. Десантная операция. — БСЭ. 1-е изд., т. 21, с. 540—547.

1932 г.г. «А» (броненосец А), или «Эрзац Прейсен», германский линкор. — СВЭ, т. 1, с. 17—18.
Анатолийское побережье Черного моря. — СВЭ, т. 1, с. 468—470.
Беломорско-Балтийская водная магистраль. — Мор. сб., № 11, с. 138—150;№ 12, с. 125—142.
Операции подводных лодок против боевых кораблей. — Мор. сб., № 9, с. 7—42. Совместно с А. Н. Александровым и В. А. Белли.

1933 г. Операции подводных лодок. Т. 1. Л.: изд. ВМА. Совместно с А. П. Александровым и В. А. Белли.
Катастрофа с английскими подлодками. — Мор. сб., № 4, с. 12—17.

1936 г. Германский генмор и историческое наследство. — Мор. сб., № 2, с. 15—26.
Минная оборона Циндао. — Мор. сб., № 3, с. 7—15.
Операция японцев против Циндао в 1914 г. 1-е изд. М.: Воениздат.
От редакции. — В кн.: Гросс О. Современная морская сила. Л., с. 1—10 (без подписи).
Об ответственных участках. — Ворошиловец, 20 февр.
Моя встреча с С. М. Кировым. — Ворошиловец, 1 дек.

1937 г. Операция японцев против Циндао в 1914 г. 2-е изд., расш. М.: Воениздат.
Операция японцев против Циндао в 1914 г. 3-е изд. М.
Тактические боевые учения КБФ. — Мор. сб., № 11, с. 27—31.
Осенний поход кораблей Краснознаменной Балтики. — Красная газ., 13 сент.
Письмо избирателям Сестрорецка. — Ленинская правда, Сестрорецк, 15 нояб.
Речь на предвыборном митинге представителей трудящихся Приморского района. — Ленингр. правда, 20 нояб.,
Речь перед избирателями Приморского округа в клубе завода «Вулкан».— Красная газ., 3 дек.
Верный страж морских рубежей нашей Родины: Речь на предвыборном митинге рабочих завода «Вулкан». — Ленингр. правда, 4 дек.
Священный долг. — Ленингр. правда, 5 дек.
Наше общее дело. — Ленинская правда, Сестрорецк., 8 дек.
К моим избирателям. — Ленингр. правда, 17 дек.; Ленинская правда, Сестрорецк, 18 дек.

1938 г. Флот в будущей войне. — Комс. правда, 10 янв.
Депутаты великого народа. — Красный флот, 14 марта.
Военно-морской флот Страны Советов — Красная газ., 25 марта.
Водомоторный и парусный спорт в обороне страны. — Красный спорт, 9 апр.
Советский парламент за работой. — Сестрорецк. рабочий, 14 авг.
Урок иностранным дипломатам. — Сестрорецк. рабочий, 21 авг.
Самый большой праздник Советской страны. — Сестрорецк. рабочий, 7 нояб.

1939 г. Город Ленина неприступен для врага. — Ленингр. правда, 26 янв.
Наша Родина строит могучий флот. — Ленинские искры, 15 июня. Верный страж морских границ СССР. — Моск. большевик, 3 июля. СССР — могучая морская держава. — Авиац. газ., 23 июля; Совхоз, газ., 23 июля; Лесн. пром-сть, 24 июля; Пищ. индустрия, 24 июля; Сов. тор­говля, 24 июля.

1940 г. Военно-Морской Флот СССР. — Киров, магистраль, 28 июля.
Военно-Морской Флот СССР. — На страже, 27 июля.
Военно-Морской Флот СССР. — Бюл. пресс-бюро для обл. и гор. газет, 9 июля, № 125.
История боевых кораблей. — Известия, 13 окт.
Могучая сила. — Учит, газ., 28 июля.

1941 г. Военно-Морской Флот СССР. — Правда, 23 февр.
Операция японцев против Циндао в 1914 г. 3-е изд. М.; Л.: Военмориздат. Советы, пожелания. — Коме, правда, 1 февр.

1943 г. Ред.: Справочник командира ВМФ. М. Ч. 1, 2.: Военмориздат.
Авантюризм германской морской стратегии. — Мор. сб., № 6, с. 7—12; Красный флот, 2 июня.
День Военно-Морского Флота. — Агитатор, № 13/14, с. 3—5.
Русский писатель Евгений Петров. — Огонек, № 25/26, с. 7.

1944 г. Военно-Морской Флот СССР в Отечественной войне. — Мор. сб., № 1, с. 25—43; № 2, с. 11—27; № 3, с. 8—29; № 4, с. 2—17.
Военно-Морской Флот СССР в Отечественной войне. — Агитатор, № 5/6,с. 5—22; № 7, с. 6—21; № 8, с. 2—21; № 9/10, с. 6—20.
Военно-Морской Флот СССР в Отечественной войне. М.: Госполитиздат.
Военно-Морской Флот СССР в Отечественной войне. М.; Л.: Военмориздат.
Вспомогательный флот в дни войны. — Мор. флот, 1944, № 10, с. 37—43.
Крымская кампания и новая обстановка на Черном море. — Мор. сб., № 5/6, с. 5—15.
Военно-Морской флот в дни войны. — Красноармеец, № 13/14, с. 1—3.
О боевых делах моряков, защищающих морские рубежи. — Сев. вахта, 19 февр.

1945 г. Военно-Морской Флот СССР в Отечественной войне. 2-е изд. М.; Л.: Военмориздат.
Приморские крепости. — Мор. сб., № 1, с. 8—27; № 2/3, с. И, 36; № 4, с. 1—11; № 5/6, с. 31—42; № 7, с. 27—43; № 8/9, с. 45—85.

1946 г. Военно-Морской Флот СССР в Отечественной войне. Ереван: Армгиз (на арм. яз.).
Военно-Морской Флот СССР в Великой Отечественной войне. 2-е изд. М.; Л.
Военно-Морской Флот СССР в Великой Отечественной войне. 3-е изд. М.; Л.: Военмориздат.
Красная Горка: Операция 13—16 июня 1919 г. М.: Воениздат. .49 с. Армяне-моряки в Великой Отечественной войне. — Изв. АН АрмССР. Обществ, науки, № 6, с. 3—19.Армяне-моряки в Великой Отечественной войне. Ереван: Армгиз (на арм. яз.).
Приморские крепости. — Мор. сб., № 2, с. 7—19; № 8/9, с. 34—55. Армяне-моряки в Великой Отечественной войне. — Коммунист, Ереван, 28 июля.

1947 г. Военно*Морской Флот СССР в Великой Отечественной войне. Казань: Татгосиздат (на татар, яз.).
К вопросу об изучении опыта войны. — Мор. сб., № 9, с. 5—9.
Предисловие к русскому переводу. — В кн.: Прорыв германской эскадры через Ла-Манш 12 февраля 1942 г. М., с. 5—14.
Приморские крепости. — Мор. сб., № 3, с. 3—6.

1949 г. Ред. перевода и предисловие к русскому переводу кн.: Кампании войны на Тихом океане. М.: Воениздат.

1950 г. Ред.: Морской атлас. Т. 1. Навигационно-географический. Л., МГШ.

1951 г. Первый том Морского атласа. — Изв: АН СССР. Сер. геогр., № 1, с. 72—74.
Красная Горка: Операция 13—16 июня 1919 г. — В кн.: Советское военно-морское искусство. М.: Военмориздат, с. 140—178.

1952 г. Ред.: Морской атлас. Т. 1. Указатель географических названий. Л., МГШ.
Адмирал Нахимов: (К 150-летию со дня рождения). — Новый мир, № 7, с. 205—238. Указатель географических названий Морского атласа: Беседа. — Мор. флот, 13 дек.

1953 г. Ред.: Адмирал Ушаков. Материалы для истории русского флота. Т. I .— Сов. книга, № 1, с. 77—82.

Ред.: Адмирал Ушаков: Материалы для истории русского флота. Т. I , II.— Вопр. истории, № 6, с. 154—158.
Ледовая операция Балтийского флота: Беседа. — Огонек, № 8, с. 10.
Книга об адмирале Ушакове. — Новый мир, № 8, с. 255—258.
Об исторической достоверности и художественной правде. — Искусство кино, № 5, с. 76—86.
Художественно-патриотическое кинопроизведение (о кинокартине «Адмирал Ушаков»). — Сов. фильм, 1 мая.

(552)

Порочная работа об адмирале Нахимове. — Новый мир, № 1, с. 282—288. Киноповесть опобедах русского флота. — Огонек, № 42, с. 25—26. Второй том Морского атласа: Беседа — Вод. транспорт, 10 дек. Ред.: Морской атлас. Т. 2. Физико-географический. Л.: МГШ. Совместно с другими.

1954 г. Морской атлас. — Сов. культура, 13 апр.

1955 г. Техническая политика Советского Морского Флота. — Мор. флот, № 5, с. 1—4.

1956 г. Чем обеспечивается технический прогресс флота. — Мор. флот, № 1, с. 1—4.
Будьте верными присяге. — Блокнот агитатора, № 32, с. 15—17. Ред. и автор предисловия в кн.: Кампании войны на Тихом океане: Мате­риалы Комиссии по изучению стратегических бомбардировок авиации Со­единенных Штатов. М.: Воениздат. Пер. с англ. Ред.: Крылов А. Н. Воспоминания и очерки. М.: Изд-во АН СССР.

1957 г. Использование подводных лодок для транспортных целей. — Мор. сб., № 1, с. 42—58; № 2, с. 38—50; № 3, с. 9—27. Совместно с Л. М. Еремеевым. Памятная дата и памятные даты: (К годовщине Дня Победы). — Новое время, № 19, с. 4—6. На страже завоеваний Великого Октября. — Красная звезда, 10 июля.

1958 г. Неувядаемая слава: (О Нельсоне Степаняне). — В кн.: Дружба. Ереван; Айпетрат, кн. 1, с. 728—736. На арм. яз.
Коммерция на грани войны. — Лит. газ., 25 сент.
Крым—Тайвань: (Об одном историческом' уроке). — Новое время, № 39, с. 9—12.
Беспримерная операция: (К 40-летию Ледового похода). — Сов. флот, 12 апр.
Капитуляция адмирала Баржо. — Мор. сб., № 8, с. 12—27. Ред.: Вишневский В. В. Собрание сочинений. М.: Худлит. Т. 4. Совместно с другими.
Ред.: Морской атлас. Т. 3. Военно-исторический. Л. Ч. 1. Совместно с другими.

1959 г. Транспортная деятельность подводных лодок. М.: Воениздат. Совместно с Л. М. Еремеевым.
Кронштадтская «побудка». М.: Воениздат.
Дашнаки теряют своего флагмана. — Лит. Армения, № 4, с. 66—75.
Кавалеры: (Об участии казачьих частей в обороне Северного Кавказа в 1942 г.). — Новый мир, № 11, с. 61—74.
Крестины кораблей. — Новый мир, № 9, с. 138—144.
Невыдуманные рассказы. — Новый мир, 1959, № 5, с. 48—91.
Пленник тетушки Пело. — Сов. моряк, № 18, с. 4—10; Дроша, № 12, с. 7—12. На груз. яз.
Старый способ. — Сов. моряк, № 14, с. 10—11.

1960 г. Неувядаемая слава. — В кн.: Дружба. Ереван: Армгиз, кн. 2, с. 247—262.
Дыхание тех лет. — Каспиец, 14—15, 19—21, 27 аир.; 4—8, 11—14, 17, 19— 20, 22, 26, 28—31 мая; 1, 3, 7—11, 14—18, 21—24, 28—30 июня; 1—7, 12-13, 15—21, 27—28 июля; 2—6, 10—13, 17—20, 23, 25—26, 28, 30—31 авг.; 1—2, 4—7, 11—14, 16, 22—24, 27 сент. Каспий, год 1920. —Сов. флот, 26, 27, 28 апр.
Внезапное нападение можно исключить. — Новое время, № 52, с. 8—9. Холи-Лох: (По поводу предоставления английским правительством терри­тории страны для размещения баз американских атомных подводных лодок) . — Известия, 6 нояб. Президент или генерал? — Известия, 22 мая.
Ред.: Вишневский В. В. Собрание сочинений. М.: Худлит. Т. 5. Совместно с другими. Пари летучего голландца. — Новый мир, № 8, с. 160—183.

1961 г. Книга о подвиге народа: (История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941—1945 гг. Т. 1). — Известия. Моск. вып., 12 сент.

Рец.: По меридианам и параллелям: (На 1-й том Краткой географической энциклопедии). — Известия. Моск. вып., 7 апр.
Ред.: Вишневский В. В. Собрание сочинений. М.: Худлит. Т. 6. Совместно с другими. Пари летучего голландца. — Новый мир, № 8, с. 160—183.

1962 г. Американские фальсификаторы морской истории. — Красная звезда, 11 и 13 авг.

Переполох в Пентагоне. — Известия. Моск. веч. вып., 18 авг. Проблемы войны и море. — Неделя, 3—9 июня, с. 4—5. Человек-торпеда. — Неделя, 28 окт.—13 нояб. Говорит адмирал Исаков. — Арарат, 25 авг. На арм. яз. Последние часы. — Сов. Эстония, 21 окт. Последние часы. — Москва, № 12, с. 163—170. Проблемы войны и море. — Арарат, 25 авг. На арм. яз. Рассказы о флоте М.: Воениздат.

1963 г. Рассказы о флоте. Ереван: Армгиз. На арм. яз.
Растерянность: (К характеристике американской буржуазной про­паганды) . — Красная звезда, 23 апр.
Трагедия «Трешера» и Пентагона: Беседа. — Известия. Моск. веч. вып., 13 апр.
Корабельных дел академик: (К 100-летию со дня рождения А. Н. Крылова).— Известия. Моск. веч. вып., 14 авг.
Предисловие в кн.: Малхасян А. М. Армяне — деятели Советской Арме­нии. Ереван: Айастан. На арм. яз.
Две тысячи двести — и одна. — Москва, № 11, с. 5—29. Конец одной девятки. — Новый мир, № 3, с. 142—158.

1964 г. О своей работе и творческих планах на будущее: Беседа. — Красная звезда, 22 авг.
Сципион уходит по-английски. — Гракан терт, 28 авг. На арм. яз. Маршальский жезл из солдатского ранца. — На страже Родины, 13 авг. Первое дипломатическое поручение. — Наш современник, № 5, с. 88—99.

1965 г. Это был необыкновенный день: (Победа над фашистской Германией).— Сов. Союз, № 5, с. 14—15.
Выводы из операций подводных лодок по опыту мировой войны. — В кн.: Вопросы стратегии и оперативного искусства в советских военных трудах. М.: Воениздат. Совместно с А. П. Александровым и В. А. Белли. Незабываемый день, незабываемый подвиг: (Ко Дню Победы). — Лит. Ар­мения, № 5, с. 6—14.
Памятные события: (О последних днях войны). — Наш современник, № 5, с. 95—99.
О прошлом во имя будущего: (К 20-летию победы над гитлеровской Гер­манией) . — Вопр. лит., № 5, с. 32—35. Сокровища морских глубин. — Вод. транспорт, 16 дек.
Участие сыновей армянского народа в Великой Отечественной войне. — Зартонг, 28—29—30 мая и 1—2 июня. На арм. яз.; Арарат, 2—6 июня. На арм. яз.
Поступь человечества. — Известия. Моск. веч. вып., 19 марта. Электричество на орбите: (Пробелы космического полета). — Красная звезда, 28 авг.
Предисловие. — В кн.: Иванов Д. И. Это было на Балтике. Львов: Каменяр, с. 4—6.
Предисловие. — В кн.: Малхасян А. М. Армяне — деятели Советской Арме­нии. 2-е изд., доп. Ереван: Айастан, с. 7—13. На арм. яз. Повесть о неистребимом майоре. — Москва, № 3, с. 62—78. Поворот на 16 румбов. — Неделя, 17—23 янв., с. 11.

1966 г. Где золото «черного принца»? — Техника — молодежи, № 1, с. 14—17.
Зарубежные новости. — Океанология, т. 6, вып. 2, с. 386. Зарубежные новости: (Новое канадское океанографическое судно «Эндевоур»). — Океанология, т. 6, вып. 5, с. 920—921.
Энциклопедия Мирового океана: (О необходимости издания «Морской энциклопедии»).— Лит. газ., 15 сент. Совместно с И. И. Артоболевским, В. Г. Ба­каевым, А. Итковым, И. Д. Папаниным, В. Королевым. Досуги старого адмирала. — Москва, № 11, с. 171—179. Из давних былей. — Новый мир, № 4, с. 125—142. Кок Воронин. — Новый мир, № 11, с. 35—105. Неистребимый майор: Невыдуманные рассказы. М.: Сов. писатель.

1967 г. Секретное оружие СССР — культура. — Сов. культура, 7 янв.
Доброта и мужество рядом живут. — Комс. правда, 17 янв. Продолжатели славных традиций: Письмо в редакцию. — Коммунист, № 12, с. 38—43. Совместно с К. К. Рокоссовским, И. В. Тюленевым и др. Ред. и От редактора. — В кн.: Ханович И. Г. Академик Алексей Николаевич Крылов. Л.: Наука.
Некоторые аспекты угрозы внезапного нападения. Изложение доклада на

(554)

VI Пагуошской конференции. — В кн.: Бузуев В. М., Павличенко В. П.
Ученые в борьбе за мир и прогресс: Из истории Пагуошского движения. М.: Наука.
Забота о шпионах. — Лооманг, № 4, с. 574—584. На эст. яз.
Матрос Штринк. — Неделя, 5—11 февр., с. 4—5.
Кок Воронин. — Обществ, питание, № 5, с. 56—59.
Встреча с Лахути. — Коммунист Таджикистана, 26 нояб.
Досуги старого адмирала. — Неделя, 13—19 авг., с. 6—7.
Испытание Лахути. Душанбе: Ирфон.
Ленинградские рассказы. — Нева, № 3, с. 46—67.
Переводчик. — Новый мир, № 11, с. 147—159.

1968 г. Испытание Лахути. — Звезда, № 7, с. 91—101.
Пицунда. — Лит. Грузия, № 4, с. 39—45. Слепой певец. — Лит. газ., 23 окт., с. 7.

1969 г. О мужестве. — В кн.: Ладога родная. Л.: Лениздат, с. 198—200.
«Святогор» становится «Красиным». — Вод. транспорт, 13 дек. Энзелийская побудка. — Неделя 11—17 авг., с. 6—7.

1970 г. Каспий, 1920 год. — Новый мир, № 7, с. 74—145; № 8, с., 54—120; № 9, с. 74—101.
Морские истории: Рассказы. М.: Воениздат.
Очерки. Ереван: Айастан. На арм. яз.

1971 г. Тяжелый день: Рассказ. — Север, № 9, с. 53—61.
Трудная задача. — Сов. Эстония, 17 окт.

1973 г. Каспий, 1920 год. Из дневника командира «Деятельного». М.: Сов. писатель. 302 с.

1975 г. Тезисы диссертации «Циндаоская операция». — В кн.: Адмирал флота Со­ветского Союза Иван Степанович Исаков: Сб. документов и материалов. Ереван: Айастан, с. 109—115.

1984 г. Испытания. — Таллин, № 4, с. 34—36.